Йога-клуб. Жизнь ниже шеи - Сюзанн Моррисон

Спущусь-ка я к бассейну. Утром перенервничала, вот и живот немного болит. А может… может, это сахар из вчерашнего коктейля так действует, ведь я уже целый месяц сладкого в рот не брала. И желудок взбунтовался. Так что пойду расслаблюсь перед вечерним классом. Ни к чему напрягаться. Помедитирую немножко у бассейна, и все пройдет.

Какого черта! Какого черта!

Я так расстроена. Индра — да как она могла! Не понимаю!

Я все позы для них делала! Все ради Индры и Лу. В приветствии солнцу я тянусь, достаю кончики пальцев ног руками, слежу за тем, где находится колено по отношению к голени. Концентрируюсь на дыхании. Жду, когда они похвалят меня, и делаю лучше. И что? Сегодня в пашчимоттанасане, что означает наклон вперед сидя, — видите? Я даже знаю название этой позы на долбаном санскрите! Итак, сегодня Индра повела себя так неожиданно и так жестоко, так нехарактерно, что я даже сейчас писать не могу от злости.

Итак, мы сидели в пашчимоттанасане. Будет позволено сказать, я делаю пашчимоттанасану довольно хорошо. Наклоняюсь так низко, что грудная клетка ложится на бедра, и складываюсь пополам, как лист бумаги. Пусть мне не хватает силы в верхней части тела, зато мышцы задней поверхности ног у меня гибкие, как резинки. И это не мое кичливое эго, а объективная истина! Я же готова первой признать, что отжимаюсь плохо. Когда я пытаюсь отжиматься, то становлюсь похожей на собачку со сломанными задними лапками, которая скулит и ждет укола, призванного избавить ее от всех страданий.

Но в пашчимоттанасане я складываюсь пополам, пытаюсь устроиться поудобнее и ищу саттву. А поскольку у меня уже был опыт пробуждения кундалини, я, черт возьми, прекрасно знаю, что такое саттва! Саттва — это равновесие.

Так вот. Я сидела в пашчимоттанасане. В своей безукоризненной пашчимоттанасане. Солнце грело спину, мышцы разогревались, и я чувствовала себя еще более гибкой.

Индра медленно обошла коврики, а затем произнесла самым своим нежным голосом, который всегда приберегает для восстанавливающих поз:

— Наклон вперед — очень важная поза. Это одна из тех поз, где внимание направлено глубоко внутрь. И я рада, что вы все это понимаете. Что, впрочем, не относится к тем, кто занимался в нашей студии в Сиэтле.

Разумеется, я тут же навострила уши, потому что из всех присутствующих была единственной, кто занимался в студии в Сиэтле. Я еще сильнее потянулась в пашчимоттанасане, вообразив, что Индра сейчас, должно быть, приведет меня в пример. Ведь раз она сказала, что ко мне все ее замечания не относятся, значит, мой наклон вперед куда круче, чем у остальных.

— Эта поза способствует внутреннему наблюдению, — продолжала Индра, — поэтому к ней следует относиться почтительно. Однако, к своему огорчению, я часто вижу, что пашчимоттанасана становится поводом посоревноваться, кто в классе гибче.

С этими словами Индра остановилась прямо передо мной и загородила мне солнце.

— Соревновательность, — произнесла она, — не имеет ничего общего с наблюдением за происходящим внутри. Поэтому еще раз благодарю тех, кто сумел преодолеть тягу к соперничеству.

Она положила ладони мне на поясницу, помогая еще глубже войти в наклон.

— И учитывая все вышесказанное, Сюзанн, последи, пожалуйста, за своей поясницей. Она у тебя круглая. Не спеши опуститься в глубокий наклон и помни: мы тут ни с кем не соревнуемся.

!!!

Что?!

Простите, конечно, но с кем мне тут соревноваться? Насколько я помню, это я достигла таких глубин медитации, что у меня аж припадок случился!

Через полчаса мне снова идти на занятия, но я бы с радостью их пропустила, осталась дома и помедитировала в одиночестве. Ни к чему мне эти волны отрицательной энергии, нарушающие всю практику! Какое унижение! После того как Индра сделала мне персональное замечание, я закрыла глаза и попыталась изобразить невозмутимость, но чувствовала, как кровь закипает под кожей щек и лба, словно кто-то пролил кислоту на лакмусовую бумагу. Мне показалось, что я слышу, как другие йоги усмехаются; наверняка они обмениваются насмешливыми взглядами. Уверена, они довольны. И им не терпится обсудить меня за обедом. Ведь, если подумать, все они просто ненавидят меня.

Индра продолжала шагать между рядами в своем красивом наряде, свободных зеленых брюках и такой же маечке на тонких бретельках, и я вдруг почувствовала себя просто отвратительно в своих застиранных черных штанах со слишком тугими резинками на щиколотках и талии и в пропотевшем насквозь черном топе с растянутым горлом. Я была ужасна.

Знаете, что мне только что пришло в голову? А что, если у Индры никогда не было опыта пробуждения кундалини? И это она испытывает чувство соперничества, потому что боится, что я стану более крутой йогиней, чем она! Может, она просто пытается меня приструнить!

О боже, нет! Какая бредовая мысль.

Так, я подышала немножко попеременно правой и левой ноздрей и сделала себе чаю. Йоги у бассейна постепенно расходятся, идут готовиться к вечернему классу. И знаете что? Я все поняла. Так и должно быть. Теперь мне все ясно.

Дело вот в чем: у меня был мощный духовный прорыв. Я как будто перешла на следующий курс. И сейчас, если можно привести такую аналогию, защищаю диссертацию по йоге. Так неудивительно, что все становится сложнее. Так и должно быть. И если Индра придирается ко мне чаще, чем раньше, это еще не значит, что она стерва лютая.

О нет!

Конечно же нет. Она просто пытается направить меня, чтобы я стала еще более крутой йогиней, пытается указать, что я должна растворить свое эго-шмего и практиковать непривязанность-шмепривязанность.

Бррр… Ну да ладно. Пойду-ка я посплю. И если кто-нибудь меня разбудит, пойду на занятие. А если не разбудит — плевать я хотела. Позвоню и скажу, что заболела, потому что живот ноет так, как будто у меня язва. Точнее, позвонила бы, если бы у нас были долбаные телефоны.

5

Пленница

Шествование по духовному пути — очень тонкий процесс; не следует с ходу наивно вовлекаться в него. На этом пути есть бесчисленные ложные ответвления, ведущие к искажению понятия «духовность» через призму эго. Мы начинаем обманывать себя и думать, что духовно развиваемся, хотя на самом деле всего лишь усиливаем собственный эгоизм духовными практиками.

Хотите поближе узнать свое эго? Вмажьте ему пару раз как следует. Оно сразу разбухнет и станет более заметным для пристального изучения.

Вскоре после своего тридцатого дня рождения мне пришлось на полгода забросить йогу: я переходила улицу, и какая-то тетка на джипе въехала мне в ногу, повредив коленную чашечку. Несколько месяцев я могла лишь тупо поднимать и опускать ногу — предписание безучастного физиотерапевта. Все мои мышцы атрофировались, а вслед за ними и дисциплина духа. Я бросила медитировать, петь мантры и читать сутры. А когда наконец осмелилась вернуться в йога-клуб, то обнаружила, что медитативный аспект асан — то есть внутреннее созерцание и концентрация на дыхании — стал недоступен мне, поскольку я едва могу согнуть ногу в колене, не трясясь при этом, как побитая собака.

Для ясности замечу, что даже после семинара на Бали, когда я была в лучшей форме, мне никогда не удавалось удержать вес тела на одной руке или сделать одну из тех крутых вариаций, как некоторые йоги. Однако у меня всегда хорошо получалось держать концентрацию. Но с одной больной ногой, увы, невозможно было приблизиться к тому моменту, когда движение переходит в медитацию.

Пока остальные блаженно тянулись в позе воина, я попыталась как-то модифицировать позу, но вскоре поняла, что стонать и трястись — слишком унизительно, особенно на глазах у гибких и прекрасных суперйогов. Это был слишком сильный удар по моему эго. Я перестала и села отдыхать в позу ребенка, но тут инструктор — белокожий мальчик с короткими дредами и затуманенным, как у укурка, взглядом — подплыл к моему коврику. Он положил руку на мою потную спину, и я подняла голову.

— Знаете что? — промурлыкал он, кивая и улыбаясь. — Не поверите, но это всего лишь боль.

— Э-э…

— Просто делайте и повторяйте про себя: «Это всего лишь боль!»

— Да, я знаю, — ответила я, — но у меня травма колена.

— О… — Кажется, он был разочарован, что ему не дали поделиться мудростью, почерпнутой из «Йога-сутр». — Тогда ладно. Вам нужно отдохнуть в позе ребенка.

Я еле сдержалась, чтобы не выпалить: «А знаете, вообще-то обычно я очень хорошо делаю эту асану! Нет, не просто хорошо — великолепно. И у меня даже был опыт пробуждения кундалини! Всего каких-то пять лет назад».

Ой-ой-ой. О, мое эго. Мое бедное, родное, заблудшее эго. Тогда, на Бали, Индра влепила ему знатную пощечину, но вот травма колена оказалась куда более тяжелым испытанием. Я даже решила снова начать курить. Я делаю это примерно раз в год, и мне показалось, что подходящее время пришло. Я купила пачку сигарет в кулинарии, улыбаясь кассирше, как будто та была моей сообщницей. Подумаешь, рак, храбрилась я на пути домой. Подумаешь, какие-то там канцерогены.