Вперед, конюшня! - Борис Штерн

Так вот, Толик стал рассказывать, как но доносу дружка он угодил в страшный Шараглаг-иа-Оби... но, вспомнив коицтабор, Корова опять расплакался и уже не мог говорить.

Через несколько дней, привыкнув к супам и антрекотам нашего шеф-кока, Корова расслабился и смог продолжить.

Коровой его назвали не только потому, что он был напарником Лобана в побеге, но и за его страшное заикание на "му":

- М-м-му-мура! М-м-му-мурло! М-м-му-мусор!

В Приобской армии он не мог произнести слова "мушка", "мушкет", "мундир", "мулла" (в армии ханта была майорская должность полкового муллы), даже не смог принять присягу из-за слова "мужественно". Это уже никуда не годилось. Корову комиссовали, и на гражданке в конце концов именно это заикание привело его в концлагерь, когда он в дружеской подвыпившей компании оказался пьянее водки и отозвался весьма непочтительно о Приобском ханте:

- Он м... м-м... м-му... м-му-у-у... Он м-м-мудак!

(Это мычанье было квалифицировано трибуналом как отягчающее обстоятельство - в доносе было сказано, что Толик обозвал ханта Ханты-Вездесущего "мудаком", при этом "оскорбительно замычал".) В концтаборе надо было как-то выживать, и Корова, пораскинув своими телячьими мозгами, занялся так называемой рацухой и вскоре весело удивил лагерное начальство простым, дешевым и сердитым рацпредложением под названием "поджопник". Начальству поджопник так понравился - он был незаменим для охоты и разной грибалки,- что оно (начальство) решило подарить экспериментальный экземпляр поджошшка самому Ханты Вездесущему и даже выдало Корове какую-то грамоту, что-то вроде патента на изобретение, и эта бумага какое-то время спасала его,- он доводил свой поджопник до ума в теплой бытовке и не ходил на общие работы по добыче эйнштейниевой руды.

Пока я рассматривал "патент", Корова опять разрыдался, и окончание его рассказа мы отложили на завтра.

ФИЛЬКИНА ГРАМОТА.

Эта филькина грамота, Коровин "патент", хранилась в Центральном Архиве Службы Охраны Среды, а потом была продана с аукциона за не помню уже сколько там сотен тысяч кварков.

Она представляет интерес для биографов А. Ф. Гусочкина. Не могу отказать себе в удовольствии внести этот полуграмотный патент в свой отчет:

ПАТЕНТ НА РАЦИОНАЛИЗАТОРСКОЕ ИЗОБРЕТЕНИЕ "так в тексте"

Выдан гражданину Гусочкину А. Ф.

"следуют метрические данные" Место выдачи: Шараглаг-на-Оби.

Год, месяц, число.

ЧАСТЬ 1. НАЗВАНИЕ

"Поджопник".

"3ачеркнуто, приписано "Переносное седалище"."

ЧАСТЬ 2. ОПИСАНИЕ

Поджопник "зачеркнуто, приписано "Переносное седалище"" состоит из двух дисков любого подручного материала (металл, древесина, пластмасса и т. д.), соединенных между собой по общей оси болтом на контргайке. Нижний несущий диск, называемый "лафетом", в диаметре незначительно меньше верхнего. Верхний диск, называемый "седалищем", обтянут кожей, дерматином, тканью или любым обивочным материалом.

ЧАСТЬ 3. ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ

Поджопник "зачеркнуто, приписано "Переносное седалище"" предназначен для комфортного сиденья при отсутствии вращающегося кресла.

ЧАСТЬ 4. ОБЛАСТЬ ПРИМЕНЕНИЯ

Поджопник Зачеркнуто, приписано "Переносное седалище"" может стать незаменимым предметом домашнего быта, для прогулок в лесу, на рыбалке, в длительных командировках и космических экспедициях.

ЧАСТЬ 5. СПОСОБ ПРИМЕНЕНИЯ

Поджопник Зачеркнуто, приписано "Переносное седалище"" кладется на любую скамейку, табуретку, стул, пень, кирпич, ящик, пригорок и тому подобные объекты.

ЧАСТЬ 6. РАБОЧИЙ ЧЕРТЕЖ

Размеры - стандартные, соразмерные задней мягкой части человеческого тела. "Чертеж прилагается." Седалище Лафет Изобретатель "подпись" А. Ф. Гусочкин Патентовед "подпись нрзб." Гербовая печать Нотариальная печать "Исправленному верить" "подпись нрзб" Заверено нотариусом "подпись нрзб"

ХАНТ ХАНТЫ ПРИОБСКИЙ.

КОРОВИНА УСТАНОВОЧКА.

Наконец Корова рассказал все до конца. Приобский хант Ханты страстно любит футбол, хотя в футболе разбирается на уровне дилетанта-тиффози. Еще у Ханты есть страсть, как у настоящего восточного человека,- ковры, халаты, одеяла и тюбетейки, целый музей этого добра. Неплохо развита текстильная промышленность, коверкот на пальто лучший в мире, ковры ткут вручную лучшие рукодельницы. (В Приобском хантстве этот тяжелый труд по изготовлению текстиля почему-то называется "легкой промышленностью".) Корова воспользовался этой текстильной страстью этого тюкнутого тюрка и предложил опять через начальника концтабора - на что только не пойдешь, чтобы избавиться от общих работ на хлопке, лесоповале, в гранитных каменоломнях или на добыче нефти,- создать для Ханты личный ковер-самолет, тюбетейку-невидимку и халатбогатырь по новой технологии. Конечно, в Цивилизованных Мирах этим барахлом никого не удивишь, а только рассмешишь ковер-самолет давно уже стал техническим атавизмом, летать на вертолете намного комфортней; шапка-невидимка превратилась в детский аттракцион; а силовой халат - в обычную спортивную фуфайку; но нецивилизованный начальник аж рот открыл, сказал "однако!" и проглотил наживку. Он снял Корову с общих работ, посадил его в теплую сушилку для валенок, и Корова за месяц набросал проект ноной установки для получения более чистого текстиля, приложил чертежи и расчеты; наконец, все это дело дошло до самого хаита,- на это Корова и рассчитывал. Хаит Ханты, как истинный тиффози, сразу же оценил футбольную сторону проекта:

- В таких фуфайках да на чемпионат Вселенной, однако! Даже у федералов можно выиграть! - размечтался Ханты и распорядился так: - Пусть сделает одиннадцать новых фуфаек для футбольной сборной, двенадцатую для меня. Сделает - отпущу на волю, однако. Сорвет задание, отнюдь,- секир башка.

Корова немедленно согласился на эти условия, выбрав в душе не отнюдь, а однако. Корову и его сотрудников разместили в глубоком бетонном бункере под текстильной фабрикой, там они ели-спали, а работать на фабрику поднимались в шахтерской клети. На постройку новой установки ушло полгода. По всем параметрам она превзошла старую, хотя при первых испытаниях дала меньшую производительность, потому что невозможно было сразу подобрать оптимальные условия ее режима. Но Корова немного изменил конфигурацию сопла, переделал демпфировку, и турбина стала значительно лучше прежней. При том же количестве обогащенного эйнштейния она давала 32 кг чистого текстиля вместо прежних низкосортных 4 кг. Это была революция в прикладной науке, а значит, и в футболе, и в текстильной промышленности.

Но и этого Корове было мало, плевать он хотел на повышение благосостояния Приобского Ханта или на поднятие уровня местного футбола. Как истинный ученый, он не мог халтурить и гнать лагерную туфту и лажу, он работал на "однако", а не для "отнюдь", ему нужна была революция в фундаментальной науке. Он ее совершил. Когда из Установочки полезла субстанция, которую впоследствии ученые назвали диффузионной тканью, а производственники - диффузионным текстилем, у всех понимающих глаза полезли на лоб.