Вернувшиеся - Джейсон Мотт

Когда он повернулся к душевой, оттуда вышел Джейкоб. Его одежда и волосы были беспорядочно растрепаны. На покрасневшем лице виднелись следы синяков.

— Джейкоб, что случилось? — вскричал Харольд.

Глаза мальчика испуганно расширились. Он заправил рубашку в штаны и слегка пригладил волосы.

— Ничего, папа. Все в порядке.

Харольд присел на корточки и, приподняв подбородок Джейкоба, внимательно осмотрел его лицо.

— Ты подрался? — спросил он.

— Они первые начали.

— Кто именно?

Мальчик пожал плечами.

— Они все еще там? — спросил Харольд, посмотрев на дверь душевой.

— Нет, — сказал Джейкоб. — Они ушли.

Старик вздохнул.

— Так что случилось? Рассказывай.

— Это все из-за того, что у нас есть своя комната.

Харольд встал и осмотрелся вокруг, надеясь, что мальчишки, затеявшие драку, были все еще поблизости. Он сердился на себя, что не успел защитить сына, но какая-то часть его ума гордилась тем, что Джейкоб не побоялся кулачного боя. Однажды, когда его сыну было семь, он подрался с мальчишкой из семейства Адамсов. Харольд тогда находился поблизости и разнял поссорившихся детей. Однако в тот день он чувствовал вину за то, что не дал Джейкобу победить в своей первой драке.

— Ты не думай плохого, — сказал Джейкоб. — Я их побил и прогнал из душевой.

Харольд отвернулся, чтобы сын не увидел его гордой улыбки.

— Ладно, пошли, — произнес он ворчливым тоном. — Хватит приключений на сегодня.

Им повезло. Когда они вернулись в художественный класс, их койки остались не занятыми. Миссис Смит по-прежнему спала.

— Мама приедет к нам вечером?

— Нет, — ответил Харольд.

— А завтра.

— Тоже нет.

— А послезавтра.

— Да.

— Значит, два дня ожиданий?

— Угу.

— Потерпим, — сказал Джейкоб.

Он встал на койку и, вытащив из кармана маленький огрызок карандаша, прочертил на стене две царапины.

— Может, хочешь попросить у нее что-то особенное?

— Ты имеешь в виду пирожки?

— Пирожки она принесет в любом случае. Может, хочешь что-нибудь другое?

Мальчик подумал несколько секунд.

— Другой карандаш. И бумагу.

— О-о! Хорошая мысль! Будешь что-то рисовать?

— Нет, я хочу записать новые шутки.

— Зачем?

— Потому что старые, которые я знаю, все уже слышали.

— Да, так случается с каждым из нас, — со вздохом сказал Харольд.

— Ты научишь меня новым шуткам?

Харольд покачал головой. Джейкоб просил его об этом уже восьмой раз, и восемь раз отец отказывал ему.

— Марти? — позвала старая темнокожая женщина.

— Что с ней не так? — спросил Джейкоб, наблюдая за Патрисией.

— Она немного не в себе. Так иногда бывает, когда люди становятся старыми.

Мальчик перевел взгляд с женщины на отца и затем снова посмотрел на старуху.

— Со мной такого не случится, — добавил Харольд.

Это было все, что хотел услышать его сын. Он сел на край кровати, свесил ноги вниз и выпрямил спину. Его взгляд блуждал по лицам людей, толпившихся в коридоре за дверью.

В последнее время Беллами выглядел изрядно утомленным. Тяготы жизни, какими бы они ни были, свели его прежний задор до нуля. Он отказался от бесед с Харольдом в изнемогающей жаре школьного здания. Воздушные кондиционеры не создавали даже сквозняка. Воздух был пропитан смрадом сотен людей, запертых в маленьких комнатах.

С некоторых пор агент проводил интервью с Харольдом снаружи, играя в «подковы» под жалящим солнцем августа. Здесь тоже не было воздушного кондиционирования — ни ветерка, ни сквозняка, — и только влажная жара, как кулак великана, сжимала уставшие легкие. Тем не менее это был прогресс.

Харольд заметил, что Беллами изменился. Щетина на его лице наконец нашла почву и разрослась до разношерстной бороды. Красивые глаза покрылись дымкой печали и покраснели, как у тех, кто недавно плакал или, что более вероятно, не спал большой отрезок времени. Но Харольд помалкивал. Он не принадлежал к той категории мужчин, которые расспрашивают своих собеседников о подобных вещах.

— Как развиваются ваши отношения с Джейкобом? — спросил Беллами.

Его вопрос закончился небольшим резким выдохом. Он взмахнул рукой и сделал бросок. Подкова, описав дугу, упала на землю с глухим звуком. Она снова пролетела мимо столбика, оставив его без очков.

Поле для игры было ни плохим, ни хорошим — просто полоска открытой земли, оставшаяся на школьном дворе между пешеходными дорожками, которые Бюро проложило для конвоирования заключенных в центр временного содержания.

Несмотря на значительное расширение лагеря, захватившее почти половину города, вся его территория по-прежнему была заполнена толпами. Как бы арестанты ни приспосабливались к обстоятельствам жизни, как бы они ни вырывали место для себя, возводя палатки на лужайках или теснясь в отчужденных городских домах, в ворота лагеря вливалось все больше и больше людей. Обстановка накалялась. Взаимоотношения становились враждебными и запутанными. Неделю назад один из солдат подрался с «вернувшимся», и теперь никто не мог сказать, чем это закончится. На вид все завершилось тривиально: разбитый нос солдата и синяк под глазом у заключенного. Но многие люди считали, что это было только начало.

Харольд и агент Беллами относились к разраставшемуся хаосу спокойно. Они лишь наблюдали за происходящими событиями и старались не участвовать в них. Им помогала игра в подковы. Проводя за ней время, они видели, как новых заключенных сопровождали в лагерь — напуганных, озлобленных, угрюмых. Эти «вернувшиеся» и обычные люди были топливом для разгоравшегося пожара.

— Как мы с Джейкобом относимся друг к другу? — переспросил Харольд. — Мы нормально ладим.

Он затянулся сигаретой, широко расставил ноги и сделал бросок. Подкова, звякнув, зацепилась за металлический столбик.

Солнце сияло на лазурном небосводе. Ландшафт за бетонными стенами выглядел таким красивым, что Харольду порой казалось, будто они с Беллами были просто добрыми друзьями, проводившими за игрой летний вечер. Но затем ветер менялся, и вонь лагеря омывала их, приводя к мысли о печальном состоянии окружения — точнее, о печальном состоянии мира.

Настала очередь Беллами. Он снова промахнулся и не получил очков. Агент снял галстук, наблюдая за группой «вернувшихся», которую конвоировали из «отдела обработки», расположенного в главном корпусе школы.

— Вы не поверите, какие происходят там дела, — сказал он, проводив группу взглядом.

— Я не верю даже тому, что происходит здесь, — ответил Харольд. — Чтобы судить о делах, которые творятся в нашем городе, мне нужен телевизор и разрешение смотреть хотя бы новости. А вы изъяли у нас даже газеты.

Затянувшись дымом сигареты, он с усмешкой добавил:

— Жизнь за колючей проволокой, где слышишь только слухи и сплетни, не позволяет человеку оставаться информированным.

Он бросил подкову. Она зацепилась за столбик.

— Это было не мое решение, — быстро выпалил Беллами на своем нью-йоркском диалекте.

Двое мужчин подошли к игровому полю и начали собирать подковы. Харольд был впереди на семь очков.

— Приказ отдал полковник, — сказал Беллами. — По правде говоря, я не уверен, что это была его инициатива. Скорее всего, тут поработали чиновники из Вашингтона. Телевизоры и газеты были запрещены во всех центрах временного содержания. Так что я тут ни при чем. Не мой уровень принятия решений.

— Да ладно, успокойтесь, — буркнул Харольд.

Он вышел на линию и, повернувшись на каблуках, сделал бросок. Подкова легла идеально.

— Какое удобное объяснение, — продолжил старик. — Я думаю, позже вы скажете, что политики тоже были не при делах. Во всем виноват американский народ. Ведь это он избирал претендентов во властные органы. Он сам просил их принимать такие решения. А вы не несете никакой ответственности, верно? Вы просто часть большой машины.

— Да, — уныло подтвердил Беллами. — Что-то типа этого.

Агент сделал бросок, и его подкова наконец зацепилась за столбик. Он громко хмыкнул, выражая свое торжество. Харольд покачал головой.

— Все это приведет к большим неприятностям, — сказал он.

Беллами промолчал.

— А как поживает полковник?

— Прекрасно. Просто прекрасно.

— Я сожалею о том, что с ним случилось. Точнее, почти случилось.

Харольд сделал бросок. Подкова накрыла цель. Еще одно очко.

— Да, — ответил Беллами. — Мы так и не поняли, как змея попала в его комнату.

Он сделал неудачный бросок — частично потому, что боролся со смехом. Какое-то время они продолжали игру в молчании, наслаждаясь покоем в своем мире, опаленном солнцем. С тех пор как полковник взял на себя ответственность за безопасность и функционирование лагеря, основной работой Беллами стали ознакомительные беседы с заключенными. И хотя в Аркадии теперь было столько людей, что агент мог опрашивать их целую вечность, он почти ежедневно встречался с Харольдом. И еще Беллами перестал проводить беседы с Джейкобом.