Семья Эскалант 2 Искупление - Юлия Ларосса

Никогда не унывающий народ. Вечно кочующий, покрытый опасностью и тайной.

Когда я на коне въехала в цыганский табор, на меня посмотрели сотни черных глаз. Я, на удивление заметила, что мало из них кто спал в это сереющее зимнее утро. Большинство жителей передвижного городка сидели у костров, чем-то были заняты.

Я спешилась, взяла за поводья Рейну и направилась к самому большому и роскошному, по некоторым меркам, шатру-палатке. Я старалась не замечать любопытно-насмешливых взглядов и того, что по мере моего приближения к цели, за мной следовало все больше цыганского народу.

Не переставая дрожать от страха и холода, я продолжала идти к шатру. Но на самом деле мне было плевать на то, что он могли сделать со мной – обидеть, обокрасть, покалечить… Боялась лишь одного – их беспомощности.

Я уже была в нескольких шагах от входа в огромную палатку, когда путь мне перегородил великан со скрещёнными на груди руками и наглой ухмылкой на бородатом лице.

- Куда это мы направляемся? - громыхнул он.

Я чуть вздрогнула и подняла на него глаза, изобразив на своем лице бесстрашие и решимость.

- Мне нужна Марта.

В толпе послышались смешки и пересуды.

- И неужто ждет она тебя в такое время? – насмехался великан.

- Нет, но мне очень нужно с ней поговорить.

Толпа снова зашумела:

- Ух, какая!..

- Наша Марта теперь богачкам нужна!

- Небось, зачаровать кого-то решила!

- Иль со свету сжить!..

- Прошу вас, - не обращая внимания на толпу, я молвила к громиле, – мне нужна её помощь! Она последняя моя надежда.

Великанище открыл, было, рот, но его остановил луч света, мелькнувший на землю через открывшуюся щель тяжелых занавесей шатра:

- Пропусти ее, Баярд! – раздался грубоватый женский голос, и охранник огорченно отступил в сторону.

Сдержав вздох облегчения, я вошла в жилье цыганки.

Моему взору открылось помещение, ярко освещенное свечами и самодельным камином. Внутри сидели несколько человек: один мужчина, играющий на гитаре тихую грустную мелодию, две совсем молоденькие девушки в пестрых нарядах и одна значительно старше их. Я мельком заметила, что вокруг все увешано коврами и мехом, стояла антикварная посуда и мебель. Три женщины сидели, с неприкрытым любопытством взирая на меня. Все они были в ярких безвкусных одеждах и увешаны тяжелыми украшениями.

Одна из них, сидящая в центре, была лет сорока, с длинными темными косами и красивым смуглым лицом. Её черные глаза, казалось, смотрели сквозь меня.

- Раз ты пришла ко мне за помощью, - низким голосом молвила она, закончив изучать меня, – не думаю, что тебе нужно оружие, милая.

Цыган двинулся ко мне, но она остановила его легким движением руки.

Я, пытаясь побороть дрожь в теле, потянулась за револьвером. Мои руки околели от холода и напряжения.

- Мне оно понадобилось, что бы прийти к вам, - молвила я и протянула оружие мужчине.

Черная бровь цыганки метнулась вверх.

- Вот как? Не пускал ревнивый муж?- в её голосе слегка выделялась насмешка. – Иль матушка?

- Нет, - прохрипела я

Марта кивнула на стул рядом с ней и закурила.

Я присела на край сиденья, напряженно выпрямив спину и не зная с чего начать.

- Ну? Неужели тебе понадобилось чар-зелье? – цыганка снова окинула меня взглядом.- Хотя нет, вижу, что у тебя ещё тот задор! Не одного гаджо1 свела с ума, да?- и она мне лукаво подмигнула. - Но что же ты дрожишь! А ну, Эмилио, налей гостье вина, да погорячей!

Я знала, что пить у цыганки-колдуньи было верхом безрассудства, но отказывать ей в проблеске гостеприимства было ещё хуже. Приняв из рук Эмилио чашку с теплым алкоголем, я сделала глоток.

1Гаджо –– «красавец», цыганский язык (прим. автора).

Горло слегка обожгло крепчайшее вино и по телу стало разливаться приятное тепло. Я немного успокоилась и начала, наконец, говорить, глядя на улыбающуюся цыганку-королеву, восседавшую, словно на троне среди своих подданных.

- Очень близкого мне человека сегодня отравили ядом… - осторожно, я продолжила. - Его называют «цыганским». Мне нужно противоядие. Знаю, вы уже спасли одного человека. Я готова заплатить любую цену!

Цыгане переглянулись, послышался смешок. Марта же все также молча, взирала на меня, покуривая свою трубку.

- Милая, - наконец задумчиво заговорила она, поблескивая черными глазами – ой, заплутавшая душа у тебя!.. Ой, да, заплутавшая…!

Я недоуменно посмотрела на неё. К чему она взялась меня изучать? Я начинала злиться.

А та, тем временем, поднялась со своего кресла, скинув меха, и расправив плечи. Она стала обходить меня, одна рука на боку, другая с трубкой у лица.

Но тут я вдруг поняла, что она говорила на моем родном языке! А я ей отвечала тем же! Может, это плод моего воображения?

- Совсем одолели тебя мужики… - она не спрашивала, она утверждала. - Один целует, ой, да как же страстно! Другой – любит тебя сильно, прямо больше жизни своей! Но тебе он не к сердцу... Ай да, гожы1! - засмеялась она, а я сидела в полном ужасе и непонимании.

- А третий - и во все жизнь тебе не худо попортил! Ох, бедная…

- Хватит! – оборвала я, да так неожиданно, что даже гитарист перестал на мгновенье свою бесконечную и жалостливую мелодию.

Не знаю, откуда взялась у меня эта резкость и бесстрашие, но уж больно она меня разозлила. Копаться в моей душе ради фокуса пока умирает Виктор!

Я вскочила на ноги и стоически выдержала взгляд цыганки, которая вовсе не была удивленна. На лице её все также играла улыбка.

Поздно поняла, что позволила забыться - ведь не в том положении я нахожусь, что бы сметь пререкаться с ней.

Словно опять прочитав мои мысли, улыбка на её красивом лице стала ещё шире:

- Что, сильно задела, смелая?

Я отвела взгляд и, молча, кивнула, коря себя за свою вспыльчивость. Музыка снова заиграла, и до меня вдруг дошло, что все настороженно ждали расправы надо мной. Но с сожалением поняли, что её не будет. Пока.

- Так кого спасать-то будешь? – спросила цыганка, склонив голову набок.

Я сделала глубокий вздох и мысленно дала себе клятву впредь быть сдержанней. Хотя бы пока не покину сие место с нужным мне лекарством.

- Первого…- промямлила я. Для меня он всегда будет первым и единственным.

Марта повернулась к своим почитателям и что-то им сказала по-цыгански, а после рассмеялась вместе с ними.

- А чем платить-то будешь? – снова обратилась она ко мне, с тем же насмешливо-игривом тоне.

- А вы поможете? – с надеждой спросила я

1Гожы – «красавица», цыганский язык (прим.автора)

Глаза цыганки сощурились:

- Не веришь? Так зачем тогда пришла?

Я сглотнула предательский комок страха.

- Я-я должна знать, что не зря трачу время.

Цыганка смотрела на меня своим черным

пронизывающим взглядом несколько минут. Я выжидала с замирающим сердцем.

- Как отравили твоего красавца? – наконец, вымолвила она и села на свой «трон», закину ногу на ногу.

- Выстрел отравленной пулей.

- Ну да, ну да…

- Врачи сказали, что яд этот, схож с рицином…- начала, было, я, но Марта перебила, остановив повелительным взмахом руки.

- Не надо умных слов. Мы цыгане не знаем ваших барских учений. Да и они нам не нужны, гожы.

Я с настороженностью наблюдала за её действиями. Неожиданно одна цыганка встала и, не говоря не слова, подошла к дальней стене. Взяв с пола красиво украшенный ларец, она поднесла его к Марте и поставила перед ней на столе. Та, открыв его, достала кинжал, на вид очень старинный и немалой цены. Она что-то прошептала на лезвие, закрыв глаза.

Потом, все, также, не открывая их, подошла ко мне. Я не боялась ее. Даже, когда цыганка провела кинжалом несколько раз по засохшей крови Виктора на моем платье. Поднесла его к лицу, глубоко вдохнув якобы запах. Потом медленно выпуская воздух из расширенных ноздрей, снова шепотом заговорила на непонятном языке.

Я с широко раскрытыми от ужаса и недоумения глазами смотрела на все это и думала, что я здесь забыла? Но вопреки тревогам моего разума, мое сердце говорило, что она - моя последняя надежда. Моя и Виктора…

- Я смогу тебе помочь, гожы. - Наконец, молвила цыганка и откинулась на спинку кресла.- Дело только в цене.

Я подавила облегченный выдох. Дрожащей рукой от волнения, достала мешочек со всеми своими драгоценностями и высыпала его содержимое на стол перед ней.

Та мельком взглянула на мою плату, и её красивое смуглое лицо озарила снова насмешливая улыбка:

- Оглянись вокруг, милая, – она развела руками, и у меня упало сердце – Неужели ты думаешь, что меня заинтересуют твои побрякушки?

Раздался смех ее свиты и обмолвки цыганскими словами.

- Но это драгоценные камни и золото! – отчаянно воскликнула я.

Ценнее этого у меня ничего не было.