Юлий Цезарь - Гульельмо Ферреро

Умиротворение Галлии, таким образом, быстро выродилось в истребительную войну. Кровавый военный режим последовал за примирительной дипломатией первых лет. Такова история всех завоеваний, но на этот раз раздражение завоевателя было так сильно, что постоянные мятежи подвергали сомнению все его дело шести лет и сильно компрометировали его кредит в Риме. Потомство рассматривало завоевание Галлии как великую славу Цезаря, но современники к концу 53-го года видели в нем иное. Поражение армии Красса уничтожило энтузиазм масс к политике крупных захватов и поколебало доверие к людям, являвшимся ее представителями. Красc, который после своей смерти не внушал более никому страха, естественно, обвинялся более, чем Цезарь, живой и могущественный. Его обвиняли в том, что он вел экспедицию, как невежда, совершил самые грубые ошибки и все погубил своим упрямством и жаждой денег. Но и против Цезаря выдвигались обвинения. Когда Лукулл и Помпей присоединили Понт и Сирию, все было кончено в короткое время. В Галлии, напротив, каждый год надо было начинать все сначала. Не было ли это, по крайней мере отчасти, виной Цезаря?

Кроме того, скандальная выставка богатств, награбленных в Галлии некоторыми генералами, начинала раздражать публику. Цицерон продолжал заниматься постройками, порученными ему братом. Мамурра, бывший незнатным формийским всадником, приказал построить себе на Целийском холме роскошный дворец, все стены которого были покрыты по александрийской моде прекрасными мраморными плитами, что было еще неведомой в Риме роскошью.[301] Лабиен, купивший обширные имения в Пицене, построил там в Цингуле (совр. Cingoli) настоящую маленькую крепость.[302] Волна сентиментализма, неизбежная в цивилизованном обществе и усиленная влиянием греческой философии, понемногу отрезвляла нацию подкупа и тщеславия и приобрела большую силу, когда после короткого промежутка выборы на 52 год снова вызвали взрыв анархии. Кандидатами на консульство были: Милон, Публий Плавтий Гипсей и Квинт Цецилий Метелл Сципион, приемный сын Метелла Пия. На претуру кандидатом являлся Клодий, а на квестуру — Марк Антоний, который после возвращения Габиния в Италию был вызван Цезарем в Галлию. Цезарь, быстро оценивший его военные способности, согласился дать ему отпуск, чтобы он домогался этой магистратуры.[303]

Борьба скоро приняла такой ожесточенный характер, что все кандидаты стали добиваться магистратур с оружием в руках. Постоянно происходили кровавые схватки между навербованными шайками кандидатов. Однажды сам Цицерон едва не был убит на Священной дороге;[304] в другой день Марк Антоний едва не убил Клодия.[305] Оцепенелое общество спрашивало себя: что за безумное бешенство овладело умами и ценой каких убийств можно восстановить порядок? Взгляды общества напрасно обращались к Помпею. Из-за нерешительности и слабости или из желания сделать свою диктатуру необходимой ввиду беспорядка Помпей ничего не делал. Консулы тщетно много раз пытались провести выборы. Сенат, не будучи в состоянии ничего сделать, кончил тем, что запретил египетский культ Сераписа и Изиды, странности которого присоединялись к моральному беспорядку, господствовавшему в Риме.[306] Было также решено предложить народу закон, по которому магистрат мог бы получить провинцию только через пять лет после отправления должности.[307] Таким образом надеялись несколько успокоить бешеную конкуренцию, которая бывала при соискании должностей. В третий уже раз в течение четырех лет год оканчивался без выборов консулов на следующий срок. На этот раз сенат не мог даже назначить временного правителя (interrex), потому что этому воспротивился народный трибун Тит Мунаций Планк. В этой оппозиции многие видели руку Помпея, который хотел помочь событиям и заставить сенат назначить его диктатором.[308]

Но среди стольких насилий одно убийство довело беспорядок до последней степени. 18 января Милон, отправившийся с вооруженной охраной в Ланувий, встретил на Аппиевой дороге возле Бовилл Клодия, возвращавшегося с небольшой свитой в Рим из своей деревни. Два небольших отряда вступили в схватку, и Клодий был убит.[309] «Наконец-то!» — сказали многие в Риме со вздохом облегчения. Но и после смерти этой ужасной личности суждено было взволновать Рим. Народ легко был возбужден его сторонниками, его сикариями, трибунами народной партии и его женой Фульвией. Толпы пришли смотреть на труп, выставленный в его доме. Со всех сторон кричали о мщении, и его похороны были отпразднованы с грандиозной и почти дикой помпой. Народ сопровождал тело в курию Гостил и я и, чтобы выразить свою ненависть к богатым и знатным, зажег костер из скамей, столов и пюпитров сенаторов. Огонь распространился на курию и охватил также базилику Порция, так что тело демагога исчезло в пепле двух самых древних и самых уважаемых памятников Рима, между тем как народ, охваченный безумием, провозгласил Помпея и Цезаря диктаторами. Испуганный Планк перестал противиться назначению interrex'a, и сенат выбрал Марка Эмилия Лепида — сына консула, умершего во время революции 78 года. Это был очень богатый молодой человек, женатый на дочери Сервилия; он был другом Цезаря и Помпея, но так как не имел большого влияния, то его назначение только увеличило возбуждение. Народ, вместо того чтобы успокоиться, волновался все более и более, и, когда в честь демагога устроили большой поминальный обед, произошли крупные беспорядки. Толпа пыталась поджечь дома Милона и подозреваемого в расположении к нему Лепида. Народная демонстрация отправилась предложить консульские фасции Гипсею и Сципиону; другая толпа провозгласила Помпея консулом и диктатором. Везде в Риме были драки, демонстрации, волнения. Бандиты и воры пользовались этими беспорядками и под предлогом розыска соучастников Милона врывались для краж в частные дома.[310]

ВЕЛИКИЙ КРИЗИС ДЕМОКРАТИЧЕСКОГО ИМПЕРИАЛИЗМА. ВОЗМУЩЕНИЕ ГАЛЛИИ

В то время как в Риме происходили эти волнения, Цезарь перешел Альпы, чтобы возвратиться в Цизальпинскую Галлию. Торопливость, гаев, серьезное положение его партии, его характер, по временам безрассудный и вспыльчивый, невероятное величие его предприятия — все это роковым образом побуждало его нагромождать одну ошибку на другую. Ради возможности побывать в Италии и познакомиться с тамошними событиями он подверг Галлию жестоким репрессиям, которые неизбежно должны были вызвать к нему ненависть.[311] Действительно, едва он уехал, а, вероятно, еще находясь в дороге, он узнал от Лабиена, что его прежний друг и союзник Коммий подготавливает восстание. В гневе он приказал Лабиену пригласить атребата в лагерь и убить его.[312] Лабиен повиновался, но Коммию, раненному, удалось спастись, и это вероломство имело только тот результат, что Коммий стал смертельным врагом Цезаря, истощавшего свои силы в этой сизифовой работе, делавшей его раздражительным и жестоким. Впрочем, в данное время Коммий, спасшийся в лесах северной Галлии, мало занимал его: у него были другие тревоги в Италии, гораздо более важные.