Вторая модель (Сборник) - Филип Дик

— Прости, но это по моей милости ты остался ночью без сна. Надо было отослать его обратно.

Капитан Джонсон открыл и закрыл рот. А потом все-таки выдавил:

— Т-ты кто? — Ему стало очень страшно. — И где Брент? Что произошло?

— Скоро подойдет.

И она обернулась к лесу и приглашающе помахала рукой.

— А тебе лучше покинуть это место. Прямо сейчас. Он хочет остаться здесь — и, по правде говоря, так будет лучше. Он изменился. А так — он проживет в моем лесу долгую счастливую жизнь. Вместе с остальными… мужчинами. А все-таки странно, что вы, люди, оказываетесь в конечном счете так похожи друг на друга. Странная вы раса, и эволюционируете не так, как другие. Наверное, из вас получится отличный объект для исследования. Надо будет как-нибудь попробовать. Думаю, дело в вашем низком уровне эстетического развития. Похоже, в самой вашей природе есть нечто вульгарное, и эта вульгарность непременно выказывает себя.

Из леса вышло нечто странное. С мгновение капитану Джонсону казалось, что дело в близорукости и он просто не может разглядеть Брента как следует. Он замигал, прищурился, потом охнул, не веря своим глазам. Здесь, на этой захолустной планете? Но нет, сомнений нет — из леса медленно и стеснительно вышла огромная кошкообразная зверюга.

Девушка отошла в сторону, затем помахала зверю — тот жалобно завыл, глядя на корабль.

Джонсон изумленно смотрел на странную животину, а потом ему стало страшно, очень страшно. Он как-то враз понял — Брент не вернется. Больше не придет — никогда. Что-то с ним случилось на этой странной планете, а еще эта девушка…

Джонсон захлопнул за собой шлюз и бросился к пульту управления. Так, нужно срочно лететь на ближайшую базу и писать отчет. Пусть те, кто надо, расследуют это дело, и как можно скорее…

Запуская двигатели, Джонсон посмотрел, что происходит на поляне. Зверь тряс огромной когтистой лапой вслед кораблю.

Джонсон поежился. Выглядело это так, словно лев-переросток грозился — прямо как рассерженный человек.

1954

Тони и жуки

(Tony and the Beetles)

Красновато-желтый солнечный свет проник в спальный отсек сквозь толстые кварцевые окна. Тони Росси зевнул, немного поворочался, затем открыл глаза и быстро сел. Одним движением отбросил одеяло и соскочил на теплый металлический пол. Выключил будильник и побежал в туалет.

Похоже, день выдался погожим. Пейзаж за окном сохранял спокойную неподвижность, поверхность не тревожили ни ветер, ни песчаные оползни. Сердце мальчика радостно забилось. Он надел штаны, с усилием застегнул толстую молнию, с трудом поймал рукава тяжелой брезентовой рубашки, а потом сел на край койки — застегнуть ботинки. Он затянул голенища туго-натуго, потом проделал то же самое с перчатками. Затем проверил давление в воздушном насосе и закинул тяжелый ранец за спину. Вытащил из шкафа шлем. Ну все, готов, можно выходить.

В столовом отсеке мать с отцом уже закончили завтракать. До него донеслись их голоса, пока он тяжело шагал по трапу. Сердитое, тихое бормотание. Он остановился и прислушался. О чем это они разговаривают? Может, опять про него? Неужели он опять, сам того не зная, совершил какой-нибудь проступок?

И тут он расслышал — голос. Через голоса родителей пробивался еще один — и его сопровождали разряды статического элетричества и громкий треск. Эфир с Ригеля IV — передают всем планетам. Они на полную громкость звук вывернули — из динамика гулко рокотал чужой голос. Война. Всегда война. Он вздохнул и вошел в столовый отсек.

— Доброе утро, — пробормотал отец.

— Доброе утро, милый, — отсутствующим голосом проговорила мать.

Она сидела, повернувшись в сторону, и задумчиво морщила лоб. И обеспокоенно поджимала и без того тонкие губы. Отец отодвинул грязные тарелки и курил, поставив локти на стол. Волосатые руки бугрились мускулами. Он хмурился и внимательно слушал хриплый рев радио над раковиной.

— Ну как там оно? — поинтересовался Тони. Он опустился в кресло и машинально потянулся к эрзац-грейпфруту. — С Ориона есть новости?

Ему не ответили. Потому что не слышали. Он принялся за свой грейпфрут. Снаружи звуки становились все громче — начинался трудовой день. Их домик из металла и пластика стоял у оживленного шоссе, по которому уже катились к Карнету грузовики сельских торговцев. Занимался день, величественно поднимающаяся над горизонтом Бетельгейзе заливала все красным светом.

— Хорошая погода! — заметил Тони. — Сильного ветра нет. Думаю, не съездить ли мне в местный квартал — ну, так, ненадолго. Мы космопорт там строим, знаете, потрясающий просто. Ну, модель, конечно — не настоящий космопорт. Мы даже материал для взлетно-посадочных полос отыскали и…

Отец свирепо зарычал и треснул кулаком по радиоточке. Хриплый рев мгновенно прекратился.

— Я так и знал!

И он вскочил из-за стола, едва не опрокинув стул.

— Я же говорил — нельзя так делать! Слишком рано выступили — вот что я всем говорил! А надо было что делать?! Правильно! Строить базы с провиантом и припасами, базы класса А! А они?!

— Ну же, ну же! — всполошилась мать Тони. — Основные силы с Беллатрикса уже выдвигаются! И потом, согласно вчерашним ночным сводкам в худшем случае нам грозит потеря Орионов IX и X…

Джозеф Росси зло рассмеялся:

— К черту вчерашние ночные сводки! Все прекрасно знают, что происходит!

— А что происходит? — эхом откликнулся Тони.

Отодвинув грейпфрут, он принялся сыпать в чашку хлопья.

— Мы что, войну проигрываем?

— Да! — И отец скривился. — Вы только подумайте! Земляне проигрывают — кому?! — жукам! А я говорил им! А меня никто не слушал! Боже правый, да я в этой системе чертовых десять лет уже маринуюсь — и ради чего?! Зачем было напролом-то лезть? И все знали, что Орион просто так не сдадут! Там весь чертов жучиный флот собран! Нас там ждали — и приняли, как миленьких, когда мы на них сдуру поперли…

— Ну кто же мог подумать, что жуки окажут сопротивление! — примирительным тоном сказала Лия Росси. — Все же думали, что они, как всегда, пару выстрелов сделают и…

— Что значит, не мог подумать?! Орион — их последний оплот! Если там не драться, то где ж им еще, мать их за ногу, драться? — свирепо выругался Росси. — Вот они и дерутся. У нас в руках все их планеты в Орионе — кроме внутренних. То еще сокровище, конечно, но дело-то в принципе! Нам бы базы построить да снабжение наладить! Тогда б мы весь жучиный флот разнесли в ноль!

— Не называй их жуками, пожалуйста, — пробормотал Тони. Он как раз доел хлопья. — Они Пас-удети. Такие же, как здесь. Они не жуки, и Бетельгейзе — не Бетельгейзе. Это арабское слово, которым мы ее назвали, а на самом деле у этой звезды другое имя.

Джо Росси рот разинул от удивления. Потом закрыл рот и рявкнул:

— Это что же, мать его за ногу, в моем доме творится? Ты что, жуколюб, что ли?! А, сынок?

— Джо! — прикрикнула Лия. — Бога ради, выбирай выражения!

Росси двинулся к двери:

— Был бы я на десять лет моложе, пошел бы в бой. Уж я бы показал этим панцирным козявкам! Уроды! Насекомые! И на чем летают, на чем летают, а?! На развалюхах, без слез не взглянешь! На переоборудованных торговцах! — Отец яростно сверкнул глазами. — Вы только подумайте, эти твари сбивают терранские крейсеры. С нашими ребятами на борту…

— Орион, вообще-то, их система, — пробормотал Тони.

— Их система?! Ты что у нас теперь, экспертом по звездному праву заделался?! Ты гляди-ка… — Тут голос отказался ему — отец задыхался от гнева.

— Мой сын, мой собственный сын, и… — пробормотал он наконец. — Смотри мне, будешь дальше пререкаться — такую трепку задам, до конца недели сесть не сможешь.

Тони резко отодвинул стул.

— Меня сегодня весь день дома не будет. Я еду в Карнет, вместе с моим ИРН.

— Ну конечно! С жучиными детишками играть!

Тони ничего не ответил — он уже надел шлем и фиксировал зажимы. Вышел в заднюю дверь в шлюз, открыл кислородный кран и запустил фильтр. Это давно стало привычкой — ведь он всю жизнь провел в колонии на чужой планете в чужой звездной системе.

Легкий ветер сыпанул желто-красного песку на ботинки. Солнечный свет золотил металлическую крышу их домика — плоской коробки в ряду других таких же коробок, выстроившихся на песчаном склоне. На горизонте безмолвными стражами высились рудоочистительные сооружения. Тони нетерпеливо взмахнул рукой, и из подсобки выскользнул ИРН. Солнце ярко заблестело на его хромированных деталях.

— Мы едем в Карнет, — сказал Тони, машинально переходя на пас-удетский. — Давай же, что ты копаешься!

ИРН пристроился за ним, и Тони быстро зашагал вниз по склону через песчаные дюнки — к протянувшемуся внизу шоссе. Сегодня по нему ползло совсем немного торговцев — странно. С чего бы им пропускать годный для выезда на рынок день — и без того три четверти календарного цикла никуда носу не высунешь. Бетельгейзе — ненадежное и капризное светило, не то что старина-Сол (мальчик знал это исключительно из образовательных программ, которыми его пичкали шесть дней в неделю по четыре часа в день — потому что Солнца он, конечно, никогда не видел).