Дикторат - Галина Манукян

Подъезжая к площади, Эдэр услышал шум. Кучка народа веселилась, гикала и шумела. Что тут? В центре сборища боязливо озирались по сторонам двое загорелых оборванцев с копьями, якобы охраняющие девушку в покрывале, которая сидела на буром псидопсе.

Эдэр усмехнулся: надо же, повторяется картинка! Степняки привезли еще одну наложницу в дань. Конечно, ведь после суда над костями псевдочумашки воду им перекрыли. Эдэр подался вперед, рявкнув «Хэйдо», чтоб расступились.

Тощий степняк, кажется, его звали Саро, увидев начальника стражи, весь скукожился, но сообразил, что надо поклониться. Второй, новенький, так и стоял дурнем.

– Приветствую, вас, господин!

– И тебе привет!

Мужики вокруг продолжали гоготать:

– Степница, покажи грудь, мы тебе бутылку воды нальем.

– Нет, пять. Только юбку подними, – глумился молодчик с короткой косой.

Эдэра захлестнуло негодование, он пнул шутника со всего маху, и молодчик полетел лицом в пыль.

– За что, начальник?! – обиженно протянул он, поднимаясь. – Я не нарушал закона…

– Такие, как она, тебе потом сыновей рожать будут, – мрачно сказал Эдэр, – так что завянь. Вообще нечего тут цирк устраивать, – крикнул он погромче, – завтра зрелищ наглядитесь! Пошли вон отсюда! Считаю до трех!

Горожане стали расходиться, косясь недовольно на меч начальника стражи. До ушей Эдэра долетели возмущенные реплики, он не обратил на них внимания.

– Как тебя зовут? – спросил Эдэр у сжавшейся от страха девушки, получив, наконец, возможность рассмотреть ее получше.

Она была высокой, костлявой и некрасивой, ничем не похожей на чумашку. Черные глазищи уставились на него со смуглого невыразительного лица, обрамленного двумя толстыми смоляными косицами. От нее тоже разило козой. Что же они, целуются с ними, что ли?

– Шеска, – ответила степница тонким голоском. – Благодарю вас, господин, за вмешательство! Вы спасли меня от обезумевшей толпы… – она произнесла это с восхищенным придыханием и опустила ресницы с таким видом, словно Эдэр был единственным на свете воином, только что вызволившим ее из лап чудовищ.

Эдэр удивился и махнул рукой:

– Пустяки. Это не толпа.

Отчего-то гиганту захотелось узнать еще что-то от степняков, ведь они были сородичами чумашки. А все, что ее касалось, чрезвычайно стало интересовать начальника стражи.

– Знала ли ты Лиссандру, девушку, которую привезли до тебя? – полюбопытствовал Эдэр.

– О, духи, знала ли я Сандру? – всплеснула руками степница. – Да это же моя лучшая подруга! Моя прекрасная, милая Санечка, как же ей не повезло: когда молния ударила в нее, все изменилось… не совру, ей-ей, она лежала, как мертвая, ой, как же я обрыдалась, и мама ее плакала, и братишки, мал-мала меньше, вы бы видели ее братиков, какая она была с ними добрая и хорошая сестрица, благо выжила, да стала плохо слышать, сначала прямо совсем ничего и не говорила, а потом заговорила. Да что ж, Лиссандра, такая хорошая девушка! Мы еще маленькими вместе учились домашнему хозяйству – я умею шить, вышивать, плести браслеты и коврики, готовить вкусные блюда из всего, что окажется под рукой, наводить порядок и чистить одежду, а еще я хорошо пою и танцую, и сделаю для вас все, что изволите, заберите меня к себе, о, прекрасный, добрый господин, вы…

– Стоп, стоп, стоп, – Эдэр опешил, у него даже в висках заломило от непрерывного потока слов и тонкого голоса.

Степница захлопала ресницами и снова открыла рот, но гигант опередил ее.

– Мусто у вас есть. Что за хрен?

– Охотник, прекрасный господин, обычный охотник, молодой, говорят, симпатичный, да, он высокий, сложен хорошо, поет наши песни у костра соловьем, и девушкам нравится, но что там, прочие девушки, даже Лиссандра, вот мне он совсем не нравится, и уши у него лопоухие, и зуба не хватает, в драке выбил еще мальчишкой, вот тут сбоку, даром говорят, что жених завидный, как по мне, так уж с вами ни в какое сравнение, и руки у него волосатые, вот не так, как у вас, благородно и красиво, а без благородности, мохнатый просто, чистая обезьяна…

– Стоп, – Эдэр хмыкнул и поднял ладонь, останавливая поток речи. – С Лиссой у него что было?

– Да уж он ее обхаживал-обхаживал, а вы не думайте, она – девушка не из таких, что с первого знака внимания напрыгивать станет и вестись на прочие мужские штучки, вы уж знаете этих мужчин, но я не про вас, по вам сразу видно, что вы – человек благородный и…

– Не обо мне сейчас. О Лиссе.

– Да, так она говорила, что, конечно, и обнимались они в пещерах во время охоты, он заманил, пройдоха эдакий, да вот и целовались немножко, но другие его попытки, ну, вы сами знаете, какие, она ни-ни, потому что она такая, Лисса, прочим парням она вообще чуть что и по морде…

На губах Эдэра сама собой расползлась довольная улыбка. Саро с напарником пялились на него ошарашенно, на всякий случай отойдя в сторонку. Эдэр хотел еще расспросить о матери и отце чумашки, но с другой стороны площади показалась пыхтящая туша в желтой тунике и красных шароварах.

– Жаль, нет больше Лиссандры, – опомнившись, соврал гигант. – А вон и твой хозяин торопится.

Увидев новую степницу возле Эдэра, Амос затряс в воздухе кулаками и прибавил шагу. Казалось, на них катится огненный шар с криками:

– Эй, эй! Оставь в покое мою наложницу! Я не позволю тебе забрать то, что мое по праву! Она моя, слышишь, моя! Отойди от нее, Эдэр, сейчас же!

Выждав, когда толстяк окажется поближе, Эдэр хохотнул:

– Ты подумай еще, Амос. Может, ну их, наложниц этих? Сам справишься?

– Не смей! По закону положено. Я взнос платил, – голос Амоса сорвался на визг, лицо его стало пунцовым.

– Нет, если взнос, то конечно, – забавлялся Эдэр. – Только не забудь тесемки на штанах развязать, прямо так не кидайся.

Амос замахнулся на ничего не понимающую степницу:

– А ты… ты, если будешь с чужими мужчинами разговаривать, я тебе плетей…

Он не договорил, сбитый с ног Эдэром. Тот в один миг спрыгнул с псидопса и, свалив толстяка в песок и солому, нанесенную ветром на бетон, навис над ним. Лицо Эдэра стало жестоким и грозным.

– О плетях забудь, Амос, – приказал он. – Девушку зовут Шеска, и если я узнаю, что ты ее бьешь или издеваешься, я тебя за яйца на заборе подвешу, понял?

– Это нарушение закона вмешиваться… – промямлил Амос.

Эдэр сжал лапищей мягкую шею так, что у юнца глаза полезли на лоб.

– Я тут закон, жирдяй, понял? Понял?!

– Понял, – прохрипел тот и закашлялся, когда Эдэр отпустил его.

Гигант встал и отряхнул песок со штанов. Амос, кряхтя, тоже поднялся и схватился за узду псидопса, на котором сидела Шеска.

– Ты моя наложница, – сказал сын казначея. – И нечего пялиться на посторонних… Шеска.

– Прекрасный господин не ушибся? – ласково запела степница, с умилением глядя на толстяка. – Не переживайте, прекрасный господин, я всего лишь ответила на вопросы того господина, я только и думала о том, кому я смогу приносить радость, глаза уже проглядела, ей-ей. Как же милостивы были духи, послав меня вам, прекрасный господин… вы такой, такой… позвольте выразить вам свое восхищение…

Амос распрямил плечи и горделиво взглянул на Эдэра. А тот оторопел от того, как быстро степница запела новые песни. Сын казначея поправил тунику и со злорадной усмешкой буркнул:

– Будет тебе сейчас закон, Эдэр.

Гигант обернулся и увидел приближающийся отряд из личного состава отца. Во главе двух десятков вооруженных воинов на низкорослом коне ехал Глазырь.

– О, приветствую, ребята! – кивнул Эдэр.

Но те в ответ не улыбнулись, вмиг окружили его и выставили копья. Глазырь скрипучим голосом известил:

– Сдайте оружие, Эдэр. Вас велено доставить к командо.

– При чем тут оружие, Глазырь? – изумился Эдэр. – Я как раз сам собирался навестить отца.

– Сдайте оружие. Вас обвиняют в государственной измене.

Духи, наконец, смилостивились, и мою корягу прибило течением к заводи у крупных валунов. Осторожно выпустив из рук бревно, я на коленях, от камня к камню, то и дело соскальзывая, поползла к берегу. Мокрая и жалкая, как зайцекот после зимнего ливня, я выбралась на сушу и повалилась без сил на траву.

Я дышала тяжело, в груди болело, зуб на зуб не попадал от дрожи. Не верилось, что я вновь могу ощущать под спиной и ногами земную твердь, лежать, а не нестись с головокружительной скоростью неведомо куда в ледяной воде, хлебая ее и отплевываясь, чудом уворачиваясь от острых обломков скал, о которые река так и норовила размозжить мне голову. Слава духам, обошлось!

Я валялась в траве, приходя в себя и поминая всех духов, но когда вдохи и выдохи чуть замедлились, привстала. Раскисать нельзя было никак, ведь я здесь совсем одна. Отбросила назад мокрые пряди волос и фыркнула, пытаясь вылить из ушей остатки воды.

Подумать только, еще и недели не прошло, как я мечтала, чтобы ее было много, и вот, пожалуйста! Мечты сбываются. От Эдэра хотела избавиться – тоже сбылось: вряд ли он найдет меня здесь. Мне бы порадоваться: теперь он не будет досаждать приставаниями… Но стало мучительно тоскливо: я была одна. Совсем! Я огляделась. Никого. Лишь камни и река. Солнце повернуло к горам на западе. Не пройдет и нескольких часов, как на дебри, в которых я очутилась, опустится ночь. И что, прикажете, делать? Какие невиданные монстры или опасности поджидают меня здесь?