Перекресток волков - Ольга Белоусова

Я открыл глаза.

— Мы искали тысячу лет. Потом еще тысячу… и еще… Мир, который был бы похож на тот… Это сильнее, чем Зов Леса, сильнее, чем сама Сила. Вишневое небо… Оно живет в каждом из нас. Мы храним воспоминания о нем, тщательно оберегаем их от пыли и забвения… Небо, недоступное нам. Давно уже мертвое небо. А мы продолжаем искать. Понимаешь?

— Наверное, да… Вы так пришли на Землю? В поисках своего Святого Грааля?

— Так, но не сразу. Было много других миров. Они почему-то не принимали нас, словно заранее ненавидели. Первый Белый Волк показал нам дорогу, но не объяснил правил движения. Все, что нам досталось от него, — это Сила, из-за которой нас сжигают на кострах, и пророчества, мешающие бороться за жизнь. Может, стоило умереть вместе с вишневым небом? А так… Спасибо Белому Волку, наше племя превратилось в вечных скитальцев…

— Пророчества?

— Да.

Бэмби заинтересованно приподнялся на локте.

— Какие? Ты их знаешь?

— Их знает каждый волчонок, — горько усмехнулся я. — Они очень короткие. Не пророчества даже, а так… чей-то пьяный бред… Хотя… Мы ведь не пьем.

— Ну? — нетерпеливо подтолкнул меня Бэмби.

— Первое: «Кровь человека погубит племя». Старики говорят, что убивать человека — это даже не грех, это самоубийство. Только мы все равно убиваем. Кто-то чаще, кто-то реже, — я тряхнул головой. — Второе: «Беловолосый покажет дорогу домой».

Бэмби потер шрам.

— Домой? Но ты же только что сказал, что ваш дом — тот, в другом мире, где было вишневое небо, — уже умер?

— Сказал.

— Я что-то не улавливаю смысла.

— Честно говоря, я тоже, Бэмби, — признался я.

— У тебя белые волосы.

— Ну и что? — недоуменно спросил я, а, поняв, рассмеялся. — Я полукровка, помесь волка-отца и матери-человека. Так что, знаешь, ты не ищи тайны там, где ее нет. В пророчестве речь идет о Белом Волке. Старики говорят, что он охраняет нас от самих себя…

— Так мне стало понятно еще меньше, — сообщил Бэмби. Если он думал, что я тут же начну отвечать на дополнительные вопросы, то он очень сильно ошибался.

— Охотно верю, Бэмби, — согласился я, — но помочь ничем не могу. В наших легендах легко можно заблудиться. Их много, и все они похожи одна на другую. Они передаются от поколения к поколению, чтятся стариками, но на самом деле ничего уже не значат. Все это давным-давно стало пылью.

Я взглянул на Алину. Она спала, крепко сжимая во сне мою руку. Эта сказка оказалась из разряда тех, которые она не любила.

— Вишневое небо… Это красиво?

— Красиво.

— Его уже нет?

— Ну почему же… Пока еще есть.

Я уже собирался ложиться, когда услышал, как кто-то тихонько поскребся в окошко.

— Но-ой!

В темноте леса горели два желтых огонька. Я открыл окно, спросил тихо:

— Кто здесь?

— Артем, — ответил знакомый голос. К окну неслышно приблизился крупный серый волк.

— Заходи в дом.

Волк отрицательно мотнул головой.

— Лучше ты выходи, Ной! Луна еще только-только родилась, и на небе звезд, как муравьев в муравейнике… Воздух аж звенит! Такую ночь грешно пропускать! Выходи, прогуляемся…

Раньше, в другой, щенячьей жизни, мы частенько убегали из дома по ночам… Мы дышали Лесом, и он дышал нами. Мы представляли, как будем охотиться, когда обретем настоящую Силу. Мы были молоды, глупы и… Нет-нет, не так. Мы были просто молоды.

Я напрягся, меняя облик. Потом одним прыжком перемахнул через подоконник. Артем тихо засмеялся, обнажая крепкие белые зубы, в нетерпении хлестнул себя хвостом о бок.

— Я знал, что ты не откажешься… Пошли, ребята уже ждут!

— Ребята? — насторожился я. После Совета я почти ни с кем не общался. — Где ждут?

— Где-где… Где и всегда. Помнишь нашу поляну?

Я помнил. Это было у черта на куличках.

— Не кривись, — хмыкнул Артем. — Ты сам ее выбрал.

«Это — твоя поляна, — сказал однажды его брат. — Ты придумал ее, и значит, она — твоя».

Нам было то ли по двенадцать, то ли по тринадцать лет. Мы играли во взрослых, мы хотели собирать свой собственный Совет, для чего нам требовалось место для тайных встреч. Я же говорю, мы были молоды, полны романтичных глупостей. Трой предлагал уходить на берег Северного озера. Предложение из категории «дешево, надежно и практично». Мы воротили от него нос, потому как романтики в прогулке к Северному озеру было ровно столько же, сколько в прогулке по болотам. Мик требовал какого-нибудь таинственного укрытия в холодных пещерах, отблесков пламени в сталактитах… Ни пещер, ни сталактитов в относительной близости от поселка не наблюдалось. Артем утверждал, что огонь — он и в городе, и в лесу — огонь, и принципиальной разницы, где его разводить, он не видит. И только я совершенно точно знал, что мы ищем. Я как будто видел ее наяву, заключенную в плен старых деревьев и пустого неба, усыпанную цветами, пропахшую вишней, медом и легким запахом костра. Мы искали и нашли, и тогда Антон сказал: «Это — твоя поляна. Ты придумал ее…»

— Я ее придумал, — пробормотал я и потянулся, царапая когтями землю.

— Придумал, так придумал, — легко согласился Артем. — Главное, что она есть и есть круг. Ну что, бежим?

— Бежим!

Мы помчались наперегонки через лес. Мы смеялись, скатываясь в бессонные воды ручейков, катались по земле, вминая в нее свежую траву. Мы сходили с ума под безлунным небом. И не было ни смерти Антона, ни запахов города, ни Клыка на моей шее, раз и навсегда обозначившего мое место в племени. Были только этот лес и эта ночь. И мы, два волчонка, не знавшие обид и человечьей крови. А потом, внезапно, как всегда, и в этом заключалась частичка ее прелести, навстречу нашему безумному бегу из-за толстых деревьев вынырнула поляна наших снов. И мы замерли на ее краю, сраженные ее запахами, ее красотой и какой-то непонятной нам целостностью. Мы ждали этого чуда, мы стремились к нему и все-таки оказались чуть-чуть не готовы… И это тоже было как всегда…

— Здравствуй, Ной!

Оцепенение прошло, прошло и сумасшествие бега. Я встряхнулся, сбрасывая с себя волчью шерсть, поднялся на ноги, потянулся. Мышцы приятно ныли после трансформаций и долгого бега. От костра в центре поляны навстречу нам скользнула легкая тень. Отблески огня окрашивали края ее одежды в кровавое. Я прищурился. Даня…

Их семья — отец, мать, три брата и сестренка — приехала в лес ранней весной, почти сразу после дня рождения Троя, и еще не прошел Совет, а Даня уже умудрился настроить против себя половину поселковых ребят. Последним в их числе оказался я. И я вежливо порекомендовал ему извиниться. Он откровенно послал меня. Даня был старше и почему-то считал, что возраст — серьезное преимущество перед противником. Драка была жуткая, потому как вторая половина поселка перешла на сторону Дани. Естественно, мы победили. Антону сломали нос, Мику и Трою — ребра, остальные наши отделались синяками и ушибами. Зато Даня встретил свое шестнадцатилетие в постели — все-таки я не зря считался самым сильным волчонком в племени. Потом был пожар, изменивший наши жизни. Когда загорелся лес, сестренку Дани Ину искали наши же ребята, те, с которыми он так настойчиво пытался поссориться. Мы были лучшими друзьями, я и Антон, но я не смог его спасти, а вот Ину, маленькую желтоволосую вредину, вынесли из огня враги ее брата. Мать Антона на Совете бросила в меня камень. Даня на том же Совете, опустившись на колени, благодарил Троя за помощь. Если бы не Трой, в семье Дани остался бы он один.

— Здравствуй, Ной, — повторил Даня. Улыбнулся чуть насмешливо, протягивая руку. Левую. Я опустил глаза и увидел, что правой кисти у него не было. Даня, заметив мой взгляд, бросил коротко: — Капкан.

Я кивнул. Даня был волком, а волки иногда попадают в капканы. Я протянул ему свою левую руку. С той драки и того пожара прошло слишком много времени и слишком много утекло воды, чтобы мы продолжали оставаться врагами.

— Здравствуй, Даня, — я протянул ему свою руку.

— Ты будешь смеяться, но я рад, что ты вернулся, — сказал он.

— Не буду, — заверил я. — Я и сам этому рад.

— Без тебя здесь было как-то… скучно… Вы задержались, Артем, — повернувшись к волку, он легонько дернул его за ухо.

Артем оскалился, хрипло, не зло рыкнул.

— Это все бег, — сказал он, потершись взлохмаченным боком о шершавый ствол сосны. — Знаешь, как это бывает?

— Знаю, конечно… Давай, поднимайся, Тема!

— Чешется… — пожаловался мне Артем, поднялся на задние лапы, одновременно сбрасывая шерсть. Формы его тела быстро менялись.

Только правое ухо смешно завернулось и никак не хотело трансформироваться. Артем чертыхнулся, а от костра донеслись одобрительные смешки.

— В круг! — крикнул кто-то.

— В круг! В круг! — подхватили волки наш старый призыв.