Йога-клуб. Жизнь ниже шеи - Сюзанн Моррисон

С другой стороны, после занятий она всегда становилась отстраненной. Может, просто проголодалась и хочет скорее пойти обедать? Барбель это тоже заметила.

— Кажется, Индре совсем наше представление не понравилось, — сказала она за ланчем из зеленых водорослей и риса.

Пасхальное воскресенье.

Лежу в кровати и пытаюсь смириться с тем, что да, мне немного больно, но это пройдет. Я отстраняюсь от боли и сосредоточена исключительно на записях в данном дневнике.

Ой, какой симпатичный геккончик бежит по подоконнику! Меньше моего мизинчика!

Так. Надо сосредоточиться. Пасха. Воскресение Христово. Вот только в церковь мы не ходили. Я даже не знаю, есть ли они на этом острове. В индуистские храмы тоже не ходили. С какой стати?

Зато мы пошли в спа. Под названием «Нирвана». Звучит очень возвышенно, да? (С этой модой на все духовное иногда до смешного дело доходит. Вот в восьмидесятые, к примеру, спа наверняка бы назвали просто: «Салон для тех, у кого денег до фига, в отличие от тех, кто не ходит в наш салон!» Но в наше время все, что стоит кучу денег, должно быть связано с «духовными поисками», иначе мы это не одобряем.)

Ну и что? В какой-то степени мой опыт посещения спа можно назвать духовным. Или я просто больше не провожу границ между телом и душой, поэтому мне нравится, когда меня массируют и нянчатся со мной? Я, как дитя малое, простираю к миру свои ручонки.

Джессика немного поплакала, когда нам делали педикюр. Женщина, которая ей занималась, срезала примерно двадцать слоев мертвой кожи и мозолей с ее пяток. Ей, наверное, теперь придется носить обувь на размер меньше. Готова поспорить, педикюрша таких пяток за весь день не видела.

— Эти мозоли у меня от хождения по земле, — объяснила Джесс, глядя, как у ее ног высится кучка обрезков, похожих на тертый пармезан. — В этих мозолях вся моя жизнь! — Она беспомощно взглянула на меня.

— Считай, что твои пятки переродились, — ответила я. — Пусть это будет жертва в честь Воскресения Христова. Начало нового цикла.

Услышав про циклы, она малость повеселела.

На самом деле, сеанс в спа «Нирвана» и вправду стал для меня своего рода духовным перерождением. Я прошла через огонь, чтобы достичь спасения. Преодолела вершины страха и мучений и стала ближе к Господу.

Видите ли, сегодня мне впервые в жизни сделали эпиляцию зоны бикини.

И что самое невероятное, я, видимо, так много времени провела в медитации и за практикой йоги, что научилась расслабляться моментально. Поэтому, несмотря на то что каждый раз, когда Рени (косметолог) срывала с меня очередную полоску с волосами, я выла от боли, спустя буквально секунду я засыпала. Она тем временем намазывала горячим воском мою ногу и аккуратно прижимала к ней тряпочку. Стоило дернуть за нее — как я просыпалась с воплем и визжала, как будто с меня заживо сдирают кожу. Но потом снова засыпала, пока Рени не принималась за повторную обработку — и визг возобновлялся. Рени морщилась и кривила рот. Я видела по выражению ее лица, что она считает меня очень странной.

— Больно, больно! — предупреждала она и хихикала, закрывая рукой рот. Я открывала глаза и вопила, а она срывала очередную полоску. — Жжет, жжет!

Мне было почти невыносимо смотреть, как она морщится, чтобы удержаться от смеха, и я сама рассмеялась, а она, вслед за мной, тоже. Это случилось как раз в тот момент, когда женщина дернула за полоску. Рука у нее ослабла, и вместо того, чтобы дернуть, она просто натянула кожу. Я застонала, как умирающая кошка. А потом уснула.

Закончив свои пытки, Рени проводила меня в душ под локоть, как бабульку из дома престарелых. Рядом с душевой кабинкой стояла большая ванна на кованых ножках, дно которой было усыпано свежими цветами и пряностями. Рени запустила воду и намылила меня в душе. Вот теперь я действительно чувствовала себя ребенком! Она даже помыла мне между ног, отчего я, разумеется, снова начала хохотать. Я отвернулась в сторону, чтобы Рени не заметила, но та лишь вопросительно взглянула на меня и пожала плечами, словно спрашивая: что, не хочешь быть чистой?

Потом она проводила меня к ванне. Та наполнилась теплой водой так, что цветы теперь плавали на поверхности, и я залезла, раздвигая слой гардений и плюмерий. Рени вручила мне желтую керамическую кружку с горячей водой с добавлением меда и кусочками имбиря, а потом ушла. Я погрузилась в воду, коснувшись подбородком цветка гардении. На внутреннем небосводе появилось маленькое облачко — чувство вины, а может быть, страх, — появилось и проплыло мимо. Это были те самые вина и страх, которые я чувствовала всю свою жизнь, однако теперь я могла просто наблюдать за ними, признавать их присутствие — и отпускать.

Это самый потрясающий навык, которому я когда-либо научилась.

Я откинула голову и посмотрела в небо через окно без стекол на потолке. Раздвинув плавучую завесу из цветов, положила ногу на край ванны и погрузилась глубже в горячую воду, слегка посмеявшись над гинекологическим опытом в душе и поразившись новому необычному чувству — свободе от самой себя. Я глотнула чай и посмотрела на себя в ванне. Цветы были канареечно-желтого, лилового, розового и кремово-белого цвета и отбрасывали на животе расплывчатые тени — пятна и кляксы, как из теста Роршаха.

Чай был в меру острым, и я представила, как он оказывает очищающее воздействие на мой организм. Когда в кружке остались лишь кусочки имбиря и палочки корицы, я вытряхнула их в воду, наклонилась и поставила кружку на пол. При этом раздался чудесный звук: тихий звон керамики о каменную плитку.

«Спасибо за этот звук», — подумала я.

Я потянулась мокрой рукой, к которой прилипли маленькие цветочки и кусочки красно-желтых специй, и снова взяла чашку. Поднесла ее к носу, вдыхая слабый аромат имбиря. А затем снова опустила кружку на пол, чтобы услышать этот звук. Как каблучки по каменному полу.

Я еще несколько раз подняла и опустила кружку.

«Спасибо за этот звук», — снова подумала я, направляя свои мысли в окно. Потом, поплескав руками в воде с цветами, подумала: «Спасибо за эту ванну. Спасибо за эпиляцию и за сыпь, которая наверняка появится». Потом я вспомнила своих товарищей по йога-семинару, друзей из Сиэтла, сестру, братьев, родителей, бабушку и дедушку — всю свою семью. И за них сказала спасибо. Подумала об Индре и Лу, и о Джоне тоже, и, преисполненная благодарности, подняла руки над головой — цветы посыпались на меня сверху. Спасибо, спасибо, спасибо! Я опустилась в воду так, что над поверхностью остались только глаза. Я слышала в ушах биение своего сердца. Цветы на воде оказались на уровне взгляда. С такого ракурса они выглядели как яркие разноцветные джунгли. Я долго смотрела на них, пока не почувствовала первые укольчики в паху, которые вскоре превратились в пурпурную сыпь, из-за которой я даже сейчас проклинаю существование горячего воска.

Но достаточно вспомнить, что это всего лишь боль, и… Видите? Боли уже нет.

Хм… Ну, почти нет.

Сегодня на полотенце в ванной сидел паук размером с мою ладонь! В ту же секунду Джессика, чистившая зубы рядом, издала жуткий испуганный вопль, но я даже не вздрогнула. Просто отложила полотенце.

Насекомые меня теперь не беспокоят. Раньше беспокоили. Но теперь, разглядывая их укусы на руках и ногах, я только восхищаюсь, какие они разные. Некоторые здоровые, с четвертак, и розовые, как мои губы, а есть похожие на мелкую белесую сыпь. Укус на коленке напоминает Сатурн — маленький и кругленький, опоясанный красным кольцом. Какое интересное дело вы делаете, про себя говорю я насекомым. Я вот ем то, что растет на рисовых полях, а вы едите меня. Мы все — одно целое!

Джессика отказалась возвращаться в дом, пока я не выброшу паука в кусты под верандой. Бедняжка. Ей столько еще предстоит понять.

Что-то странное и новое случилось сегодня. Я стояла в позе воина и чувствовала себя настоящим воином, с сильным и открытым сердцем, когда тихонько пукнула. Совсем немножко. Можно сказать, пукнула таким легким, прозрачным сопрано.

И знаете, что я поняла? Пукать при людях — весело! Чувствуешь такую свободу! Это всего лишь продолжение моего естественного состояния, единства души и тела. Медитация вслух. Это все равно что петь мантры, только… попой.

Ооооо… ну ладно, допустим, я вру. Ни капли это было не весело. А ужасно. Мне хотелось умереть. До сих пор хочется. Но я работаю над собой. Пытаюсь отстраниться от своего пука. Пуки и эмоции — как облака. Они прилетают и улетают.

Но какой это все-таки позор.

Идет дождь.

Я сидела на кровати и медитировала, стараясь не думать о некоторых вещах. Не переживать заново те моменты, когда могла бы быть более сдержанной. Не хочется думать, что я себя подавляю.