Тень машины войны (ЛП) - Бейли Кристин

— Вы знаете, с чего бы Генри приезжать в Париж? — спросил Гюстав.

— Нет, но мы нашли это, — я запустила руку в карман и вытащила украшение, позволив кулону повиснуть на цепочке. Она ощущалась холодной на моих пальцах. — Это находилось в комнате моего деда в Pensée. Вы знаете, кому это могло принадлежать?

— Это было возле письма, которое почти полностью сгорело в очаге, — добавил Уилл.

— Это принадлежит женщине, — сказал Гюстав, подхватив цепочку кулона и позволив огромному чёрному камню кружиться на свету.

— Мы тоже пришли к этому выводу, да, — я отчаянно желала найти моего деда, чтобы мне больше не приходилось нести на себе бремя спекуляций об его тайных амурных делах молодости.

— Возможно, он повстречал давнюю любовницу и захотел заново разжечь потухшее пламя?

— До вас доходили слухи о романе с француженкой? — спросила я.

Гюстав кашлянул и посмотрел на меня так, будто я отрастила три головы, но потом взял себя в руки. Полагаю, это был весьма дерзкий вопрос. Я слишком привыкла обсуждать эти вещи с Уиллом.

Гюстав прочистил горло.

— Это случилось задолго до моего времени, и я никогда не терпел слухи женщин Общества. Я не был рождён в Ордене. Меня приняли в него из-за моего таланта в инженерии, и мне определённо нужно было структурировать свои познания. До Академии я явно был не лучшим учеником, — Гюстав передал украшение обратно, затем прислонился спиной к жёсткому сиденью. — У нас есть время до тех пор, как нам придётся отправиться в Лондон. Я помогу вам поискать деда в Париже, но я отказываюсь стучать в двери спален.

— Спасибо, — я ощущала, как горят мои щёки. Я тоже не желала совать нос в спальни, особенно те, в которых мог находиться мой дед, пусть и недолго. Я убрала украшение обратно в карман, затем переключила внимание на окно. Пожалуй, будет лучше сменить тему. — Что это такое?

Я подвинулась поближе к окну и выгнулась, чтобы рассмотреть как можно больше. Огромная белая арка вздымалась к небу, как великий монумент славных дней Рима. Она была украшена резными изображениями триумфальных ангелов, наблюдавших за мужчинами в сражении. Они были вылеплены с искусностью мастеров Ренессанса. У меня дух захватывало. Даже улица сгибалась вокруг арки широким кругом.

— Эта уродина — Триумфальная арка, — Гюстав отодвинулся от окна, чтобы Уилл тоже мог посмотреть.

— Разве она вам не нравится? — мне она показалась выдающейся. Я задавалась вопросом, может, Развлекатели что-то в ней припрятали.

— За последние годы Париж столько раз рушился и отстраивался заново. Замечательно, что теперь город стал намного чище и упорядоченнее, но теперь он стал слишком однообразным, слишком показным Парижем, — Гюстав задумчиво провёл рукой по своей короткой бородке. — Для меня это не Париж. Не такой Париж, каким он должен быть.

— А каким он должен быть? — поинтересовался Уилл.

— Парижу нужно нечто уникальное, — начал он, выглядывая в окно, но вместо того чтобы смотреть на Арку, он уставился на горизонт, словно мог видеть там нечто грандиозное. — Это должно быть элегантным, простым. Развлечение, которое стоит под открытыми лучами солнца, а не погружено под землю и спрятано от мира. Может, что-нибудь, способствующее коммуникации между Лондоном и Парижем, поскольку здесь, на континенте, сложно получать послания от Ордена.

— Уверен, что именно вы сможете создать нечто подобное, — сказал Уилл.

Гюстав отмахнулся.

— Ах, возможно, когда-нибудь.

Мы несколько раз поворачивали на опрятных улицах Парижа, пока не добрались до маленькой площади в стороне от оживлённых авеню и великолепия города.

Гюстав вышел из экипажа и заплатил кучеру, затем постучал по боку повозки и отослал её прочь.

— Я приношу свои извинения за скромное убранство, но хотя бы под этой крышей ваша репутация будет в безопасности.

Мы вошли в узкий городской дом и поднялись по лестницам, чтобы оказаться в скромной гостиной. Молодая женщина подошла, чтобы поприветствовать нас. Я была ошеломлена. Казалось, мы почти одного возраста. У неё было слегка квадратное лицо, волосы убраны назад в строгой и опрятной причёске. Хоть мы и были почти ровесницами, она выглядела намного старше или как минимум демонстрировала очень серьёзный и сдержанный настрой.

Вопреки холодной внешности, она улыбнулась и обменялась приличествующими поцелуями в щёку с Гюставом перед тем, как повернуться к нам.

— Вижу, ты нашёл своего коллегу и возвратил подопечную твоего друга. День был насыщенным.

Она мягко говорила по-французски, хотя на Уилла бросила подозрительный взгляд.

— Да. Боюсь, мне пришлось довольно долго прождать между двумя поездами, — ответил Гюстав. — Сожалею, если это заняло большую часть дня. Моя дорогая жена, позволь представить тебе мадмуазель Маргарет Уитлок и также моего коллегу месье Уильяма МакДональда. Это моя жена, Мари Маргарита, — Гюстав взял жену за руку и подвёл её ко мне, пока Уилл деликатно держался позади, верный своей привычке в приличном обществе.

— Рада встрече с вами. Уверена, мы можем стать хорошими друзьями, — она чопорно кивнула Уиллу, который ответил коротким кивком. — Не сомневаюсь, что вы оцените возможность освежиться. Затем мы можем что-нибудь поесть и попить. Из Лондона путь неблизкий.

Она и понятия не имела.

— Благодарю, — ответила я, и она повела меня наверх в прибранную, но скудно обставленную комнату. В углу стояла небольшая кровать с толстой периной, в изножье постели расположился простой сундук с ящиками и маленьким зеркальцем сверху. Здесь не было другой мебели, если не считать ковра ручной работы, который укрывал неровную древесину пола.

Я и не осознавала, насколько устала, пока не увидела кровать. Такое чувство, будто прошла целая вечность с тех пор, как я нормально спала в постели. Мари Маргарита стиснула свои ладони вместе, словно не знала, куда деть руки.

— Вы можете остаться здесь. Где ваши сундуки?

Простой вопрос, но правда описывала меня не в лучшем свете. Я не знала, как Гюстав объяснил своей жене мой неожиданный приезд, но её взгляд то и дело опускался к моему подолу. Должно быть, она подумала, что я сбежала от своего опекуна, а отсутствие сундуков вовсе не разубеждало её в этом выводе. И всё же нельзя сказать, будто мои сундуки внезапно прибудут сюда.

— У меня их нет, — я мельком увидела своё отражение в зеркале. Мои волосы растрепались, у меня не было чепца, и я походила на пугало.

— Вы сбежали? — она прищурилась, явно в чем-то меня подозревая.

— Не совсем.

— Вы собрались тайно выйти замуж? — её рука взметнулась к горлу.

— Нет, вовсе нет, — мне нужно было придумать какое-то объяснение, но разум пребывал в хаосе, и моему присутствию во Франции просто не существовало хорошего объяснения.

Её лицо несколько покраснело.

— Вы бежите от брака, который организовал вам опекун?

— Да, — соврала я. — Да, именно так. Я не желаю выходить замуж, — как минимум эта часть была правдой.

Я подумала о поцелуе на поезде. Ну, возможно, я всё же немножко хотела замуж, но едва ли Мари Маргарите надо об этом знать. Это моё лучшее объяснение, и нужно его придерживаться.

— О Боже, — воскликнула она, присаживаясь на постель и утягивая меня за собой. Я незаметно отодвинула раненую руку. — Брак не так ужасен. У меня тоже были свои опасения, когда мать сказала мне, что я выйду замуж за Гюстава, но я знала его с детства, и он очень добрый муж. Возможно, у вас всё будет так же.

Мне пришлось проглотить ком в горле. Как я вообще оказалась втянута в этот разговор?

— Не думаю, что у меня всё будет так же, — на самом деле, я вполне уверена, что у меня так не будет.

— Вы же подопечная, нет? — спросила она.

— Так и есть.

Она, похоже, немного расслабилась, войдя в роль мудрой мадам, которой известно уже всё, что только можно знать о супружестве, хотя она сама была замужем менее года.

— Должно быть, тяжело не иметь своей семьи.

Я отодвинулась на дюйм, чтобы создать между нами небольшое расстояние.