Ультиматум. Ядерная война и безъядерный мир в фантазиях и реальности - Владимир Гаков

Рузвельт на этой встрече был более осведомлен о деталях, чем британский премьер, которого к тому времени американские союзники вежливо, но решительно от "атомного проекта" отстранили. Летом 1944 года, как явствует из мемуаров генерала Гровса, военный руководитель "Манхэттенского проекта" уже конкретно подумывал над возможным военным применением еще не созданного атомного оружия. По крайней мере операция "Серебряное блюдо" под начальством Гровса была утверждена, и в соответствии с нею была создана специальная авиачасть — 509-й сводный авиаполк под командованием тридцатилетнего полковника Пола Тиббетса.

Этим же летом, 6 июня, войска союзников под командованием генерала Дуайта Эйзенхауэра начали осуществление другой, куда более знаменитой военной операции — "Оверлорд", высадившись в Северной Франции и открыв таким образом второй фронт в Европе. Но мало кто представляет себе, что в "Манхэттенский проект" было вовлечено людей больше, чем их значилось в рядах экспедиционного корпуса Эйзенхауэра!

Атомной бомбой военно-политическая верхушка США к тому времени уже успела "загореться". И в данном случае надо отдать должное проницательности американских военных и политиков: перспективы предстоящей операции рисовались их воображению, вероятно, куда красочнее, чем даже близкая победа над фашистской Германией…

Одно ясно: Нильс Бор явился со своими опасениями весьма некстати. И руководство "Манхэттенского проекта" имело все основания опасаться утечки информации.

На фоне этого резкого повышения бдительности и произошла, вероятно, самая удивительная из всех удивительных историй, какие только испытала на своем веку атомная фантастика.

Об эпизоде с американским фантастом Кливом Картмиллом можно прочесть и в отечественной литературе — правда, иногда с перевранными деталями, а то и с измененной фамилией героя этой истории. Постараюсь восстановить ее в точности, такой, как она произошла весной 1944 года.

Итак, в мартовском номере кэмпбелловского журнала появился рассказ "Линия смерти" не очень известного автора Клива Картмилла (название можно перевести двояко: dead line по-английски значит также и "крайний срок"). Автор, может быть, и заслуживал нескольких строчек в досье по теме "Атомные часы", но уж больно неприметно сложилась его судьба в научной фантастике. О нем, собственно, и помнят только по этому рассказу.

Точнее, по последствиям его публикации.

О чем там шла речь? Произведение, кстати, никакими особенными литературными достоинствами не блистало, "типичный любительский фантастический боевик"[44], да и по меркам тогдашней научной фантастики сюжет вряд ли был чем-то из ряда вон выходящим.

На далекой планете, где идет разрушительная война между государствами Сикса и Сейлла (если написать название латинскими буквами, то это будет просто "Ось" и "Союзники", переписанные сзаду наперед!), объявляется некий ученый безумец "Д-р Ситрук" (Куртис). Он изготовил атомную бомбу, основанную на чудовищном выделении энергии в результате цепной реакции деления ядра. И если бы не агент другой державы, тайно проникший и лабораторию и похитивший, а затем уничтоживший взрывное устройство, не миновать бы тому инопланетному миру… чего? Своей Хиросимы?

А теперь я приведу длинную, скучную и местами путаную — с точки зрения сегодняшнего школьника старших классов — цитату:

"Кусочек изотопа урана-235 может вызвать резкое повышение температуры находящегося рядом с ним вещества до точки, скажем, воспламенения. Очевидно, это будет связано с большим выделением энергии. Итак, если взять щепотку урана-235, это приведет ко взрыву всего окружающего вещества. Температура его резко повышается, а затем следует столь же резкое охлаждение: в течение примерно одной стомиллионной секунды, пока температура не опустится до 1 миллиона градусов, и еще минута или около того — пока излучение не станет видимым. По интенсивности оно теперь не больше одной стотысячной того, что было в "невидимом" состоянии, но все равно глаз ослепит вспышка в сотни раз ярче солнца… Однако такой взрыв воздействует на все живое главным образом теплом и ударной волной. Физическое давление света, разогретого до миллиона градусов, чудовищно; оно сметет многоэтажные здания как титанический шторм — те из них, что не успеют испариться без следа…"[45]

Вот эти-то пассажи и вызвали реакцию, которую не могли предвидеть ни автор рассказа, ни редактор.

Через несколько дней после того, как журнал разошелся подписчикам и появился в книжных киосках, в редакцию нагрянули агенты ФБР. Кэмпбеллу был учинен допрос по всей форме: службу безопасности интересовало, как была допущена утечка сверхсекретных сведений по "Манхэттенскому проекту". Собственно, такого названия ни агенты, ни Кэмпбелл, понятное дело, не знали, но агентов "накрутили" сверху, что все технические подробности, относящиеся к цепной реакции деления урана-235, ни в коем случае не подлежат огласке.

Вообще, сегодня, когда эта история покрылась музейной пылью, можно представить себе ужас какого-нибудь высокопоставленного чиновника той поры, посвященного в детали "Манхэттенского проекта", которому на стол попала такая вот "фантастика". У него, вероятно, не было ни малейшего сомнения насчет утечки, хотя бы и организованной в столь необычной форме.

Ну а что Кэмпбелл? Поскольку названные гости явно "темнили", не сообщая, что же именно их так взволновало в рассказе Картмилла, дотошный редактор, конечно, смекнул, в чем дело. Однако подозрения по меркам военного времени были нешуточные, и он поспешил их развеять. Долгих объяснений не потребовалось. Кэмпбелл просто подошел к книжному шкафу, где стояла "Американская энциклопедия" (по другой версии — "Энциклопедия Британика" или просто стопка физических журналов и книг), и быстро убедил агентов, что написать такой рассказ писатель-фантаст мог, основываясь только на сведениях, опубликованных в открытой печати.

Инцидент был исчерпан. С точки зрения руководства "Манхэттенского проекта" — но только не читателей журнала. Они, разумеется, ничего не знали о визите в редакцию, но просто живо обсуждали только что опубликованный рассказ в письмах, адресованных в "Эстаундинг". Одна оценка стоит того, чтобы процитировать ее: любитель фантастики называет рассказ Картмилла "не научной, а посредственной ненаучной фантазией"[46].

Поразительное признание — и от кого! От ревностного поклонника нучно-фантастической литературы, которая уже десятилетия приучала своего читателя к "чему-то в этом же духе".

И чтобы закончить с годом 1944-м, напомню еще раз о начавшейся в конце его одиссее с рассказом другого провидца — Филиппа Уайли (об этом речь шла в конце предыдущего раздела). Очевидно, последним рассказом на эту тему, написанным в доатомную эпоху. И первым, вышедшем в эпоху атомную.

Две линии — реальная и научно-фантастическая — соединились как две половинки критической массы. Теперь взрыв был неминуем, и счет пошел на секунды.

29 секунд до взрыва (март 1945 года). 13–14 февраля авиация союзников бомбила Дрезден, устроив что-то вроде репетиции "ядерной зимы", о чем все забыли на долгих три с половиной десятилетия. А в мартовском номере "Эстаундинг" (неуемный Кэмпбелл!) появился рассказ Роберта Эбернети "Когда посыпались ракеты". В нем речь шла о захватчиках-марсианах, по высказано моральное осуждение всем, кто применит атомную бомбу — какие бы цели ни приводились в оправдание.

23 секунды до взрыва (апрель 1945 года). Теперь заволновался и Эйнштейн. Лео Силард вновь навестил его, и великий физик, своей рукой запустивший машину "Манхэттенского проекта", теперь предпринимает отчаянную попытку остановить чудовищный атомный маховик. 25 марта он письменно обращается к президенту с протестом против применения атомной бомбы. 13 апреля, в день смерти Рузвельта, письмо Эйнштейна лежит в канцелярии Белого дома без всякого движения…

20 секунд до взрыва (конец апреля). В Америке теперь новый президент, не скрывающий своих убеждений. Это ему принадлежала иезуитская формулировка целей внешней политики США во время войны: если будут побеждать русские, Америке следует прийти на помощь Германии, если чаша весов начнет перевешивать в пользу Гитлера, будем помогать русским — и пусть они поубивают друг друга как можно больше.

На совещании у Трумэна 25 апреля военный министр Стимсон и генерал Гровс знакомят президента с деталями работы по изготовлению атомной бомбы. Трумэн сразу загорается идеей: работы ускорить, чтобы обязательно испытать новое оружие, причем еще до окончания войны.

13 секунд до взрыва (май 1945 года). Начало его было солнечным во всех уголках земного шара, независимо от причуд местного климата.