Вернувшиеся - Джейсон Мотт

Их план был прост: ничем себя не проявляя, они выжидали момент, когда автобус останавливался перед воротами. Как только «вернувшихся» выводили на проверку, парни Фреда перебегали через улицу, поднимали вверх плакаты и, сердито размахивая кулаками, начинали выкрикивать лозунги. Кто-то даже доходил до того, что бросал камни в группу «вернувшихся». Однако следует признать, что пикетчики вели себя осторожно и старались не наносить серьезных ран кому бы то ни было. Хотя с каждым днем они становились все более смелыми.

Вторая неделя их пикетирования привела к тому, что на посту у ворот, где Фред и его последователи проводили акции протеста, вместо одного часового выставили сразу четверых солдат. Они стояли, держа руки за спинами. Их суровые лица не выражали никаких чувств. Тем не менее эти вояки ничего не делали и старались не провоцировать пикетчиков. Когда автобусы с «вернувшимися» подъезжали к школе, солдаты выходили из сторожки и создавали живую цепь перед протестантами. Люди Грина проявляли уважение к представителям власти. Они по-прежнему выкрикивали лозунги и размахивали плакатами, но не нападали на военных. Их гражданское неподчинение отличалось добрым и хорошим поведением.

В тот день, который оказался значимым для пикетчиков, Фред Грин приехал на их обычное место после шести утра. Когда его машина появилась на подъездной дорожке Марвина, солнце уже почти поднялось над горизонтом.

— Еще один день в этой клоаке, — приветствовал его Джон Уоткинс.

Он сидел в своем грузовике с открытой нараспашку дверью и, высунув одну ногу из кабины, покачивал ею в воздухе. Его радио работало на полную мощность. Из дырявых динамиков разносилась искаженная, но громкая музыка — какая-то песня о нечестных бывших женах.

— Как много я пропустил? — спросил его Фред раздраженным тоном.

Он выбрался из кабины и достал из кузова свой транспарант. Нынешний день он начинал в плохом настроении. После еще одной беспокойной ночи Фред чувствовал себя хуже некуда. И как это часто случается с некоторыми людьми, он решил, что сердитое настроение являлось лучшим способом унять ту непонятную боль, которая жгла его сердце.

— Что с тобой? — спросил Джон. — Ты нормально себя чувствуешь?

— Я в порядке, — ответил Фред.

Он потер лицо руками, хотя и не так, как делал это, когда потел на жаре.

— Много автобусов проехало утром?

— Пока ни одного, — сказал Марвин Паркер, подходя к их машинам.

Грин быстро обернулся. Его лицо пылало румянцем.

— Фред, ты в порядке? — спросил Марвин.

— Со мной все хорошо, — сердито ответил их лидер.

— Я задал ему тот же вопрос, — сказал Джон Уоткинс. — По мне, так он выглядит очень дерьмово.

— Проклятье! — рявкнул Фред. — Давайте, приступим к делу.

По заведенной традиции они вышли на улицу. Теперь они занимались только этим: безобидным гражданским неподчинением. Поля Фреда росли без ухода — зерно уже гнило на стеблях. Он не ходил на лесопилку несколько недель. Такие перемены не тревожили его. Нормальная жизнь, которая длилась годами, ушла в никуда. Фред винил в этом беспокойные ночи, ответственность за которые он возлагал на «вернувшихся».

Автобусы начали прибывать к воротам лагеря, и каждый раз, когда они проезжали мимо пикетчиков, Фред кричал: «Катитесь в ад, уроды!» Вся остальная команда следовала его примеру. Но сегодня их лидер размахивал транспарантом сильнее, чем обычно, поэтому они тоже вели себя более дерзко. Их крики стали громче. Пока одни пылко трясли плакатами, другие бросали камни в окна автобусов.

Вскоре солдаты у ворот вызвали подкрепление — наверное, почувствовали, что ситуация принимала нежелательный оборот. Один из постовых призвал пикетчиков к порядку.

— Катись в ад вместе с «вернувшимися»! — крикнул ему Фред.

Солдат повторил свое предупреждение более строгим голосом.

— Катись к чертям вместе с Бюро! — ответил Фред.

— Я предупреждаю вас в последний раз, — сказал солдат, вытаскивая из кармана баллончик с перечным газом.

— В ад тебя! — прокричал Фред.

Затем он плюнул в лицо постового, и на этом дипломатия закончилась. Марвин Паркер выбежал на улицу, перекрывая путь одному из автобусов. Мужчина понимал, что совершал наиглупейший поступок в своей жизни. Однако, оказавшись на шоссе, он отказывался уступать дорогу и яростно размахивал своим плакатом. Двое солдат повалили его на асфальт и начали бороться с ним, но Марвин оказался удивительно ловким для человека своего возраста. Он вскочил на ноги и помешал автобусу с «вернувшимися» объехать его стороной. Водителю пришлось остановиться.

Фред и шестеро его парней метнулись вперед и, выкрикивая проклятия, заколотили плакатами по окнам. Солдаты набросились на пикетчиков и попытались оттеснить их на тротуар. Военные не применяли перечный газ, ограничиваясь лишь легкими затрещинами. Все прошлые недели Фред и его сторонники вели себя довольно безобидно. Солдаты не могли понять, что, черт возьми, изменилось.

Но затем Марвин Паркер провел правый хук в челюсть одного из солдат и отправил беднягу в глубокий нокаут. Марвин был худощавым долговязым мужчиной среднего возраста, но в юности он считался хорошим боксером. Его победа в схватке стала поворотной точкой. После этого все смешалось в криках и жестком столкновении обеих сторон.

Пара крепких рук сомкнулась на талии Фреда, приподняв его над землей. Он попытался вырваться, но солдат оказался сильнее. Дергаясь всем телом, Грин ударил затылком по лицу противника. Солдат выпустил его из рук. Фред упал на четвереньки, однако сильный пинок не позволил ему подняться на ноги. Кто-то рядом кричал: «Фашисты!» — снова и снова, превращая суматоху драки в нечто сюрреалистическое. Сидевшие в автобусе «вернувшиеся» смотрели через окна на сражение, не зная, бояться ли им злобы местного населения или радоваться избиению пикетчиков. Многие из них уже сталкивались с такими «защитниками истинно живых людей», поэтому они не проявляли к ним ни малейшего снисхождения.

— Не волнуйтесь, — успокоил их водитель автобуса. — Я вижу этих парней уже две недели.

Наморщив брови, он тихо добавил:

— Раньше они были безвредными.

Пока Грин с руганью отбивался от одного из солдат, кто-то схватил его под мышки и попытался поставить на ноги. Он услышал голос Марвина:

— Давай, Фред! Двигай задницей!

Несмотря на яростное желание сражаться, пикетчикам не хватало выучки и, что более уместно, молодости солдат. Фред, покачиваясь, поднялся на ноги и побежал к своей машине. При всем адреналине, выпущенном в кровь, он окончательно выдохся. Он был слишком стар для подобных драк. И это противостояние не устраивало его. Оно ничего не решало. Оно не восстанавливало его нарушенных прав. Причем потасовка с солдатами закончилась так быстро, что все это казалось слишком тривиальным.

Марвин, бежавший следом за ним, смеялся, как нашкодивший мальчишка. Он ничуть не устал. И он не задыхался от злости, как Фред. По его щекам стекали струйки пота, но худощавое лицо сияло от радости и возбуждения.

— О, черт! — прокричал он. — Это было здорово!

Грин, обернувшись через плечо, посмотрел на солдат. Они не гнались за ними. Они прижимали пару пикетчиков к асфальту и сковывали их руки наручниками. Остальные парни бежали за Фредом. На их лицах уже проступали синяки, но серьезных ран ни у кого не было. Когда они вернулись к своим грузовикам, каждый забрался в машину и завел двигатель. Марвин прыгнул в кабину Фреда, и они помчались подальше от лагеря.

— Похоже, вояки думают, что преподали нам урок, — сказал Фред, глядя в зеркало заднего вида.

За ними не было погони. Марвин снова засмеялся.

— Они нас еще не знают, верно? Завтра мы вернемся!

— Поживем — увидим, — кратко ответил Фред.

Его ум работал на полную мощность.

— Мне кажется, я могу предложить кое-что получше, — добавил он. — Тебе понравится. Тем более что ты в лучшей форме, чем любой из нас.

— Ха! — воскликнул Марвин. — Что за идея?

— Как насчет того, чтобы пробраться в их лагерь? — спросил Фред.

Ноги Харольда ныли от боли. Сняв туфли и носки, он осмотрел пальцы ног. С ними было что-то не так. Они воняли и чесались — особенно между пальцами. Прямо как у атлета, подумал старик. Он потер пальцы ног, а затем — углубления между ними. Он тер их и тер, пока кожа не начала «гореть» и не появились влажные пятна. Ну, точно, как ноги атлета.

— Чарльз? — окликнула его Патрисия.

Она лежала на соседней койке.

— Да? — ответил Харольд.

Он снова надел носки, но решил остаться необутым.

— Чарльз, это ты?

— Да, это я.

Старик пересел на край койки и похлопал женщину по плечу, помогая ей выйти из какого-то кошмара.

— Вставай, — сказал он. — Ты видела какой-то сон?