Осторожный убийца - Джеймс Чейз

Около половины одиннадцатого мужчина в белой рубашке, который накануне внес в мою жизнь смятение расспросами о том, не был ли я в штаб-квартире генерала Костэйна, прошел мимо на моторной лодке. С ним была девушка, коренастая блондинка в зеленом платьице, которое не скрывало ее комплекции, и выглядела она как девушка именно того сорта, на каких обычно женятся американские сержанты; девушка, которой хочется иметь семью и уйму детей. Он помахал мне, послав широкую, дружескую ухмылку. Я помахал в ответ, но улыбка получилась натянутой. Я следил за лодкой, направляющейся в Палланцу, а когда она скрылась из виду, тяжело и прерывисто вздохнул.

Я говорил себе, что все в порядке. Он и не думает обо мне. Он на самом деле не узнал меня. Он не улыбался бы мне так дружески, если бы думал, что я и есть тот самый сержант Чизхольм, дезертир и убийца. Я закинул удочку.

План разработан, говорил я себе. Просто случайно появился человек, которого я испугался. Это тот самый непредвиденный случай. Теперь никто и ничто не могло помешать моим планам.

Я не подходил к вилле и после обеда. С двух до четырех валялся на постели, пялясь на потолок, заставляя себя ни о чем не думать, даже стал считать мух, ползавших по потолку и стенам. Я не позволил себе даже задремать. Я знал, что, если только расслаблюсь, мой мозг снова начнет рисовать картины того, что должно случиться в девять часов. Я предпринимал очень серьезные усилия, стараясь не думать о вечере, поэтому подсчет мух в такую жару был вполне подходящим занятием, как, впрочем, и любое другое.

После четырех я спустился в гараж.

Биччи прилаживал в моторе грузовика запальную свечу.

Я слонялся вокруг, наблюдая за ним, давая бессмысленные советы; другие темы не затрагивались, поскольку он был из тех, кто не любит разговаривать о том, о чем не имеет собственного мнения. Вскоре я утомился от одностороннего разговора, сошел вниз к берегу и, поглядывая на часы, стал бесшумно бросать в воду камешки. Я даже подносил их к уху, мне казалось, что они остановились. Казалось, время не может двигаться так медленно.

Наконец я понял, что, если хочу сохранить ясность ума, надо чем-нибудь заняться, чтобы убить оставшиеся четыре часа. Я столкнул лодку Биччи на воду, завел мотор и направился в сторону Стрезы. Двигался я медленно, стараясь ни о чем не думать. Мимо меня прошел катер в направлении Палланцы. Группа туристов висела на ограждениях, пялясь на меня, будто никогда прежде не видела человека в лодке.

Я чуть– чуть изменил курс, так чтобы обогнуть Пескатори, и, пройдя близко от берега, успел заметить Беллини, сидевшего на перевернутой лодке с неизменной сигарой в зубах. Развернув лодку в сторону острова, я увидел, что он смотрит на наручные часы. Лаура на вилле тоже, наверное, в нетерпении поглядывает на часы; три человека, ждущие девяти часов, три человека, замышляющие убийства.

Миновав Изола-Белла, я увидел человека в белой рубашке и его жену, стоящих на террасе и обозревающих раскинувшийся под ними сад. Услышав шум лодочного мотора, он перевел взгляд на озеро и, увидев меня, что-то сказал жене и помахал мне рукой.

Я помахал в ответ. Он закивал, подзывая меня, но я покачал головой и постучал по часам. Я не хотел встречаться с ним, он мог начать снова задавать мне вопросы. Прибавив скорость, я направился в Стрезу, но там подошел ближе к берегу и, двигаясь вдоль набережной, разглядывал экипажи, машины и облокотившихся на парапет людей. Потом развернул лодку и отправился на виллу. Было половина седьмого, когда я подогнал лодку к пирсу виллы. И увидел бегущую по пляжу Валерию.

– Где вы были весь день? – спросила она, улыбаясь мне. – Я везде вас искала.

– В Стрезе. Биччи нужны были кое-какие запчасти, а я был свободен и поехал поискать их для него.

– Встанем в тень, Дэвид, мне надо поговорить с вами.

– Где Лаура, она около синьора Бруно?

– Да, я дежурю ночью.

– А Лауру это устраивает?

Валерия удивленно взглянула на меня:

– Она сама мне так предложила.

Я шел за ней по пляжу к тени под ивами.

– У меня для вас новости, Дэвид. Я насторожился:

– Хорошие?

– Прекрасные новости, дорогой.

Она села на камень, пригласив меня сесть рядом.

– Я разговаривала с отцом.

– Не о нас?

– Нет, не о нас, правда. Я говорила с ним о работе для вас. Он согласен дать вам эту работу, Дэвид.

Я оцепенел, чувствуя трепет триумфа, охвативший меня. Кто сказал, что это не было хорошим предзнаменованием? Все складывалось в мою пользу: сначала этот человек в белой рубашке, теперь вот это.

– Вы уверены, Валерия?

– Да, я поняла по его глазам. Он обрадовался.

– Вы ничего ему не сказали о нас?

– Нет. Мы договорились сказать ему об этом позже. – Она посмотрела на меня. – Вы довольны, дорогой?

– Да, все хорошо.

– Я скажу доктору Перелли. У него все бумаги отца, и если отец согласен, то и он не будет возражать.

– Значит, в понедельник я могу начать работать над книгой?

– Конечно. У вас будет комната на вилле. Я приготовлю ее сама, дорогой. Вам нужен хороший письменный стол. Давайте поедем завтра в Милан и выберем стол.

– Послушайте, почему я не могу продолжать переносить Бруно? Какой смысл искать нового человека, я все равно буду жить на вилле? Мы скажем доктору Перелли, чтобы он не искал нового человека.

Валерия взяла меня за руку:

– Мы сможем видеться чаще. О, Дэвид, я так рада!

Я обнял ее.

– А что скажет Лаура?

– Не все ли равно, что она скажет? Моя личная жизнь ее не касается.

– Ну, тогда я не хочу знать ее мнения обо мне. Я поцеловал Валерию.

За несколько минут до половины восьмого мы с Валерией пошли на виллу. Лаура читала, сидя на веранде. Бруно лежал в своем кресле, обратив взгляд на вершину Моттероне.

– Почему так поздно? – Лаура закрыла книгу, взглянула на часы. – Бруно пора переносить в комнату. Валерия посидит с тобой сегодня вечером. А я спущусь в ангар. Хочу послушать немного джаз, а я знаю, что ты его не любишь!

Бруно посмотрел на Лауру, в его глазах мелькнула тревога, но ее холодное, бесстрастное лицо ничем не выдало ее эмоций.

Когда она ушла с веранды в свою комнату, я покатил кресло в спальню.

– У меня еще не было возможности поблагодарить вас, синьор, за то, что вы мне дали работу и возможность писать книгу, – сказал я после того, как перенес его из кресла на кровать.

Глаза Бруно улыбались, потом он посмотрел на Валерию и опять на меня.

– Мы поговорим подробно обо всем утром, – сказала Валерия, ласково коснувшись губами лба Бруно. – Сегодня такой длинный день, и, я думаю, сейчас ему следовало бы отдохнуть. Идите ужинать, Дэвид. Что вы делаете вечером?

Я был рад, что стоял спиной к свету и мне не надо было встречаться с ней взглядом.

– Я хотел бы отправиться на ночную рыбалку, если не будет других поручений.

– Зайдите около половины одиннадцатого, перед тем как я пойду спать, – сказала она. – Я тут одна провожу время. Думаю, отец к этому времени будет спать, поэтому постарайтесь не шуметь.

– Он понял, что я ему очень признателен?

– Не в признательности дело. Вы же будете помогать ему. Он беспокоится о своих записках.

– Передайте ему, чтобы он больше не беспокоился.

В эти минуты, стоя возле перил веранды, я осознал, что в следующий раз увижу ее, когда уже все кончится.

Я взял ее за руку:

– Я люблю вас, Валерия.

– Какое счастье! Вы сказали это. Я тоже люблю вас!

Я оставил ее и пошел вдоль веранды к каменным ступеням, ведущим в сад.

Из своей комнаты появилась Лаура.

– Дэвид, что-то случилось с машиной, – сказал она, подходя ко мне. – Не могу понять, в чем дело. Стартер не работает. Не взглянули бы вы на него? У меня завтра утром важная встреча в Милане.

У тебя не будет встреч ни завтра…, и никогда больше.

Ее лицо было белым, словно вырезанным из мрамора, а глаза лихорадочно блестели.

– Хорошо.

– Вы попытаетесь починить?

– Да.

– Если бы я могла быть уверена в том, что автомобиль будет в порядке к завтрашнему утру.

– Я постараюсь.

Она посмотрела на меня долгим, тяжелым взглядом и вернулась в свою комнату.

Было восемь тридцать пять. Из двери гаража я увидел Марию, которая шла по дорожке к воротам. Я следил за тем, как тяжело и медленно она уходила по дороге, до тех пор, пока совсем не скрылась с глаз. У меня оставалось только двадцать пять минут. В заднем кармане брюк лежал револьвер, под рубашкой – мешок с песком. Я был спокоен, только осталось болезненное чувство напряжения в области желудка, которое с утра мучило меня.

Я бросил взгляд в сторону виллы. Лаура шла по веранде, направляясь в гараж.

Я взял инструменты и пошел обратно к машине. Когда она вошла в гараж, я делал вид, что усиленно ищу неисправность.

– В чем дело? Ты нашел неисправность? – спросила она, остановившись в дверях.

Я повернулся.

Она стояла в свете заходящего солнца, почти так же, как тогда, в траттории Пьеро, и мне были видны очертания ее стройных ног и бедер под юбкой.