Вперед, конюшня! - Борис Штерн

- Не остроумно. Он же не ест вареного!

- После Приоби Лобан жрет все, что дают. Я уже узнавал,- успокаиваю я шеф-кока.

- Тогда к трансцендентальным бамьям я сделаю взрывкотлеты,- обрадовался шеф-кок.

- Это что?

- Котлеты ударные, по-саперски.

- Они не опасны?

- Если соблюдать технику безопасности. Не забыть снять пробу с бамьев. И с этих... саперных котлет. Это что еще за кулинарные новости? Лобан разборчив в еде - ест все, что дают, а все, что не дают,- не ест.

Заняться нечем. Ждем Лобана.

Шел по коридору, встретил Ворону. Посмотрел ей вослед.

Вот кого я еще не подозревал. Вернулся в комнату и открыл черную тетрадь.

ВОРОНА.

Фройлен фон Дюнкеркдорфф. Тиффози называют ее Вороной. Вся в черном и в сером. Очень уважаема всей конюшней. Пресс-атташе. Связи с общественностью.

Библиотекарь. Советует всем прочитать книгу Лобана "Футбол - это война". Жеребцы, кроме Войновича и Ваньки Стула, совсем ничего не читают. Переводчица-полиглот (слово "полиглот" у меня всегда ассоциируется со словом "троглодит"). Редкий синий чулок из футбольных журналистов, хотя у нее только бантик синий, а чулки у нее серые, шерстяные.

Кстати, о фужерах. "Есть еще одни фужеры со своим стойлом футбольное Управление Жертв Революции. Когда-то они ходили в чемпионах Северо-Западной Конференции, а сейчас играют то ли в 5-й, то ли в 6-й лиге,- совсем слабенькие." Футбольных журналистов бьют, берут в заложники, судятся с ними, фужеры везде суют свой нос. Однажды Ворона полгода провела в какой-то черной дыре, куда ее упаковали какие-то злые оборвары и, по слухам, изнасиловали (что вряд ли, она была бы счастлива). Отдали без выкупа. У фужеров свои профессиональные шаблоны. Одни пишут красиво, с пафосом. "Тренер взошел на капитанский мостик" - это означает, что тренер сел на скамейку запасных и сейчас начнется игра. Фужеры пишут книги за великих игроков или тренеров. Потому что игроки и тренеры часто двух слов не могут связать. Этот процесс называется "литературная запись" - фужер задает вопросы, тренер или игрок отвечает, фужер записывает, а потом правит, добавляет, зачеркивает.

Начинают обычно "аб ово" (от яйца). Читать, в общем, скучновато - если пишут "трудное детство", значит, читай, хулиганил и имел приводы в детскую комнату полиции; если "дворовой футбол", значит, с утра до вечера гоняли пузырь на пустыре и пропускали уроки; если малец стал "учеником слесаря", значит, был выгнан из школы и направлен в какое-то ФЗУ (Футбольно-заводское училище) или прямо на какойнибудь Гвоздильно-проволочный арматурный завод, где начал играть за юношескую заводскую команду "Арматура-3",- тосе в разных вариациях. Строгий отец, добрая мать. Если строгий отец - значит, читай, батька драл будущего великого футболиста, как Сидорову козу. Ну и футбольная теория - "Бей-беги". Ну и футбольная философия - "Пузырь круглый, полигон кривой" - сойдет за философию. Я, конечно, преувеличиваю - среди фужеров есть и настоящие профессионалы, они формируют мнения тиффози, их даже бывает интересно читать; но настоящей пользы для тренера в этой литературе нет, а только засорение унитаза. (Мой первый наставник Сан Саныч-сан говорил, что мысли в голове, как вода в бачке унитаза, должны накапливаться плавно, с веселым журчаньем, потом затишье и - победоносный переход количества в качество: грохот, обвал, водопад, симфония! Так говорил Сан Саныч-сан.) Ворона стенографирует Лобана и пишет книги от Лобана.

(Похоже, Ворона влюблена в Лобана, но любовь ее безответна, потому что Лобану для сладострастия вполне хватает футбола.) "Футбол - это война" - она написала. Пишет их слогом синего чулка, который Лобану почему-то нравится,не понимаю, при всех своих талантах он боится чистого листа бумаги. Лобан не глух к нормальному человеческому языку, "логосы от Лобана" со скамейки запасных передаются из уст в уста тиффозной торсиды. Я уже приводил некоторые, вот еще: "Удар в штангу есть не что иное, как разновидность промаха".

"Что ты все чужому да чужому отдаешь? Давай договоримся так: раз чужому, а раз своему".

Но когда дело доходит до чистого листа бумаги, из Лобана лезет какая-то заумная фрейдовская нисенитниця. "..."

"ВОССТАНОВЛЕНИЕ ЛАКУНЫ

(Если кто-нибудь из Читателей поймет, что здесь написано

пожалуйста!):

"Я выделяю четыре уровня существования (oeuvre) человека в футболе: материальный, чувственный (сексуальный), онтологический и трансцендентальный. Материальное существование - это футболист, подвергающий свое тело трудностям тренировки. Чувственный (сексуальный) уровень проявляется в подсознании атлета, когда изнурительные тренировки, травмы, оторванность от семьи сублимируются, например, в образе надутого футбольного планетоида (любовь-ненависть к мячу, как к особи противоположного пола, напоминающая военно-полевую сублимацию, когда солдат спит со своим личным оружием - "Солдатушки, бравы-ребятушки, где же ваши жены?" Ответ: "Наши жены, ружья (пушки) заряжены, вот где наши жены"). Онтологический уровень характеризует существование футбола как сферы науки, техники, культуры и особого рода поведения. Трансцендентальный уровень в футболе выступает как единство материального, сексуального и онтологического уровней плюс умение владеть телом на подсознательных сигналах".

"ПРИМ.

Чтец из ФУФЛА: "Я, кажется, понял"."

ПРОБА ОБЕДА.

Тихий вечерок. Наверно, последний тихий. Все разбрелись по Маракканне. Завтра приезжает Лобан.

Сегодня у меня на ужин трансцендентальные бамьи и ударные взрыв-котлеты. Шеф-кок Борщ сидит в своем камбузе и женит чай.

- Чтобы чай был вкуснее и крепче,- говорит шеф-кок,его надо "поженить" - вылить из чайничка в чашку, а потом вылить из чашки обратно в чайничек.

Я заметил, что супам, борщам, антрекотам и даже макаронам и соусам передается настроение нашего шеф-кока. Он их одухотворяет, что ли? Значит, .он настоящий профессионал.

Уважаю. После нашей победы супы смотрят со дна нежно и верноподданно, солянка подмигивает, котлета воркует и желает вам приятного аппетита, ростбиф пускает сок, маринованные грибки снимают перед вами шляпки, спагетти сладострастно шевелят конечностями, соус весело насвистывает футбольный марш. После вымученной ничьей блюда ведут себя индифферентно - что-то ворчат (наверно, "жри, что дают"). После поражения взгляд у супа отсутствующий, щи - кислые и в рот не глядят, шницель в коме, макароны безжизненны и холодны.

Пробуем бамьи. Шеф-кок пожелал мне приятного аппетита, подсел к моему столику и напел рецепт этих бамьев. В самом деле, не рецепт, а песня:

- Надо брать только молодые бамьи с тонкими пальчиками - старые становятся слизистыми. Обмыть, обтереть чистым сухим полотенцем, сделать массаж. Оборвать им хвостики, отрезать пальчики, залить кипящим скворжом с уксусом. Держать четверть часа, дать стечь скворжу и перемыть в трех холодных водах. Нарезать мелко лук, слегка поджарить в арахисовом масле, добавить сахар и посолить. Подавать к столу холодными с разрезанными пополам помидорами и с поджарыми хрустящими струбликами. Потом облизывать пальчики.