Грустное начало попаданства (СИ) - Леккор Михаил

— В то время, как проклятые троцкисты-бухаринцы и иже с ними, прикрываемые мировыми империалистами совершают у нас в стране один теракт за другим, у вас проявляется такая жуткая мягкотелость. Стыдно, товарищи, стыдно!

Попаданец, однако, хорошо зная, кто такие «внутренние враги» на самом деле и уж совершеннейше их не боящийся, изволил легкомысленно улыбнуться. Он, понятно дело, все же спрятал лицо от Хозяина, чувство самосохранения у него сохранялось. Но Хозяин все равно увидел и тут уж рассердился окончательно. Сказал, обращаясь к Романову:

— Обращаюсь вам, как мужчина к мужчине. Стыд и срам! Ваши предки, кажется, до революции считались военными и постоянно носили оружие? Вам не стыдно, Сергей Александрович!?

Сергей, понимая, что элементарно попал под раздачу, сделал скорбное лицо, как бы говоря: да виноват, товарищ Сталин, не учел. Но не бейте дяденька засранца, я исправлюсь!

Хозяину этого было мало. Отчитав председателя Комитета и понимая, что какой с него спрос, он повернулся к сержанту госбезопасности и укорил ее:

— Никогда бы этого не поверил, но приходится обращаться к женщине по вопросу о защите мужчины. Как же так, товарищ Кормилицина? Большевистская партия и Советская власть доверила вам такую цель, а вы! — помедлил и почти обвиняюще докончил: — есть мнение, что вы не справились с поставленным вам поручением.

Сергей знал по литературе, что после этого может произойти, что угодно — от ссылки на Север на «бессрочную командировку», до обвинение в троцкизме и терроризме с последующим наказанием. И Кормилицына это, судя по побелевшему лицу, прекрасно понимала. Этого для Алены после семейной постели и сегодняшней его защиты, он не желал.

— Товарищ Сталин, — вмещался он в разговор, не давая девушке говорить с понятно каким результатом, — в это есть и моя вина и как руководителя учреждения, ну и как мужчины. Разрешите, я возьму этот вопрос под свой личный контроль и решу его за сутки.

И.В. Сталин помедлил. Чувствовалось, что у него уже было решение проблемы, но к счастью для Сергея и для Алены, оно его тоже не устраивало.

— Ладно, — решил он хмуро, — учитывая, что Ежов здесь виноват не меньше вас, нарком, мать его! А сотрудник НКВД к тому прекрасного пола, на первый случай прощаю. Но смотрите, потом проверю, и если опять провинитесь, накажу вдвойне!

Затем посмотрел, где они едут по Москве, скомандовал:

— Дальше езжайте самостоятельно на своей машине, вам, как говорится, налево.

Автомобиль остановился и великого князя с охранницей, как метлой смело. Вождь с доброй улыбкой посмотрел на них и на прощание поднял руку. Видимо, он сильно не рассердился на них. Да и за что? Романов, как председатель Всеславянского Комитета, совсем не отвечал на охрану, а его охранница вообще была девушкой, какой с нее спрос!

А Алена, державшаяся в сталинской машине мужественно, на улице, расслабившись, закатила истерику. Хотя она сама понимала, что оживленный московский проспект это не то место, где бы можно было распускать откровенные чувства. Поэтому, прижавшись к Сергею, только крупно дрожала и еле заметно слышно рыдала.

Романов ей не мешал. Бабы они вечно так, на чувствах. Вот наплачется, выпустит со слезами эмоции, с нею можно будет говорить. А пока только так. Впрочем, слез ей хватало и на стояние на улице, и на недолгую поездку на автомобиле. Только уже на Якиманской набережной она затихла, вроде бы упокоилась. Сергей, тем не менее, на всякий решил прогуляться. И погода по-осеннему хорошая, дождь, но без ветра и даже относительно тепло. Вот и прогуляются, нервы успокоят и заодно откровенно поговорят, ведь в здании Комитета помещения точно прослушивают, проще уж в жестяной рупор на площади кричать.

Алена не возражала. После прошедшей истерики она была задумчивая и ласковая.

— Нуте — с, — сказал Сергей решительно, — прежде чем мы распределим обязанности по итогам визита к товарищу Сталину, расскажу, что хочу я. Во-первых, твоя деятельность на даче настоятельно требует, чтобы я отвел тебя в самый роскошный ресторан Москвы и там как следует угостил. Все на твой выбор — и ресторан и ужин. Во-вторых, по этой же деятельности, я хочу обязательно тебе выпороть!

Надо сказать, что первый пункт ее откровенно расслабил, она была в какой-то прострации, то ли в любовной, то ли просто лирической, по погоде. Несмотря на дождь, сняла шляпку, распушила волосы. Знала, что они у ней роскошные и мужчинам всегда нравятся. И теперь лукаво щурилась, крутя головой и разметывая белокурую прическу. Дескать, вот я, такая прелестная, люби и помни!

Однако, второй пункт Алену отрезвил. Она вновь притихла у его плеча, уже молча прося прощения. Хозяин своими действиями показал, что она работала, как минимум, на тройку с минусом или на двойку с плюсом. Оценки практически одинаковые, но двойка — это неудовлетворительно, тогда как тройка — уже удовлетворительно с соответствующими последствиями. И ставить отметку будет теперь уже великий князь самостоятельно и, может, это даже будет хорошо, поскольку остальные экзаменаторы еще хуже.

— Я буду ласковой и податливой этой ночью, — попыталась определить Алена аванс великому князю.

Сергей Александрович даже не думая, отрицательно угукнул. Девушка поджала губы. Неудачный ход, нельзя обещать то, что и так принадлежит ему. Попыталась еще раз:

— А нельзя, чтобы и ресторана не было, и порки?

— Нет, — отказал великий князь, — сначала будет ресторан со всеми вкусностями и винами. С десертами! Тебе какое нравится мороженное — клубничное, земляничное, смородиновое? Ну а потом, уже дома, я тебя выпорю за твое поведение у Хозяина.

— Ах! — очень восхитительно воскликнула девушка, — тебе так нравится издеваться над беззащитными девушками!

— У тебя есть пистолет, — ответил Сергей. По сути, потешаясь, — правда, он не заряжен, но им хотя бы можно кидаться. Всяко не беззащитная.

Вот ведь гад, никак его не пробьешь, — наполовину восхищенно, наполовину обижено подумала она, — а мне что делать?

Глава 18

К счастью для сержанта госбезопасности Кормилицыной ее очередной нынешний начальник и, как правило, любовник, С.А. Романов действительно просто голословно издевался, не собираясь приводить в действие озвученные угрозы. Только уточнение — вначале он на самом деле хотел ее выпороть — ничего ей не будет от десятка несильных ударов кожаной плети, или что еще бог подаст председателю Комитета. Пусть задница пострадает от излишества языка. Но потом — просто удивительно, как быстро, — он сломался от просящего личика своего то ли секретаря, толи охранника, то ли, о-ох(!) жены-любовницы. И уже просто забавлялся, успокаивая нервы после непростого визита к диктатору, а по совместителю и секретарю ЦК И.В. Сталину.

Но он все же был не маньяк, а обычный великий князь, а также мужчина. Изгаляться над беззащитной женщиной, пусть и с незаряженным пистолетом, ему претило. И он решительно прекратил это нехорошее зрелище, хотя и с некоторым положительным результатом для себя:

— Хорошо, я забуду эту сцену у Вождя, если ты, как и обещала, будешь ласкова ко мне ночью.

Сергей сказал это шепотом и на ухо, но все равно ей стало стыдно, такова уж была женская сущность. Кровь ударила в голову, но очень фривольно, заиграв румянцем по щекам. Она негромко хихикнула, стрельнула глазками и представила свои условия:

— Если мне понравится ресторанное угощение и ваше поведение в ходе похода в ресторан!

Сергею Александровну эти слова существенно не понравились. Он угрожающе обхватил ее, благо на осенней дождливой улице совсем не было прохожих, и заявил:

— Я не потерплю такой подход! Эта ночь будет расплата за твое поведение на даче!

Алена буквально испугано бросила короткие взгляды вдоль по улице. Конечно, ничего антисоветского они не сказали, и на лбу ее спутника не было написано «я — великий князь», но, боже мой, как стыдно!

Под воздействием этих чувств, она решительно отбросила его руки — а девочка-то была сильная и, когда надо, решительная, — и медленно пошла. Сырой осенний воздух быстро ее остудил, а теплого, сильного и, все же хотя бы для нее, приятного мужского объятья уже не было. Ее расчет, что медленный темп шага позволит мужчине быстро нагнать девушку, увы, не оправдался. Она досадливо остановилась и огляделась. За ней, не торопясь, шел пусть и не крупный, но солидный и очень внушительный мужчина. ЕЕ МУЖЧИНА!