Осторожный убийца - Джеймс Чейз

Теперь, найдя единственно возможное решение проблемы, я был так же хладнокровен и так же безжалостен, как Лаура той ночью, когда она рассказала мне о своем замысле – как избавиться от Бруно.

Оставалось только одно: не совершить ошибки, хотя и это теперь было не самым главным. Более полутора часов я расхаживал по набережной Стрезы, обдумывая каждую деталь плана. Ни Лаура, ни Беллини не должны даже заподозрить, что они игрушки в моих руках. Я перебирал в памяти каждое слово их ночного разговора: как Лаура говорила, что спустится вниз, в комнаты над ангаром, якобы послушать там джазовую музыку, которую не любит Бруно. Музыка мне на руку, она заглушит крик, если Лаура успеет закричать.

Беллини, причаливая к пирсу, должен увидеть свет в окне в комнатах, и это тоже хорошо – легче совершить нападение в темноте.

Осложнения могут возникнуть, если они появятся одновременно. Я продумывал и такой вариант, но надеялся, что это маловероятно.

Для убедительности алиби Лаура должна уйти с виллы за некоторое время до девяти и должна усилить звук радиолы, чтобы Валерия и Бруно были уверены, что она в комнатах. Кроме того, музыка должна скрыть возможный шум, производимый Беллини: в тишине вечернего воздуха звуки музыки разносятся далеко.

Но я должен принять все меры предосторожности. Беллини необычайно силен. Я понимал, что проиграю, если дело дойдет до борьбы. Мне нужен револьвер. Я не хотел бы пустить его в дело, но, если мне не удастся оглушить его мешком, наполненным песком, я буду вынужден стрелять. Я понимал, как опасно иметь при себе оружие, но для исполнения плана оно мне было необходимо. И я решил украсть его у Торрчи. Я знал, что у него есть револьвер. Хотя Торрчи никогда не говорил об этом, но я узнал, что он мафиози, об этом проболтался Джузеппе, когда был очень пьян. Если мне придется воспользоваться оружием, я брошу револьвер возле Беллини, а полиция определит, что оружие принадлежит Торрчи. Я знал, что полиция подозревает Беллини в убийстве Луиджи Галлио, известно также, что Луиджи был членом мафии. Они решат, что, украв жемчуг, Беллини сбежал с виллы и наткнулся на Торрчи, выследившего его на берегу, и Торрчи застрелил его. Хорошо бы у Торрчи оказалось надежное алиби на эту ночь, а я надеялся, что оно у него будет, и, потом, я надеялся, что полиция решит, будто Торрчи просто отдал приказ другому члену мафиози убить Беллини и дал ему револьвер.

Я не хотел втягивать Торрчи в эту историю, но я не испытывал угрызений совести: он предал меня в деле с Лаурой. Не хотел я убивать и Беллини, но, если пойму, что мне с ним не справиться, я буду вынужден это сделать. На всякий случай я продумал альтернативный план. Я не без пользы провел много времени на набережной Стрезы, продумывая каждую деталь в разработанном плане, и теперь был уверен, что предусмотрел любую случайность.

Около шести часов я был возле дома Торрчи. Из телефонной будки напротив дома набрал номер его телефона.

Послушав несколько минут гудки в трубке и удостоверившись, что в квартире никого нет, перешел улицу, вошел в подъезд и начал подниматься на пятый этаж. Мне никто не встретился, кроме пожилой женщины на площадке четвертого этажа, открывшей в это время дверь своей квартиры, она бросила на меня равнодушный взгляд.

Я постучал в дверь Торрчи и подождал. Тишина. Приоткрыв крышку ящика для писем, скользнул в него пальцем и достал ключ от входной двери.

Симона вечно теряла ключи, и я знал, что запасной всегда лежал в ящике для писем. Открыв дверь и войдя в гостиную, я запер за собой дверь. Потом начал торопливо, но стараясь не изменить положения вещей, искать револьвер. Я нашел его в спальне, в комоде, под стопкой нижнего белья Симоны. Это был кольт 38-го калибра. Я проверил, заряжен ли он: в магазине оказалось четыре пули и еще одна в стволе. Когда я убирал его в карман, услышал щелчок замка. Я бросился в гостиную. Сердце чуть не выскочило из груди, я спрятался в оконной нише, задернутой плотными шторами. Дверь уже распахнулась.

– Говорю тебе, Торрчи вернется не раньше девяти, – раздраженно говорила Симона, входя в комнату. – Но если боишься, можешь отправляться домой. Мне все равно.

– Я не боюсь.

Голос Умберто!!!

Я чуть– чуть раздвинул шторы, чтобы видеть, что происходит в комнате.

Умберто стоял ко мне спиной, а Симона улыбалась: маленькое смуглое личико сияло, глаза поблескивали.

– Я хочу получить свой подарок немедленно. Что ты мне подаришь?

Умберто с недовольным видом полез в карман брюк.

– Боюсь, – с тревогой проговорил он, – как бы Торрчи нас не застукал…

– Сколько раз можно тебе говорить одно и то же? Он не вернется до девяти, Умберто. У него здесь встреча в девять вечера.

– Ну, если ты так уверена… Я не могу дать больше тысячи лир…

Симона решительно взяла его за руку и потянула в спальню.

– Ты должен дать больше, – говорила она на ходу. – Тысяча лир – это же мелочь!

Они вошли в спальню и закрыли дверь.

Выбравшись из ниши, я стал осторожно пробираться к входной двери. До меня доносился ворчащий голос Умберто. Бесшумно открыв дверь, я так же бесшумно закрыл ее за собой. По лестнице я сбежал, перепрыгивая через ступеньки, и вылетел на улицу.

Я зашел в галантерейную лавку на Пьяцца Лорето и купил пару тонких кожаных перчаток. Примеривая их, я испытывал некоторую тревогу и в конце концов подобрал перчатки, плотно, как вторая кожа, сидевшие на моих руках.

Потом спустился на Корсо-Буэнос-Айрес и подошел к магазину скобяных изделий. В окне висела вывеска:

«ИЗГОТОВЛЕНИЕ КЛЮЧЕЙ В ПРИСУТСТВИИ ЗАКАЗЧИКА»

Я подал мастеру ключ от ангара, который дала мне Лаура, и заказал дубликат. Я подождал минут двадцать и получил два новых ключа. Я вышел на улицу.

Первый этап моего плана был успешно завершен. У меня было оружие, у меня были перчатки и запасной ключ от лодочного ангара. Оставалось приготовить мешок с песком, но это уже мелочи.

Я вернулся около четверти десятого. Не было настроения идти на виллу. Я решил избегать встреч с Валерией. Поэтому привез из Милана сандвичи и бутылку кьянти. Поужинав, улегся на постель и курил до тех пор, пока не услышал, как Биччи с женой отправились спать. Выждав еще час, я тихо спустился в гараж, нашел кусок мешковины и ящик с песком. Взял немного песка, кусок тонкой проволоки, поднялся в свою комнату и сделал мешок. Это было несложно. Торрчи всегда таскал с собой мешок с песком. Он пользовался таким в разборках, как наиболее основательным аргументом во всех спорах. Мне приходилось держать такой мешочек в руках, и я знал, какие вес и размер он должен иметь.

Какое– то время я сидел и упражнялся в использовании этого оружия.

Завтра… А послезавтра пятница.

Этой ночью я спал спокойно. Так спокойно я не спал с тех пор, как переехал к Биччи.

Утром я направился на виллу.

Поднимаясь по ступеням, увидел на веранде сестру Флеминг. Мне показалось, что она улыбается.

– Синьора Фанчини нужно сегодня переносить в кресло?

– Да, да. Он прекрасно провел ночь, ему намного лучше. Доктор Перелли сказал, что хочет повезти его в Реджини-Палас для смены обстановки, когда я вернусь с уик-энда.

– Когда вы уезжаете, сестра?

– Завтра утром.

Я был удивлен резким улучшением состояния Бруно. Он должен был понимать, что с отъездом сестры Флеминг жизнь Валерии будет в опасности. Напрашивалось только одно объяснение: Лаура сумела убедить Бруно не верить во все сказанное ею, что она была в тот вечер не в настроении, что у нее в мыслях не было намерения вредить Валерии. Значит, она была у него. Но я был уверен, что у нее не было удобного случая поговорить с ним наедине.

– Синьора Фанчини заходила к синьору Фанчини после того, как ему стало хуже? – осторожно спросил я.

– Да, на несколько минут в среду. Я выходила гулять в сад. – Сестра Флеминг повернулась и внимательно посмотрела на меня. – А почему вы спрашиваете?

– Я подумал, что вы были бы рады получить небольшой отдых. Я понимаю, что вам тяжело сидеть в доме в такие прекрасные дни.

– Многим приходится делать то. Что им не нравится, – заявила она с апломбом. – Идите в дом, синьор Дэвид, я не собираюсь сплетничать с вами! Уверена, синьор Фанчини с нетерпением ждет, когда вы вывезете его на веранду!

Вот здесь и кроется ответ, подумал я, идя по веранде. Лаура поняла, что, пока состояние Бруно не улучшится, сестра Флеминг не оставит его и ее план может рухнуть. Она сумела убедить Бруно, что все сказанное ею не правда, и Бруно ей поверил. Неужели он считает, что ему больше не о чем беспокоиться!

Я вошел в комнату. Бруно посмотрел на меня. Под его глазами все еще были круги, но в глазах не было испуга. Я наклонился, чтобы поднять его, и не увидел, что он хочет отшатнуться от меня. Да, видимо, Лаура убедила его, что и вся история обо мне тоже не правда!

Опустив Бруно в кресло, я сказал:

– Очень рад, синьор, что вам сегодня лучше! Надеюсь, ваши дела идут на поправку!