Сквозь тайгу к океану - Михаил Викторович Чуркин

– Тогда дело табак. Нас тридцать пять, при двух раненых, против полутора сотен. Придется искать такое укрепление, почитай крепость, чтобы отбить эту ораву, – вздохнув, сказал командир разведчиков.

С вершины сопки они наблюдали в бинокли за приближающимся неприятелем. Вдруг Андреич привстал в стременах и воскликнул:

– Ты только посмотри, а ведь командиром наших преследователей является старый знакомый.

Арсений вгляделся повнимательней и увидел, что впереди основного отряда едет офицер, очень похожий на штабс-капитана Сергея Сохнина.

– Мама родная, – изумился Аргунцев, – неужто опять нас судьба свела?

– Возможно, это просто внешнее сходство? – неуверенно пробормотал Сеня.

– Может быть, но по осанке – вылитый Сергей. Подъедет ближе – увидим.

Через некоторое время все сомнения отпали и стало видно, что к ним приближается Сохнин собственной персоной.

– Второй пулемет исправен и патронов предостаточно, если подпустить их поближе и покосить, – задумчиво произнес Аргунцев, – но коли они обойдут нас, будет плохо. Серега пехотный офицер и на мякине его не проведешь.

Арсений разглядел, что на одних розвальнях установлен укрытый овчинами пулемет «максим».

Меж тем командир совещался с Губаревым, где им лучше отразить нападение колчаковцев. Тот указал на виднеющуюся неподалеку сопку Столовую. Ее называли так за то, что при сравнительно небольшой высоте, она имела плоскую вершину и крутые склоны. Лишь в одном месте на вершину вела пологая тропа, вымощенная камнем. Старожилы рассказывали, что наверху, в земле, часто находили древние черепки, а также бронзовые и железные украшения, наконечники стрел и обломки оружия. Когда-то здесь было городище, разрушенное врагом или, по иной причине, покинутое жителями. Партизаны расчистили снег и укрылись за остатками сложенных из сланца стен.

Белые двигались осмотрительно. Впереди ехали пятеро верховых авангардного разъезда. Они внимательно изучали следы и осматривали окрестности. В трехстах метрах позади, во главе основного отряда, двигался Сохнин. Подъехав к сопке, дозор белых остановился. Они заметили движение партизан на вершине. Дозорные поскакали к командиру и вместе стали обсуждать план дальнейших действий. Сохнин понял, что ему устроили засаду, и не торопился ввязываться в бой. Бывалый вояка, он сразу решил, что атаковать в лоб глупо, поскольку потери будут велики, а успех сомнителен. Проклятые калмыковцы позорно сбежали, а он должен посылать на верную смерть солдат только для того, чтобы прорвать этот партизанский заградительный кордон. В душе фронтовика зародилось сомненье. Стоит ли бездумно выполнять глупые приказы бездарного командования. Даже если он уничтожит этот заградительный отряд, то им все равно не одолеть в одиночку основные силы партизан.

Аргунцев тоже прорабатывал различные варианты противостояния с колчаковцами. Внезапно он, со свойственной ему решительностью, полез в свою вьючную торбу и извлек широкий белый домотканый рушник с вышитым орнаментом. Это полотенце, подарок от матушки, он, наряду с ладанкой и мешочком родной земли, бережно пронес через Первую мировую войну и все невзгоды партизанской жизни.

– А ну-ка, Сеня, сруби ветку, попробуем вразумить моего ретивого фронтового товарища, пока не началась пальба.

Наскоро соорудив парламентерский флаг, он поднялся на руины древней стены и стал размахивать полотнищем над головой.

Штабс-капитан подал знак, что согласен на переговоры. Вместе с ординарцем он подъехал ближе и остановился, ожидая переговорщиков.

Надвинув папаху на глаза, Андреич позвал Арсения и, наказав ему держать ухо востро, стал спускаться по тропе. Сеня, прихватив для верности гранату, последовал за ним.

– Что означает ваш белый флаг? – задал вопрос Сохнин. Солнце слепило ему глаза, и он пока не признал Аргунцева и отпустившего бородку Арсения.

– А то означает, Сергей Алексеевич, что не стоит огульно проливать братскую кровь.

Андреич сдвинул папаху на затылок и улыбнулся фронтовому приятелю.

Несмотря на внешнюю сдержанность, Сохнин не смог скрыть удивления.

– Аргунцев, Александр, чертушка, ты здесь какими судьбами? – радостно воскликнул он.

– Видать, нас боженька параллельными тропами водит, – усмехнулся Андреич.

– Ба, да я вижу с тобой твой молодой соратник, верный Личарда, Арсений. Здорово, солдатик! – штабс-капитан узнал Сеню.

– И вам здравия желаю, – сдержанно ответил парень.

Вестовой штабс-капитана с изумлением смотрел на теплую встречу партизан и своего командира.

– Что делать будем, Серж? – спросил Аргунцев.

– Да погоди ты, что делать, что делать, – отмахнулся офицер. – Стрелять да бегать. Вот наш солдатский удел. Ты лучше расскажи, как ты здесь очутился?

– Как, как – кверху каком, – прибауткой на прибаутку ответил Андреич. – Вашими молитвами кое-как унесли ноги. По пути разделились. Мы отвлекали силы твоих «друзей» и забрались сюда. Видать, судьба моя такая – таскать за собой карателей. Ну а ты-то коим образом здесь?

– По возвращении в Хабаровск, отнеслись ко мне с недоверием, – с горькой усмешкой начал рассказывать Сохнин, – шутка ли, из всей экспедиции один русский офицер вернулся. Японцы настаивали на том, чтобы допросить меня, но им позволили задавать вопросы только у нас в контрразведке. А после этого случая появилась со стороны командования какая-то настороженность, словом, направили меня в комендантский полк, командовать ротой. Вот и мотался в патрулях да охранениях. Однажды видел Арсения, когда он с мужиками из города выезжал. Теперь вот поставили командиром гарнизона на узловой станции.

– Это хорошо, что за добро добром платишь, Сеньку не арестовал, – но все же давай решать, как нам быть. Истреблять друг друга, чтобы одни русские мужики, принудительно мобилизованные Колчаком, стреляли в других, или прекращать братоубийство. Ты же видишь, красные подступают. Белая армия проиграла войну на всех фронтах. Отступила уже до Амура, а вскоре и до Владивостока докатитесь, а там опрокинут вас в море, и хана. Ты подумай. Я тебя не агитирую, чай не комиссар. – Аргунцев умолк.

Сохнин молча выслушал боевого товарища. В нем боролись два чувства – верность присяге и трезвый расчет бывалого военачальника.

– Так что ты мне предлагаешь, сдаться на милость победителей? – с саркастической усмешкой воскликнул штабс-капитан.

– Нет, Алексей, я предлагаю разумный компромисс – разойтись по-хорошему, тем паче, что к нам скоро подойдет подкрепление из соседнего отряда (Андреич лукавил), да и пулеметов у нас с полдюжины, а у тебя один «максим».

– И как ты себе это представляешь? – возмутился офицер. – Мы позорно драпаем, а ты с честью и славой возвращаешься в свою таежную берлогу.

– Ну зачем же так резко, – спокойно парировал взводный. – Ты же знаешь, что не все приказы удается выполнить в полной мере. Но ты ведь честно воевал с нами, и даже есть раненые. Организовал погоню, но столкнулся с превосходящими силами противника. Твои союзники, казаки атамана Калмыкова, бросили вас на произвол судьбы. Так что сила солому ломит. Ты с