Река времени. По следам моей памяти - Виктор Николаевич Ярошенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Поскольку я запрещал всем курить в квартире, которая находилась в здании торгпредства, то приезжавшая в гости моя тёща Татьяна Николаевна и Оксана, которые тогда ещё курили, выходили покурить в туалет, окна которого выходили в сад перед домом Жискар Д’Эстена. Летом в тени старых деревьев там часто завтракали или обедали супруги и можно было запросто раскланяться с немного чопорной экс-президентской семейной парой…
Обстановка в торгпредстве, впрочем, как и в других бывших советских загранучреждениях, была довольно кондовая, – напоминала лагерный режим в закрытой зоне для временных поселенцев с инвалютными окладами. Кстати, не такими уж высокими, как принято думать, были зарплаты сотрудников – самый большой оклад был у торгпреда и соответствовал тогда эквиваленту примерно в 1.000 евро. Всякие фильмы и романы, повествующие о том, как шикарно жили за рубежом сотрудники советских, да и российских загранучреждений, чистейшая ложь. Например, во Франции, которая всегда была «зеркалом» шикарной жизни, все наши сотрудники, за исключением посла, торгпреда, главы представительства России при ЮНЕСКО и военного атташе, жили и живут в нищенских условиях. Их ветхие квартиры ненамного лучше тех, которые идут под снос в Москве по программе инновации. Этот жилой фонд формировался в советские времена, когда бытовые нормы были, как говорят, на уровне плинтуса. После начала девяностых годов ситуация несколько выправилась – жильё невозможно было расширить, но мы начали его ремонтировать, оклады постепенно повышались…
Отношение к нам со стороны местной общественности было также соответствующее. Торгпредство и посольство дружно обходили стороной как французы, так и русские иммигранты, а на воротах загородного дома красовалась даже самодельная надпись по-французски «шпионы».
Сотрудники министерства, которых оформляли в загранкомандировку, говорили, что они едут в «золотую клетку»… Во время первой же встречи с Послом России во Франции Рыжовым Юрием Алексеевичем, мы договорились провести анализ положения наших загранслужащих. Мы подготовили президенту соответствующие предложения по изменению режима пребывания наших сотрудников и их семей во Франции, улучшения имиджа и «очеловечиванию» российских загранучреждений, что вскоре и было сделано. Благодаря нашим усилиям МИД и МВЭС после указания Ельцина согласились облегчить режим пребывания сотрудников российских учреждений за рубежом. Образ жизни наших сотрудников приблизился к усреднённым международным правилам, хотя со стороны это было не очень заметно, так как выглядело вполне естественным. Довольно часто сотрудников торгпредства с жёнами приглашали на праздничные «тусовки» и выставки в посольство, торгпредство, в представительства французских регионов, общественных организаций и фирм. Обычно мужья, к сожалению, приходили на эти мероприятия одни, без жён, по двум причинам: во-первых, потому, что традиционно «одеть совершенно нечего» и, во-вторых, потому, что супруги не владели иностранными языками и очень комплексовали. Это было очень заметно, портило впечатление о торгпредстве и культурном уровне семей сотрудников, да и о России в целом. Кроме того, такая ситуация отравляла жизнь самим жёнам, которые были ограничены в поисках работы, лишены привычного общения, которое у них было на Родине, чувствовали себя грустно и одиноко. Стрессы и депрессия – обычное явление среди жён сотрудников, выезжающих в длительные командировки за рубеж.
Тогда появилась идея организовать для жён в торгпредстве дополнительные бесплатные курсы французского языка, нашлись преподаватели-добровольцы, и процесс, как говорил Горбачёв, пошёл… Минимальный уровень полезных знаний они получили и, как могли, использовали в текущей жизни. Детей мы рекомендовали отдавать одновременно во французскую и русскую посольские школы, что раньше не рекомендовалось. До седьмого класса для учёбы в двух школах у них вполне хватало времени. В результате почти у каждого ребёнка не было особых проблем с французским языком – всё схватывали на лету, и у тех, кто хорошо учились, появился дополнительный шанс в жизни.
Возвращаясь к семье. Наша мудрая и добрая соседка по коммунальной квартире невольно приняла участие в моём воспитании и привила сознание, что к детям надо относиться строго, но в то же время хвалить и стимулировать за успехи и хорошие поступки. Эти принципы через много лет я попытался применить и к своим детям.
До того, как мы приехали во Францию, детям сотрудников советских загранучреждений было фактически запрещено ходить во французские, английские, немецкие и прочие иностранные школы. Нам удалось поломать это негласное правило. Несмотря на «косые взгляды» сослуживцев, отдали нашего старшего сына Николая в обычную французскую государственную школу. Коле уже исполнилось 11 лет и было очень трудно заниматься во французской школе, не хватало словарного запаса и знаний грамматики. Кроме того, чтобы получить российский аттестат зрелости и поступить в российский ВУЗ, он параллельно учился в посольской школе. Тогда я и вспомнил уроки нашей соседки по стимулированию усидчивости шоколадными конфетами. Я заставлял Николая ежедневно выучивать по 25–30 слов, а за каждое выученное платил по одному франку. Что ему было очень кстати и пригождалось для покупки музыкальных дисков, видеофильмов и других развлечений. Теперь уровень его знания языка таков, что он свободно играет на сцене французских профессиональных театров, продуцирует фильмы, организует фестивали русского кино во Франции.
Оказалось, что с первого дня рождения судьба его была предопределена – это кино, кино и ещё раз кино. Он получал юридическое, экономическое и прочие образования, но всё это используются применительно к кино. Кроме того, в нём проявились организаторские способности, и Коля является одним из главных организаторов ежегодных фестивалей русского кино в Париже. Николай пошёл в жизни своим, непростым творческим путём; все мы желаем ему удачи и, как можем, помогаем.
Младшая дочь Женя хорошо училась одновременно в русской и французской школах – на конкурсах по написанию стихов во французском лицее занимала первые места, опережая коренных, немного ленивых французов.
Забегая по хронологии несколько вперёд, вспоминается один курьёзный случай, связанный с её знанием французского языка и уровнем русофобии у французов. Когда дочери было 25 лет, она решила пожертвовать своим отпуском, чтобы навестить в Москве тяжело больную бабушку. В аэропорту им. Шарля де Голля при прохождении различных формальностей она была задержана и доставлена в местное отделение полиции. Подозрение и претензии блюстителей порядка заключались в том, что девушка, имеющая русский паспорт, говорит по-французски лучше, чем сами полицейские –
