Верный муж (сборник) - Мария Метлицкая

И руки росли у него из того места, и мозги имелись такие… Ну, по словам отца. А вот уж он, строгий папаша, никого и никогда просто так не похвалит. И никем просто так не очаруется.

Значит, неприятие Козлика, раздражение и пренебрежение, граничащее с брезгливостью, были вызваны только одним – физиологией.

Впрочем, задумываться над всем этим Лора не пыталась. И анализ не проводила – во-первых, ей это было несвойственно, а во-вторых… Ну, не про Козлика же рассуждать! Много чести!

А в-третьих, своих забот хватало выше крыши. И переживаний – и по поводу бесконечных романов, и по поводу института, учиться в котором было противно до тошноты. На первой же сессии третьего курса эта проблема разрешилась сама собой – из института Лору попросили.

Ни минуты не печалясь, она облегченно вздохнула и спрятала тетрадки и учебники на антресоль.

Родителям, разумеется, ничего не сказала – как-нибудь, когда-нибудь… При случае.

Жизнь пошла вроде бы и свободная, но такая однообразная…

Да и с Сонькой пути разошлись – та жила гражданским браком с фарцовщиком Юриком, а тот шарахался от любых знакомых и гостей не признавал.

– Товар хранится дома, понимаешь? – жарко шептала Сонька в телефонную трубку. – А если кто-нибудь?.. Ну стукнет, в смысле?

Однажды в квартиру Юрика Лора все же попала – тот уехал по делам в Питер, и Сонька зазвала подругу.

Однокомнатная квартирка на окраине была завалена тюками, коробками и пакетами. В коробках лежали яркие-синие, красные, ядовито-зеленые платки в сочных розах и люрексе. Платков было море – пачки, пачки – до потолка.

– Это что? – испуганно спросила Лора. – И вообще – для кого?

– Самый ходовой товар, – с пренебрежением к недотумке-подруге обяснила Сонька, с шумом выпуская сигаретную струйку. – Таджики и узбеки берут пачками – по триста штук. Везут в свои аулы и там гонят втридорога. Не бизнес, а сказка! Навар с платка – рубчик. А если покупатель – лох, то и два. Если партию сразу сдать… Вот теперь и считай! За день можно отбить пятихатку!

– Ни фига себе! – покачала головой обалдевшая Лора. – Вот на таком говне!

В тот вечер они хорошо расслабились. Вспомнили былые времена и поболтали о жизни. Сонька говорила, что Юрика она любит, а вот связывать с ним жизнь… Рискованно как-то. «Принять» его могут в любую минуту. «Принять» и «закрыть». И еще она пойдет как соучастница. Поди докажи этим волчарам.

Про институт родители узнали к лету – позвонили из деканата и попросили забрать документы, а Янина Васильевна оказалась, как назло, дома, в Москве, и взяла трубку.

Скандал был грандиозный. Не помогли ни слезы, ни оправдания, ни увещевания «у меня все будет хорошо, мама».

Мать была в гневе и с отчаянием бросила:

– Какая ты у нас… В кого – непонятно!

Требовала восстановления и грозилась обо всем рассказать отцу.

Дочь, отрыдавшись, спокойно ответила:

– Ну и рассказывай! Что он, меня убьет, что ли? Вот выйду замуж, и вы мне будете не указ!

Ей показалось, что она нашла выход из ситуации.

Мать посмотрела на нее испуганно, а спустя пару минут сказала:

– Ну и дура ты, Лорка! И какая дура! Вот точно – в кого? – А потом обреченно махнула рукой: – Ты ведь и замуж выйти с головой не сможешь. Опять дров наломаешь… И на это мозгов не хватит!

Лора обещание свое выполнила, и довольно скоро. То ли боялась гнева отца, то ли захотелось окончательной свободы – как казалось ей тогда.

Жених оказался из тех, кто первым подвернулся под ноги. И влюблена она в него не была, и жених был весьма средний, неважный был женишок, что говорить. Заканчивал МАИ, что заведомо не предвещало никакой материальной устойчивости. Какие зарплаты у рядового инженера? Слезы.

И семья жениха была так себе, средненькая была семейка. Мамаша-почтальон, гордившаяся сыном-студентом, и папаша-крановщик. Обычный работяга, не гнушавшийся беленькой. Люди они были простые, невредные и… никакие.

Янина Васильевна от будущих родственничков пришла в ужас, а уж Петр Петрович… Тот просто замолчал и весь свадебный вечер просидел молча, не выпив ни одной рюмки и не съев ни одной ложки салата.

Свадьба была нервной – свекровь, видя реакцию новоявленных родственников и стесняясь своей родни, быстро напилась и полезла в бутылку. Цеплялась к сватье и невесте, громко пела, а после громко рыдала.

Свекор окидывал гостей мутным и тяжелым взором и наконец, услышав рыдания родной жены и оценив свое унижение, подошел к Князеву и громко спросил:

– Что, не пара? Не пара твоей… прынцессе наш Славик?

– Не пара, – спокойно ответил Князев и встал из-за стола.

Вслед за ним засеменила испуганная и верная супруга.

После свадьбы Лоре было твердо сказано, что жить в родительской квартире им не дозволено. «Хотите – живите у почтальонов, а хотите – снимайте. Дело ваше». Конечно, сняли. Деньги на квартиру подбрасывала Янина Васильевна – разумеется, тайком.

Маленькая квартирка находилась на краю света – в Медведкове, до ближайшего магазина было минут двадцать, обои свисали со стен клочьями, кухонные полки были покрыты толстым слоем жира и копоти, а по ночам выходили на прогулку тараканы, и сосед сверху к ночи ежедневно напивался и включал на полную громкость магнитофон с записями Высоцкого, которые отнюдь не были колыбельными.

Лора прорыдала там три месяца. Муж Славик убеждал ее, что «все хорошо и даже отлично», на что Лора принималась рыдать с удвоенной силой и кричать ему в лицо «ненавижу». Он искренне удивлялся:

– Что – ненавидишь?

Наконец она не выдержала и выкрикнула:

– Квартиру эту! Медведки эти чертовы! Магазины вонючие! Тараканов и Высоцкого! И еще, – она сощурила глаза и добавила уже совсем тихо: – Тебя! Тебя ненавижу!

Славик оторопело посмотрел на нее и шепотом спросил:

– За что?

И потом заплакал.

На следующий день Лора собрала вещи и поехала домой, на Грузинку.

Войдя в квартиру, она долго ходила по комнатам, в голос ревела и рухнула в свою постель.

Утром приехала Янина Васильевна и, увидев дочь, вздохнула – наконец-то.

А через две недели, после того как, съев яичницу, Лора бросилась к унитазу, мать тихо сказала:

– Только этого нам не хватало. Вот только этого!

Всю беременность Лора провела на даче – мать твердила, что ребенку необходим воздух.

Если бы не та утренняя яичница, Лора решила бы эту проблему быстро и без раздумий. За несколько дней. Но Янина Васильевна резко оборвала ее размышления и твердо сказала:

– Вот кого мы слушать не будем, так это тебя! Хватит, наслушались! Дали тебе волю, и жизнь ты свою уже испоганила. Хорош! Ребенка выносишь и родишь. Слава богу, от мужа! Все. Точка.

На даче была зеленая тоска. Отец в ее сторону не смотрел, мать пичкала тертой морковью, а Козлик…

Козлик по-прежнему чистил дорожки, бегал на станцию за молоком, спорил с профессором и… Смотрел на хозяйскую дочь. Исподволь, словно подглядывая. Поднять на нее глаза он по-прежнему не смел. А вот любить ее ему никто запретить не мог.

И от одного этого он был вполне счастлив. Ему хватало!

Лорина дочка оказалась рыжей, веснушчатой и синеглазой. И еще – очень курносой. Смешная такая, вихрастая девочка.

– Олег Попов, – разочарованно произнесла молодая мамаша, потеряв интерес к девочке почти сразу.

И еще ей показалось, что программу свою Лора вполне выполнила – обезумевшие дед с бабкой склонились над внучкой и полюбили ее раз и навсегда. До совершенного безумия. Про дочь свою нерадивую они, казалось, и вовсе забыли. И внимание на нее обращать перестали – да и слава богу!

Откормив Катьку до трех месяцев, Лора, перевязав тугим полотенцем грудь, объявила, что молоко закончилось, и быстро собралась в Москву.

Родители не возражали – езжай, бога ради! Без тебя спокойней – нам и ребенку.

Бестолковая дочь была явным раздражителем: хорошо ей удалось только одно – родить необыкновенную, просто фантастическую дочку. Точнее, их внучку Катюшку – умницу и красавицу! Солнышко рыжее! Золотую малышку! Такую сладкую и чудесную! В общем – спасибо и с богом! Больше мы от тебя ничего не ждем – ни хорошего, ни плохого!

В Москве Лора наконец вздохнула, отоспалась и привела себя в порядок: маникюр, педикюр, модная стрижка, новые тряпки. Можно было начинать новую жизнь. Точнее – жить заново.

Позвонила Соньке. Та ныла, что с Юриком рассталась, точнее – ушла от него. Надоел с конспирацией своей, вечными страхами. От ментов на улице шарахается – даже от постовых.

Сонька тоже пребывала в поиске. Хотела замуж по-настоящему. С белой фатой и салатом оливье.

И снова началась прежняя, вольготная жизнь: кавалеры, романы, свободные квартиры для встреч. Рестораны, цветы и… Опять одно и то же.

На дачу к дочке Лора приезжала не часто, примерно раз в две недели. С удивлением замечала, как та выросла, что во рту у нее четыре смешных «заячьих» зуба. Что веснушек к лету стало еще больше. Что бабушку она называет «ма», а деда – «ду». А Козлика, который мотается с коляской по поселку в любую погоду, – «па». В общем, у Козлика обязанностей прибавилось.