Ненавистник полицейских. Клин. Тайна Тюдора. - Эван Хантер

— У нее это, наверное, уже давным-давно вошло в привычку, — предположил он. — Ее уже больше не занимала соблазнительность таких жестов. Она привыкла к ним, сжилась с ними, а другие пусть изумляются сколько угодно. Бедро есть бедро, ну и что! Что такого особенного в бедре Элис Буш? 

— Скотч?

— Пожалуй.

— Что можно чувствовать в такой ситуации? — спросила она. Элис стояла около бара напротив него. Стояла в позе манекенщицы, расслабив бедро, хотя совсем на нее не походила, потому что в его воображении манекенщицы рисовались тоненькими, хрупкими и с плоской грудью. Элис Буш не походила ни на одну из них.

— В какой ситуации?

— Расследуя смерть своего коллеги и друга.

— Превратности судьбы.

— Уж это точно.

— А вы хорошо держитесь, — заметил Карелла.

— Обязана, — коротко ответила Элис.

— Почему?

— Иначе я развалюсь на мелкие кусочки. Он в земле, Стив. Рыдания и причитания мне тут не помогут.

— Полагаю, что так. '

— А мы должны жить дальше, не так ли? Мы же не можем просто так взять и умереть только потому, что тот, кого мы любим, умер, правда ведь?

— Не можем, — согласился Карелла. *

Она подошла к нему и подала напиток. На мгновенье их пальцы соприкоснулись. Он взглянул на нее. Встретил совершенно бесхитростное выражение лица. — Случайное касание, — подумал он.

Она прошла к окну и посмотрела в сторону колледжа.

— Как тут одиноко без него, — произнесла она.

— Одиноко и в Управлении без него, — сказал Карелла, сам себе удивившись. До этого он не осознавал, насколько он действительно был привязан к Хэнку.

— Я думаю, не отправиться ли мне в путешествие, — сказала Элис, — уехать подальше от всего, что напоминает о нем.

— От чего «всего»? — спросил Карелла.

— О, не знаю, — ответила Элис. — Например… прошлым вечером я увидела его расческу на туалетном столике, и в ней запутались его непокорные рыжие волосы, и все это сразу напомнило мне о нем, о его пылкости. Он был буйным человеком, Стив. — Она помолчала. — Диким.

Это слово было сказано тоже как-то по-женски. Оно снова напомнило тот словесный портрет, который когда-то написал Хэнк, а теперь перед ним был и живой портрет, стоящий у окна, окруженный царящей повсюду на этом острове женственностью. Ее нельзя было винить в этом. Она всего-навсего была сама собой, была Элис Буш, была Женщиной. Она была только заложницей в руках судьбы, девушкой, автоматически воплотившей в себе все женское, девушкой, которая… дьявольщина!

— Что уже удалось обнаружить? — спросила она. Отвернувшись от окна, она возвратилась к диванчику и повалилась на него. Неприятный жест. Какой-то кошачий. Она небрежно сидела на своем диванчике, как большая дикая кошка, поджав под себя ноги, и он не удивился бы, если бы она вдруг замурлыкала. Он поделился с ней тем, что им удалось узнать о подозреваемом убийце. Элис кивнула.

— Кое-что есть для начала, — сказала она.

— Не совсем.

— Но если он обратится за помощью к врачам?

— Пока не обратился. И скорее всего не обратится. Вероятно, сам делает себе перевязки.

— Он сильно ранен?

— По всей вероятности, да. Но рана, должно быть, чистая.

— Хэнку надо было его убить, — сказала она. Удивительно, что в ее словах не чувствовалось никакой злости. И хотя сами по себе слова содержали смертоносный потенциал взведенного автомата, но то, как они были сказаны, делали их безобидными.

— Да, — согласился Карелла. — Надо было бы.

— Но он не убил.

— Нет.

— Что вы дальше собираетесь предпринять? — спросила она.

— О, не знаю. Северное отделение по расследованию убийств попало в затруднительное положение с этими преступлениями. Думаю, что и мы тоже. Хотя у меня есть несколько соображений, правда, беспорядочных.

— Есть какая-нибудь зацепка?

— Нет, просто идеи.

— Какие идеи?

— Вам это скучно будет.

— Все-таки мой муж убит, — холодно заметила Элис. — Уверяю вас, мне ничто не наскучит, что могло бы помочь найти убийцу.

— Однако я бы предпочел не высказывать своих мыслей до тех пор, пока не буду знать точно, о чем говорю.

- Элис улыбнулась — Это другое дело. Вы даже не притронулись к напитку.

Он поднес стакан к губам. Коктейль был очень крепкий.

— Какой крепкий, — сказал он. — Не жалеете спирта, а?

— Хэнк любил такой крепкий, — ответила она. — Он все любил крепкое.

И снова, будто с помощью горящего бикфордового шнура, сделала движение, которое могло выглядеть не иначе, как вульгарно призывным. Элис Буш невольно подожгла другой запал. У него было такое ощущение, что она вот-вот неожиданно взорвется и разлетится на тысячи мелких осколков от грудей, бедер и ног, разбрызгавшись на фоне ландшафта, как на картинах Дали.

— Пожалуй, я пойду. Город мне не за выпивку платит.

— Посидите еще, — ответила она. — У меня самой есть несколько соображений.

Он быстро взглянул на нее, почти улавливая двойственность смысла ее слов. Ошибся. Она отвернулась от него и снова стала смотреть в окно. Теперь он видел ее лицо и фигуру в профиль.

— Готов выслушать, — ответил он.

— Ненавистник полицейских, — бросила она.

— Возможно.

— Должно быть, так. Кто же еще способен так бессмысленно забрать три жизни?! Это наверняка человек, ненавидящий полицейских, Стив. Разве Северное отделение по расследованию убийств думает иначе?

— В последнее время я не встречался с ними. Именно так они полагали вначале, насколько мне известно.

— А как сейчас считают?

— Трудно сказать.

— А что думаете вы?

— Может быть, ненавистник полицейских. Относительно Реардона и Фостера — да, ненавистник полицейских. Но Хэнк… не знаю.

— Не совсем вас понимаю.

— Ну, Реардон и Фостер были напарниками, поэтому можно предположить, что какой-нибудь идиот вынашивал зло против них. Они работали вместе… может, они с каким-нибудь идиотом обошлись не так?

— Да?

— Но ведь Хэнк никогда с ними не работал. Может, когда-то и пришлось. Разве что раз или два на дежурстве по городу или что-то вроде этого. Но он никогда не производил крупных арестов ни с одним из них. Наши протоколы свидетельствуют об этом.

— А почему убийцей должен быть обязательно кто-то с личной неприязнью, Стив? Это может быть просто какой-нибудь сумасшедший. — Казалось, она начинала злиться. Ему было непонятно, почему она злится, ведь до сих пор она была относительно спокойна. Но теперь ее дыхание стало учащеннее, и грудь стала выдавать волнение.

— Просто какой-то сумасшедший, мерзкий безумец, которому пришло в голову убрать всех полицейских в 87-м полицейском участке. Разве это звучит таким уж далеким от истины?

— Нет, совсем нет. Дело в том, что мы проверяли все психиатрические заведения в этом районе в поисках таких больных, которые были