Семья Эскалант 2 Искупление - Юлия Ларосса

- Поплачь, милая, тебе это нужно!- она гладила меня по голове и тихо приговаривала.- Со слезами уйдет часть боли, плачь, родная моя.

- Тихо! – вдруг раздался громогласный выкрик Давида Эскаланта и все, резко замолчав, уставились на него.

Я подняла заплаканное лицо к неестественно побледневшему доктору, который склонился к Виктору.

- Он дышит.

Словно ужасно реальный кошмар вдруг оказался сном. Не веря свои ушам и не чувствуя ничего кроме трепетной надежды, я поднялась, не без помощи тетушки.

Казалось, все вокруг замолчало и притихло. Пока тишину не нарушило ровное и спокойное дыхание Виктора Эскаланта и звук, оповещающий о стабильно бьющимся сердечке. Словно мы все наблюдаем за мирно спящим человеком.

- Жив… - только и повторяла я.

Никто не сопротивлялся, когда медработники стали спешно выпроваживать нас из палаты. Мы нетерпеливо ожидали вестей от них под дверью. Себастьян избегал моего взгляда, да и я не настаивала на разговор с ним. Прислонившись к стене, я, устало прикрыв глаза, спустилась на пол, не обращая на протесты тетки.

Я так устала, но не могла позволить себе больший отдых. Нельзя оставлять его надолго.

Прошла, кажется, целая вечность, когда дверь отворилась, и появился доктор. Мы кинулись к нему, но он словно жестокий палач, пытал нас молчанием, пока медленно закрывал за собой дверь.

- Предварительные анализы показали, что в крови значительно меньше ядовитых элементов,- наконец начал он. – Судороги прекратились, дыхание стабилизировалось. Количество яда, мы будем проверять каждый час… Признаюсь, в моей практики таких случаев не было,

От счастья я чуть было не лишилась чувств и, наверное, все-таки, упала бы, если бы не тетушка, поддерживающая меня.

- Я не знаю, сеньорита,- обратился ко мне врач, – что вы ему дали и не могу осудить вас. Но и не одобряю ваш поступок.

Отказываясь идти отдыхать, я сидела под палатой Виктора. Меня больше туда не пускали. Доктора и медсестры не покидали его, он был под строгим наблюдением.

Я ждала, кусая губу до крови и заламывая пальцы. Рядом была моя тетя и семья Эскалант. Ньевес уже не плакала, просто сидела, глядя перед собой. Давид и Себастьян, о чем-то тихо беседовали, бросали на меня настороженные взгляды. У меня было такое впечатление, что они решили, будто я сошла с ума. Это было не обидно, ведь у меня было такое же подозрение.

После трех часов ожидания меня перестали донимать, уговаривая идти отдыхать. Самое худшее ожидание в мире. Я должна была молиться, но не могла.

Наверняка я знала лишь одно: если у меня не получится спасти Виктора, жизнь для меня закончится. Как только он перестанет дышать, в тот же миг умру и я.

Прошло пять часов, когда стало происходить что-то тревожное. В палату к Виктору заходили, и выходи доктора, тихо о чем-то вели спор и обговаривали.

Я поднялась с места, привлекая к себе внимание окружающих. Если я навредила ему, то вернусь в тот табор и собственноручно застрелю эту цыганку. А потом и себя…

К нам вышел доктор имя, которого я не знала. В безмолвном молчании мы смотрели, как он приближается и снимает повязку с лица.

- Биологическая активность яда снизилась. Ядовитых веществ в крови и в организме в целом, согласно последним анализам – не обнаружено, – посмотрев на меня, он продолжил. – Я хочу знать, что вы дали пациенту и где вы это взяли. Это может послужить дальнейшему исследованию нового типа яда во избежание летальных исходов.

Я закивала, чувствуя, как плачу.

- Доктор, нам можно к нему? – удерживая плачущую Ньевес, спросил Давид.

Врач кивнул:

- Только не все сразу.

Глядя, как они входят к Виктору, я не могла остановить поток горячих слез. Он жив. Это все что мне нужно. Тетушка подала мне, что-то попить. Я, всхлипывая, сделал глоток воды. Ее поглаживания по плечам немного успокаивало.

Я должна его увидеть. А потом, можно и поспать… Родители Виктора вышли. Они двинулись ко мне, и я дрожащей рукой вытерла слезы.

- Злата… - Давид смотрел на меня переполняющими чувствами глазами. – Наша семья… в долгу перед вами.

Ньевес снова обняла меня и прошептала:

- Спасибо, дочка!

Я не смогла что-либо ответить. Просто обняла ее в ответ. А когда они ушли, высвободилась из рук тети и пошла к нему.

Себастьян, вдруг, стал предо мной.

Я взглянула на него почти ясным взглядом и ужаснулась – выглядел он ни чем не лучше своего брата. Щеки впалые, глаза красные, а круги под ними еще сильнее чернили из-за бледного цвета лица.

- Злата, - начал он, подойдя ко мне ближе. – То, что ты сделала, было верх безрассудства. Я бы так никогда не поступил.

Его сердитый голос меня немного отрезвил от счастья. Я выдержала его взгляд, пока он первый не опустил глаза.

- Я бы не сделал такого… и потерял бы брата, – когда он посмотрел на меня опять, мне на миг показались слезы в его глазах. – Теперь, вне зависимости от твоего согласия, ты для меня стала сестрой.

Мне не хватило слов, и я обняла его.

- Пойдем?

Он, молча, кивнул, и мы вдвоем вошли к Виктору.

Я, с неимоверным облегчением, заметила перемены в нем: пот уже не покрывал его лицо, которое было не таким бледным. Дыхание ровное и глубокое, он словно спал, немного склонив голову набок.

Мы подошли к его постели с обеих сторон.

Я не смогла сдержать улыбку и, опустившись перед кроватью на колени, взяла его руку в свои ладони.

Еще не могу поверить, что все позади. Что его жизнь в безопасности.

- Ну и напугал ты нас всех, брат! – тихо молвил Эскалант, садясь на край его постели.

- Это уж точно. – Сквозь слезы всхлипнула я

Вдруг его веки стали подрагивать, губы зашевелились, и раздался полу хрип, полу стон:

- Латти…

Я прильнула к нему ближе, не веря в свое счастье:

- Да, любимый, я здесь. Я рядом.

Под звук моего глосса, он медленно распахнул шоколадные глаза и стал осматриваться.

- Умер?- хмурясь, спросил он, когда увидел мое лицо, прильнувшее к его руке.

Я не сдержала нервные смешок и, смахнув слезы, замотала головой, не в силах вымолвить ни слова.

- Ты был, чертовски, близок к этому, брат, - сказал Эскалант и Виктор повернулся на звук его голоса.

- Рад видеть тебя, Себастьян! – слабо сказал он.

Тот ухмыльнулся:

- Даже представить себе не можешь, как это взаимно, – он хотел было еще что-то сказать, но в последний момент передумал и встал. – Пойду за доктором.

Когда он вышел, Виктор снова перевел на меня взгляд и тут же нахмурился:

- Что с твоими волосами?

Я машинально подняла к голове руку и почувствовала, как пальцев коснулись коротко остриженные обрубки локонов.

- Сейчас так модно. - Я слега смутилась.

Его лицо смягчила слабая улыбка:

- Тебе идет.

Я слегка рассмеялась:

- Ты не исправимый льстец, любимый. – Слова вылетели машинально, и у нас обоих перехватило дыхание.

- Так, я - любимый? – первым нарушил наше молчаливое переглядывание Виктор.

Я склонилась, слегка коснувшись его губ в поцелуе.

В комнату постучавшись, вошел Себастьян с врачом, и я поспешила подняться на ноги. Нехотя, отпускаю его руку.

Дав обещание вскоре вернуться, я покинула его, чтобы умыться и попить воды. Я вдруг осознала, что со вчерашнего дня я ничего не ела вообще. Как ни странно есть мне и не хотелось, а вот от жажды умирала.

***

-Что у неё с волосами? – серьезно спросил у брата Виктор, когда доктор закончил свой осмотр и опрос о его самочувствие.

Эскалант отошел от окна и залпом осушил стакан с остывшим кофе.

- У меня есть подозрения, - начал он.- Что это была ее плата за твое лекарство.

Эскалант опустился на свежие подушки и еще больше нахмурился:

- Плата? Кому?

Эскалант передернул плечами:

- Думаю, цыганам.

- Что?!

- Своим чудесным исцелением, ты обязан ей. Не буду тебя обманывать, даже я её пытался остановить, решив, что она в конец обезумела от горя.

Виктор сжал простынь в кулак и сухо молвил:

- Рассказывай.

***

Я вошла в свою комнату и, прислонившись спиной к двери, закрыла глаза.

Он жив. Большего облегчения и счастья в моей жизни никогда не было.

Он жив. Ничего более не нужно мне, осознала я. Какой же жестокий был урок! И очень многому он меня научил. Теперь я ясно осознала, как сильно люблю этого человека и что готова ради него на все. Простить? Убить? Умереть? Все что скажешь, любимый!

Моё сердце казалось, стало вдвое больше меня. Оно билось и млело от желания прильнуть к нему. Признаю откровенно: я никогда не буду испытывать такие чувства к Гаспару.

Господи! Да, я никогда не испытаю нечто подобное ни к кому, кроме Виктора! Он - мой любимый всеми рваными частичками моего битого сердца. Лишь он способен его разрывать на самые малюсенькие клочья и исцелить в один миг! Мой единственный…

Гаспар. Бедный Гаспар. Он звонил мне пару раз, пока ехала в такси в тетушкин дом. Я рассказала ему коротко о произошедшем. Чувствовала как его напряжение, голос выдавал его. Мне придется нарушить слово. Я разорву помолвку, как только он вернется. Жестоко? Не честно? Бесчеловечно? Да, но в любви нужно быть эгоистом, иначе невозможно.