Энциклопедия всенародной глупости - Михаил Задорнов

В Благовещенске мне надо было выйти в Интернет. А он не просто тупит, работает со скоростью атеросклеротического эстонца. Я спрашиваю в гостинице:

– У вас есть где-нибудь в Благовещенске место, где я быстро могу выйти в Интернет?

Ответ – супер!

– Есть! Но на машине туда не доехать.

Заходим с моей командой в одно кафе, на перегоне, для дальнобойщиков, а на столах не прибрано. Ходит тётка, этакая металлистка на весь рот, кругом не прибрано, да ещё и меня не узнаёт. Ну, я разозлился, думаю, может, по голосу узнает:

– Прибрать можно?

Она говорит:

– Прибирайте.

©

Женщина пригласила сантехника прочистить ей унитаз. Он ничего не может понять. Спрашивает: «Это чего?» Она сначала не хотела говорить, а потом раскололась: «Да понимаете, мне неохота было новогоднюю ёлку выносить. Я её по кусочкам разрезала и в унитаз спускала!»

На Курильских островах уборщице, которая прибирала в моём номере, я попытался дать денег. Она шарахнулась как от огня: «Вы что?» – «Что – что?» – «Что это такое?» – «Деньги». – «Я знаю, что это деньги, но зачем?» – «Ну, ты хорошо убиралась, как зачем?» – «Я не возьму у вас денег». И добавляет фразу, которую может сказать только русская девушка, живущая на природе: «Мне и так хватает». Я ей говорю: «Потрясающе. Тебе хватает! А вот я знаю одного чиновника в московской мэрии, ему вот не хватает. А его жене не хватает ещё больше…»

Я ехал из Одессы в Никополь. Вы знаете, вдоль дороги часто встречаются стихийные рыночки, где продают всякие пироги, разную снедь. Старушки стоят в ватниках, будто они в них уже родились. Понять, сколько лет бабкам, невозможно… Так вот там сделали хорошее такое кафе, назвали «Алабама».

Все идут почки освежить, и я захожу. Там платный туалет. Старушка у входа, тоже, кстати, в ватнике, собирает деньги. А приколоться охота!

– Бабусь, сегодня такой день… – Я не сказал, что 1 апреля. – Сколько стоит пописать?

– Четыре гривны.

– А сколько в день человек?

– Человек восемьдесят.

– Я сегодня за всех плачу, ни с кого денег брать не надо.

– Какой ты добрый! Как тебя звать? Буду молиться за тебя.

В общем, несложно заслужить молитву, просто дать на пописать. Дал за всех деньги. А она меня не узнала.

Я такого туалета никогда не видел. Три унитаза наверху ступенек, как три трона. Между ними нет перегородок, и на все три – один сливной бачок литров на сто – двести. Это для трёхпопого Змея Горыныча. Когда дёргаешь за верёвку бачка, естественно, сливается сразу во всех трёх тронах. Я вернулся, старушке говорю:

– Я и за завтра плачу.

Она спрашивает:

– А фамилия-то твоя как? А то скажу – Михаил, а Он промахнётся, не на того попадёт.

– Задорнов, пиши: За-дор-нов.

Она написала: «Михаил Задорнов».

– Ой, – говорит, – милый, спасибо тебе.

Я пошёл пить кофе. Тут прибегает пацан, который держит это заведение, кричит:

– Где Задорнов?! Здесь что, Задорнов?

Я говорю:

– Я тут.

– Слава богу, а то бабку нашу, что у туалета дежурит, в сумасшедший дом увозят. Она говорит, что Задорнов за пописать заплатил за два дня за всех!..

Моя помощница Оля на гастролях часто ходит в магазины. На Дальнем Востоке зашла купить несколько банок крабов. Одну банку дают помятую, и она продавщице говорит: «Банка мятая, я не возьму». Та возмущается: «Вы чего, с банкой жрать будете?»

В другом городе Оля потрогала хлеб и говорит:

– Чёрствый, жёсткий.

Продавщица отвечает:

– А вы жмите сильнее.

©

В пять утра не переставая звонит домофон. Хозяин поначалу не хотел открывать, потом не выдержал, встал, как рявкнет:

– Кто там?!

– Дворник.

Пять утра, в домофон – дворник! Загадка.

– Тебе чего, дворник?

А дворник, видимо, славянин до мозга костей, то есть памяти у него никакой. Он говорит:

– Я пошёл мести улицу, забыл метлу и ключи.

Хозяин квартиры как заорёт на него:

– Слушай, дворник! В доме пятьдесят две квартиры. Ты почему в мою позвонил?

Тот отвечает:

– А я уже в тридцать дозвонился, меня послали.

Недавно я был на гастролях в Сибири. Вся наша концертная группа проезжала мимо деревеньки, не помню названия, что-то типа Верхней Передрыгайловки. Смотрим, посреди большака – суши-бар! Называется «Часть суши». Видимо, не всю сушу подают, а только ее часть. Если учесть, что единственное предприятие во всей округе – лесопилка, можно себе представить, как лесорубы перед обеденным перерывом друг у друга интересуются:

– Ну чё? Пойдем к япошкам? Мисо суп, он оттягивает.

©

Женщина по имени Мария Владимировна Ракимжанова пришла в паспортный стол сделать выписку из домовой книги. За ней выстроилась очередь. Паспортистка долго искала карточку и, не найдя документа, сказала:

– Давайте я новую заполню, чтобы время не терять. Фамилия?

– Ракимжанова.

Паспортистка в графе «Фамилия» пишет – Ракимджанова. Женщина, видя ошибку, поправляет:

– Без «д»!

Паспортистка, не задумываясь, в графе «Имя» с большой буквы пишет – Безде.

Вся очередь ухохоталась, пока паспортистка всё переписывала!

Однажды я выступал в Центре Слободкина на Арбате. Там рядом есть Макдоналдс. Ко мне за кулисы прибежала возмущённая, взъерошенная – у неё взъерошена душа была, не только волосы, – зрительница. «Вы не представляете, что я сейчас слышала в Макдоналдсе! Стоят гастарбайтеры из Средней Азии, говорят друг с другом на русском языке. И один другому говорит: „Что-то очень много русских стало!“»

Моя помощница приехала в офис, её лихорадило. Рассказывает: «Вы не представляете, Михаил Николаевич, я сейчас ехала в маршрутном такси, водитель с пассажирами ругался на таджикском. Два русских пассажира при этом не знали, как поучаствовать в разговоре, на чьей стороне быть в этой ситуации!»

А как раз накануне мой племянник мне говорит: «Я опоздаю, возьми ключ от моей квартиры и подожди меня». Я подошёл к вахтёру: «Ключ дайте». Он говорит: «Что такое ключ?»

Вот так мы и живём. Уже нам надо учить среднеазиатские языки.

Далёкое гористое Забайкалье. Между деревнями типа Верхнее Выхухолево и Нижнее Канавкино – придорожная закусочная. Название никого не оставляет равнодушным. Над входом – крупное, как над стадионом, табло «Кафешка-Дэтэпэшка». Архитектура близка к сарайной. Зашли, сели… Читаю меню. Полный набор: чипсы, сникерсы, кола, фанта, множество других разноцветных напитков, похожих на растворённые в воде краски для заборов. Официантка – тётенька, напоминающая чайную бабу. Спрашиваю:

– А что есть из вашей местной натуральной еды?

– Суши и калифорния-ролл… Да, ещё футомаки.

– А кто же у вас их готовит? Неужели наняли японского повара?

– Да не… Нюркин хахаль.

– Он что, японец?

– Да не… Просто чернявый такой… лицо желтоватое… Раньше думали, дед – китаец. Оказалось, в детстве желтухой переболел. Ну, мы его за глаза и кличем – Япошкин кот.

– Ну ладно… А из местного всё-таки что есть?

– Японский салат из водорослей.

– А откуда водоросли?

– Да из пруда за околицей. Япошкин кот сам их как-то достаёт… с маской ныряет… весь потом в пиявках возвращается, противно смотреть.

– Понятно. А суши с пиявками?

«Чайная баба» посмотрела на меня глазами человека, который проглотил небольшой полиэтиленовый пакет. Из «Кафешки-Дэтэпэшки» меня не выгнали лишь потому, что признали и решили, что я пошутил.

В посёлке с колоритным названием Мочилы кафе назвали, не мудрствуя лукаво, «Мочилово». Название не самое аппетитное, да и настораживает. Но всё равно мы с группой зашли – дело было днём, вроде не время мочить посетителей. Официантка, с отечественным металлическим ртом и западной улыбкой по Карнеги – шире плеч, бросила в меня, как в старшо́го, меню. С первых же строчек я начал его зачитывать вслух с выражением, как учили в школьной самодеятельности:

– Багет чесночный, салат «Капрезе», колбаски «Мерседес-Бенц», каре из ягнёнка по-флорентийски!

Последнее название всех привело в восторг. Это ж надо было приехать в кафе «Мочилово» в посёлке Мочилы, чтобы попробовать «каре ягнёнка по-флорентийски»! Дочитав до «шмельмопсов в бордюре», я тут же попросил серебрянозубую как можно скорее мне их принести, поскольку жить не могу без «шмельмопсов в бордюре». Ради них, собственно, и ехал из Москвы в Мочилы.

Когда официантка, довольная нашим восхищением от их меню, принесла мне шмельмопсы, я не поверил своим глазам. Клёцки! Точь-в-точь такие подавали на обед в пионерском лагере.

– Но это же клёцки!

Зубометаллистка посмотрела на меня взглядом самого дорогого в мире адвоката шмельмопсов:

– Как вам не стыдно – это шмельмопсы!

В её глазах была искренняя обида. Как я мог настолько унизить шмельмопсы, обозвав их клёцками?! Это же… это же всё равно что атомный реактор назвать… динамо-машиной!