Очарованная - Джиана Дарлинг

После пяти лет служения господину Александру, разве были сомнения, что я буду уважать его, даже если я все еще боялась его?

— Я хочу научить тебя послушанию.

— Я так и думала, — сухо возразила я, когда он повел меня вверх по лестнице на третий этаж и направил нас в Зеркальный зал.

Я была тщеславной женщиной, поэтому провела здесь некоторое время в своих ежедневных скитаниях, глядя в глаза денег, из-за которых я попала в такую ​​беду. Из моего тура с Ноэлем я знала, что он был добавлен после того, как четвертый граф посетил Версаль и влюбился в его роскошь. Я никогда не видела французского дворца, но позолота, зеркала от пола до потолка и пол из розового мрамора казались французам чересчур чрезмерными.

Александр подошел к красной бархатной оттоманке и маленькому столику, установленному посреди комнаты, и жестом поманил меня к себе.

Каждый шаг казался мне на дюйм ближе к трагической смерти на гильотине, только я знала, что на линии была моя гордость, а не моя жизнь.

Потому что, несмотря на то, что я ненавидела его за то, что он разорвал мою девственность по швам накануне, казалось, что он опустошил мою подкладку только для того, чтобы набить меня чем-то другим. Что-то бархатистое и темное, что-то с запахом мускуса и меда, что-то, что живет сексом.

Я чувствовала, как мой пульс останавливается между бедрами и бьется, как гонг.

— Твои уроки никогда не прекратятся, Мышонок. Ты покорный раб, но не слабый, поэтому моя работа никогда не будет сделана. Подойди и встань передо мной.

Я не останавливалась, пока наши пальцы ног не соприкоснулись, маленький акт неповиновения, который заставил Александра мрачно мычать. Он отодвинулся на дюйм, затем крепко сжал мой подбородок, чтобы поднять мои глаза к его.

— Это второй урок, Красавица. Я твой Мастер, да, но игра доминирование и подчинение не единственная игра, в которую мы играем. Мы также играем в жизнь и смерть. Если ты не сможешь научиться подчиняться мне, когда это необходимо, силы, находящиеся вне моего контроля, непременно убьют тебя и, возможно, меня тоже.

— Что это за игра? — спросила я, затаив дыхание.

Он крепче схватил меня так, что мне пришлось напрячься на цыпочках, чтобы шея не отвернулась назад. Его губы двигались рядом с моими, его губы были так близко к моим, что я могла чувствовать расстояние, как осязаемую вещь, как сам поцелуй.

— Игра, в которую ни один из нас не хотел играть, но в которую мы оба должны победить. Так ты научишься, — он осторожно оттолкнул меня и взял со стола устрашающий вид аппарата. — Ты знаешь, что это?

Я беспорядочно покачала головой.

— Это электроды для электростимуляции. Они связаны с этим, — сказал он, поднимая свой iPhone. — Я прикреплю их к твоему телу и дам тебе ряд команд. Если ты не отреагируешь должным образом, то получишь небольшой шок.

— Ты шутишь, что ли? — спросила я, искренне испугавшись. — Что за монстр, который бьет кого-то электрошоком? Я не какой-то бездомный пес, которого ты пытаешься избавить от вредных привычек.

— Нет, — сказал он тем голосом, который, как я начала понимать, принадлежал доминанту. Он был тихим, но тяжелым, давил на меня, как металлический компрессор, превращая мою волю в пыль. — Я не шучу. Я думаю, мы установили, что я не из тех, кто занимается детьми. И ты, безусловно, бродяга, которого я подобрала на улицах Неаполя и стряхнул пыль, но которого нужно дрессировать. Если ты думаешь, что образ нелестный, я предлагаю тебе быстро научиться адаптироваться.

— Зверь, — прорычала я ему в лицо, когда он поднял в воздух кучу проводов и насадок.

— Я зверь, моя Красавица, — согласился он с дикой ухмылкой. — Но я твой зверь.

Он приклеил маленькие пластинки к моей груди, чувствительному стыку, где соприкасаются торс, лобок и внутренняя поверхность бедер, а также к верхней и нижней части моей задницы. Я была похожа на какого-то ужасного девиантного робота, очерченного черными проводами и изолентой. Александр повернулся, чтобы схватить что-то со стола и показал мне, прежде чем бросить в меня. Я посмотрела на него, когда поймала мягкий кусок ткани, и он посмотрел в ответ, только приподняв одну густую бровь, как будто спрашивая, хочу ли я проявить непослушание еще до того, как мы начали. С порывистым взглядом я послушно шагнула в черный атласный корсет, закрывавший провода и удерживавший их плотно прижатыми к моей коже.

Я могла видеть себя во множестве зеркал вдоль четырех стен, бесчисленные отражения моего тела и то, как Александр, казалось, пожирал его глазами.

Они горели, когда я отвернулась от отражения, чтобы посмотреть на их реальную итерацию. Они горели так ярко, что он казался почти обезумевшим от похоти. Это был такой контраст с холодным, жестким телом, но это заставило меня осознать, как много сдержанности он должен был привязывать ко мне.

Он хотел преследовать, поймать и трахнуть меня, как животное, держа зубами за шею, пока он врывался в мою киску.

Но он не стал бы этого делать, потому что он был джентльменом и вырос на постоянной диете контроля и консерватизма.

Вместо этого он превращал свою животную агрессию в девиантный расчет, используя кнуты, электрошоковые лопатки, зубы, руки и член, чтобы доминировать не только над моим телом, духом и искушениями, но и над своими собственными.

Было что-то захватывающее в понимании этой двойственности, и я почувствовала, как маленький кусочек головоломки лорда Торнтона встал на место.

— Подойди к двери и встань лицом ко мне, — приказал он.

С каждым шагом к двери я чувствовала влажность на внутренней стороне бедер. К тому времени, как я повернулась к нему лицом через всю комнату, я слегка задыхалась.

Он уселся на красную, расставив толстые бедра, свесив руки между коленями с коротким черным хлыстом в одном из них. Его полная нижняя губа была прижата к краю одним из его зубов, когда он смотрел на меня из-под полуприкрытых век.

Он не был похож на лорда или бизнесмена, излучающего власть, но чувствовал себя так непринужденно, что казался небрежным. Нет, он был похож на бога.

— Подползи ко мне.

Я зажмурила глаза.

Было ли что-то более унизительное, чем это? Я не думала, что мои колени согнутся до пола или что мои руки понесут меня, если я осмелюсь попытаться.

— Сегодня я уехал на работу