Клад вечных странников - Елена Арсеньева

– То есть ты вообще там ничего не видел, так? – спросил Сергей, напряженно вглядываясь в лицо Павла. – А как же выход нашел?

– Наверное, не судьба мне была в том подвале помереть, вот и нашел, – буркнул тот неприветливо. – Я двигался по стеночке, вел по ней рукой, чтоб хоть какой-то ориентир был. Иногда рука проваливалась в пустоту. Наверное, это были ответвления хода, но я не рискнул повернуть туда, и правильно сделал, как выяснилось. Не знаю, сколько времени шел, но пол вдруг резко пошел вверх, потом я споткнулся на ступеньках и чуть правда что ногу не вывихнул, а потом резко понесло дымом, хотя раньше я чувствовал только запах подземелья. Да, это была та еще минутка! Подумал, а вдруг ход ведет как раз в сторону пожара, и я высунусь из-под земли прямо в центре костра? Но жара я не чувствовал, а потому решил рискнуть.

– Ну и где ты выбрался? Место заметил? – поинтересовался Сергей.

– Да, это почти около речки, – кивнул Павел. – Кстати, там есть брод – ног не замочить. Я хотел было окунуться, грязь смыть, а потом испугался, что вы уже начали деревню отжигать и мне навстречу пойдет пожар, – и чесанул что было сил.

– Да, – покачал головой Петр. – Успел только-только! Еще буквально минута-другая – и…

– То есть вы меня благополучно похоронили? – недобро блеснул глазами Павел.

Ему никто не ответил.

– Ну я вот жив! – с вызовом выкрикнул он. – Жив, как видите! А вот Виталя, как только я до него доберусь…

– До него болото доберется, не волнуйся, – хмуро сказал Сергей. – Уж кто тебя похоронил, так это Виталя. А как увидел – решил, что это выходец с того света. Ну и сиганул, потеряв голову, незнамо куда.

– Нет, я пойду его искать! – упрямо выкрикнул Павел, бросаясь вперед, и вдруг покачнулся и упал бы, но Петр успел подхватить его под руку.

– Ты лучше пойди умойся да поешь чего-нибудь, – сказал успокаивающе. – Эту сволочь Виталю пусть Бог накажет, а ты о своей жизни позаботься, понял? Иринка, помоги ему.

Маришка при этих словах шумно вздохнула и закатила глаза, словно удивляясь мужской тупости.

Ирина нетвердо шагнула вперед и позволила Павлу опереться на ее руку.

– Пойдем, милочек, – забежала с другой стороны баба Оля, – пойдем. У меня во дворе летний душ есть, сейчас освежишься малость, а я пока поесть соберу. Ах ты, страдалец, ах ты, бедняга… А Виталя-то – вот черная душа, а разве скажешь, на него глядючи? Агнец невинный! Да пусть его разорвет на куски, дьволову утробу! Пусть у него земля под ногами загорится!

Ирина шла молча, гнулась под тяжестью руки Павла. Его дыхание щекотало ей шею, а спиной она чувствовала чей-то взгляд. Хотелось думать, что это Сергей провожает ее ревнивыми глазами, но в голове стучало вещее пророчество старика: не сбу-дет-ся, не сбу-дет-ся…

Иногда его самого изумляло, какого черта и зачем он жизнь посвятил этому бумажному рулончику, найденному под порогом старого дома. Ну, не бумажному – пергаментному, какая разница! Ну, не жизнь, а какую-то часть ее, и все-таки…

Первая шапкозакидательская эйфория прошла довольно скоро, как только он уразумел, что никакие вразумительные объяснения не подходят под эти сочетания букв. Были среди них обнадеживающие, например, хлв, похожее на сокращенный «хлев», или род, спи, нз, даже хе… Встречались и явно латинские буквы: piв, рis, iв, ciu, ci… Конечно, все они были написаны как-то крючковато, затейливо: то ли для красоты, то ли для непонятливости, чтобы еще больше затруднить шифр. Хотя куда уж больше… Но в этих буквах хотя бы можно было искать какой-то смысл. А какой смысл найдешь вот в таком сочетании: Ѧнг? Или ѱѯа? Почему З иногда совершенно обыкновенная, а в другой раз – с каким-то хвостиком, похожая на худенького зайчика: Ѯ? И с какой радости буква О кое-где подавилась закорючкой: Ѳ? Не то греческие буквы, не то вообще какие-нибудь египетские иероглифы.

Конечно, мальчик очень любил читать. И у него даже были пятерки по русскому и литературе, а не только по математике. Однако жил он в очень обыкновенной семье, далекой от филологии и лингвистики. Бабушка тряслась над шкатулкой, но ничем не могла помочь. Родителей совершенно не интересовало, что там написано. «Божественное что-нибудь», – небрежно пожал плечами отец. «Если люди зашифровали, значит, не хотели, чтоб это кто-то прочитал, – мудро рассудила мама. – Не лезь не в свое дело!»

А он лез, как последний дурак… Сначала-то им всего лишь двигало простое и живое мальчишеское любопытство. Это было похоже на игру: пытаться найти хоть какой-то смысл в буквенных сочетаниях. Однако заигрывался он не на шутку… По ночам буквы мельтешили в его снах, пищали: ci, ci, насмешливо советовали: спи, сочувственно бормотали: цв, цв, или откровенно издевались: хе, хе!

Как-то раз он набрался храбрости и с деланой небрежностью спросил учительницу литературы, не знает ли она, из какого языка эти нелепые Ѳ, Ѱ, Ѧ и похожая на зайчика Ѯ.

– Из старославянского, – не замедлилась она с ответом. – Или из церковнославянского. В старину Библии печатали только на нем. А еще раньше вообще все книги писали только такими буквами.

Мальчик смотрел на нее, растерянно моргая.

Вот так открытие! Значит, люди не всегда говорили тем же русским языком, на котором говорят сейчас?! То есть он слышал, конечно, что до революции писали с каким-то ятем, а на конце некоторых слов ставили твердый знак, но чтоб совсем другие буквы были…

– А почему это тебя интересует? – спросила учительница.

– Видел у друга старую Библию, – сообразил он соврать. – И ничего в ней не понял. А что эти буквы означают?

– Ѧ – это юс малый и ставился вместо буквы Я. Ѱ – заменял и Ш, и Щ. Ѯ – кси из греческого алфавита. Ѳ – фита, очень в редких случаях писалась вместо буквы Ф. Был раньше еще юс большой, Ѫ, буква от… да-да, так и называлась: от – Ѿ; ижица еще была – Ѵ… Мы все это изучали в институте, но так, знаешь, галопом по Европам, многое забылось…

Мальчик кивнул, поблагодарил – и сбежал со следующего урока к своим буковкам. Опять сидел в уголке дивана и тупо разглядывал листок, на который скопировал содержание загадочного письма. Но с чего он решил, что новые знания ему помогут? Ѱчв, ѿнв, ѧнг… Правда что хе-хе!

– Да плюнь ты на все это! – сказал однажды отец, которого почему-то несусветно раздражали занятия сына. – Смотри, как сутулишься! Спортом надо заниматься, а не всякой ерундовиной.

Мама поддакнула. Бабушка тоже не видела особого смысла в расшифровке таинственного документа. Одно дело, если бы это было письмо Федора. Тогда еще следовало бы поломать голову. А неизвестно ради чего…

«В самом деле, ну почему я решил, что речь идет именно о кладе?» – подумал мальчик – и записался в секцию дзюдо, а также в стрелковый кружок.

Поскольку все дружно валились с ног, после ужина Петр скомандовал отбой. Однако ночь мужчины поделили между собой по часам: с одиннадцати до двух дежурил Сергей, потом заступал Петр, потом, уже под утро, следовало выйти Павлу, который нипочем не желал остаться в стороне, несмотря на свои приключения. С трудом удалось уговорить его отдохнуть до утра.

Но отдыхать он не был расположен! Силы вернулись к нему подозрительно быстро, и сил этих оказалось много – так много, что Ирина, был момент, всерьез подумала пустить в ход ногти или закричать. Она видела, как Павел шалел от близости ее тела, однако вместо того, чтобы радоваться и гордиться, испытывала только неловкость, даже стыд. Невыносимо было ощущать прикосновения этих жадных мужских рук, которые беспощадно тискали и ломали ее, комкали одежду, норовя добраться до нагой плоти! Наконец, когда она уже не в силах была сдержать злых, бессильных слез, Павел вдруг выпустил ее и отошел.

Она стояла, неловко свесив руки, не зная, что теперь делать, ощущая себя дура дурой, – какой была всегда.

– Дело во мне? – хрипло, словно бы с ненавистью, спросил Павел. – Или в ком-то другом?

У Ирины упало сердце.

– Да, – шепнула чуть слышно, – в другом. Во мне.

– А что, тебе сегодня нельзя? – усмехнулся он глумливо, и Ирина прижала ладони к запылавшим щекам:

– Я не хочу вот так… где попало, с кем попало.

Павел даже охрип от изумления:

– Слушай, я правильно понял? Ты еще… у тебя что, еще никого?..

– Никого, – отчаянно мотнула головой Ирина. – Никогда! Я старая дева, понял? И собираюсь ею остаться! Пока не надоест!

Он осторожно взял ее за руку и поднес пальцы к своим губам.

– Ты меня прости, – сказал, странно блестя глазами. – Я не знал. Я думал, таких уже нет на свете. Словом… если тебе все же надоест, постараюсь оказаться в этот момент поблизости. Странно: такое ощущение, будто я тебя где-то видел! Может, во сне, а? Может, ты – девушка моей мечты?