Река времени. По следам моей памяти - Виктор Николаевич Ярошенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вообще-то свадьба скорее напоминала заседание Межрегиональной депутатской группы – первого в нашей стране оппозиционного объединения: было много тостов за демократию и реформы, которые произносили лидеры оппозиции и члены МРДГ. Одним из гостей на свадьбе был народный депутат СССР Рыжов Юрий Алексеевич, которому через год Б. Ельцин предложил пост премьер-министра в своём будущем правительстве. Юрий Алексеевич отказался, а позже говорил мне, что такое предложение поступало ему дважды. Через два года Горбачёв направил его Послом России во Франции, а через пять лет он крестил в Париже мою дочь Евгению. Так политика в те бурные времена постепенно переплелась с нашей личной жизнью…
Через месяц после свадьбы мы обвенчались в Храме Воскресения Словущего на Успенском Вражке, где венчались Марина Цветаева и Сергей Эфрон. В этом храме постоянно служил митрополит Волоколамский и Юрьевский Питирим, который также был депутатом, и я знал его по работе на съездах народных депутатов СССР и Верховном Совете. Узнав о моём решении, он предложил венчать нас лично, но я поблагодарил его и отказался – это могло восприниматься окружающими как пиар-акция. В результате нас венчал ничего не подозревающий, далёкий от политики, молодой священник отец Владимир. Перед Богом и людьми мы обещали друг другу всегда быть вместе в горе и в радости. Оксана стала мне любимой женой и другом, нашим детям хорошей матерью; всю жизнь она хранит и оберегает честь и достоинство нашей семьи…
Ещё одно случайное совпадение – на этой же улице Неждановой, где располагается храм, я успешно и с большим удовлетворением проработал почти десять лет в Государственном комитете по науке и технике…
Всё течёт, всё изменяется, потому-то нельзя дважды войти в одну и ту же реку… Начиналась новая неизвестная жизнь – прошло уже несколько лет после формального развода каждого из нас, поэтому фактически, юридически и морально мы были абсолютно свободны. Никого не бросали ради другого, никого не обманывали и не предавали. Всё было честно и открыто, да и разница в возрасте почти 14 лет оказалась благотворной…
Прощай, свобода!
В новую семейную жизнь каждый привносит свои привычки и недостатки, обычаи и взгляды, веру и безверие. Со всем этим набором обстоятельств надо считаться и находить разумный баланс, по-другому не получится. Оксана всегда с достоинством несла доброе имя нашей семьи и ни разу не дала повод бросить в неё камень. Хотя вокруг было много зависти, нашёптываний и анонимных телефонных звонков…
Моя семья разом увеличилась на четыре человека, включая тестя и тёщу, которые почти всю жизнь проработали в системе Министерства культуры СССР. Тесть, Владимир Владимирович Длугач, последние 15 лет до ухода на пенсию трудился директором музея-усадьбы «Архангельское», нашего «Подмосковного Версаля». За это время, благодаря его энергии и талантам, музей был восстановлен буквально из руин. Все эти годы Длугач боролся (но, очевидно, безуспешно) против захвата однофамильцами Абрамовича, Вексельберга, Грефа, Козака, Меня, Шохина и других хищников заповедных земель охранной зоны музея. Владимир Длугач не подписал ни одного согласия на беззаконие, не поставил ни одной визы на предложения и предписания красногорской коррумпированной администрации, но их дворцы всё равно растут в природоохранной зоне музея, как поганки. Возможно, именно за это вполне работоспособный человек был направлен на пенсию, а на отчуждённых и «купленных» мошенниками за копейки землях кипит строительство магазинов и «социального жилья» для казнокрадов и олигархов.
Очень характерно, что единственную награду заслуженный директор «Подмосковного Версаля» получил не от российского государства в лице Министерства культуры РФ или президента, интересы которого он представлял и защищал. Награждён он был за труды свои Главой Российского Императорского дома Марией Владимировной Романовой, с которой я был связан общими державными идеями и проектами. Возникает серьёзный и не риторический вопрос – кто сегодня достойно представляет и защищает историческое и культурное наследие России: императорский дом в изгнании или никчёмное руководство министерства культуры на Родине?
Тёща, Зайцева Татьяна Николаевна, в это же время работала своего рода директором небольшого музея истории российской геральдики в московском Кремле. Собрала в этом мини-музее уникальную коллекцию российских регалий. Каждый раз, когда предстояли награждения президентом орденами и медалями очередных счастливчиков, они примерно за час до церемонии собирались в том числе и в этом маленьком музее, где находились все российские ордена и медали за долгую историю нашего отечества.
Желающим узнать, что-то полезное и важное Татьяна Николаевна рассказывала историю любого из экспонатов, и приглашённые на вручение наград в свою очередь, начинали ощущать свою причастность к великой истории России, от имени которой их награждают. К сожалению, с приходом в Кремль Кожина и его братвы камерный музей постепенно развалили, закрыли. Теперь награждаемые в течение часа-двух бесцельно шляются по коридорам Кремля и ропщут в ожидании часто опаздывающего В. Путина. Почему каждый последующий чиновник беспощадно выкорчёвывает всё, что связано с его предшественником, особенно если это были удачные решения?!
Кстати, когда Кожина Президент России В.В. Путин назначил Управляющим делами Президента РФ, я был несколько смущён, как же так можно, ведь лицо нового управляющего огромным хозяйством не было совершенно «обезображено интеллектом». Я даже проделал маленький эксперимент. Дал трём своим знакомым французам, которые были не знакомы между собой и очень далеки от российской политики, не знали, кто есть кто, по пять одинаковых фотографий случайных людей, но везде была фотография Кожина. Я попросил их провести своего рода «фейсконтроль» этих людей. Ни у кого из них Кожин не прошёл «фейсконтроль», а я постеснялся сказать, что это «правая рука» нового президента.
Сына Оксаны от первого брака назвали Николаем в честь её деда Николая Порфирьевича Диденко, сына священника и чтеца в одном из подмосковных храмов. В ноябре 1941 года он ополченцем ушёл защищать Москву, в декабре был тяжело ранен на Волоколамском направлении (где, кстати, воевал и мой отец), попал в плен к немцам и был ими расстрелян в деревне Беркино. Могилу Николая Диденко найти так и не удалось, но местная жительница, которая пыталась его лечить и укрыть от фашистов, показала то место, где казнили защитника Москвы. И безымянная берёза на окраине подмосковной деревни стала местом паломничества благодарных потомков одного из московских ополченцев….
Моя сестра Надежда была на 7 лет меня моложе, окончила ту же спецшколу № 2 с углублённым знанием французского языка.
