Рысюхин, налейте для храбрости! (СИ) - Котус

И тем не менее — если я сейчас попаду в хелицеры[1] Шпиннермана, то меня вообще порвёт от раздражения — или я порву кого-то. Поэтому я только выбрал покрой, скорее даже стиль. Сперва едва не совершил ошибку выбрав двубортный костюм, стилизованный под военную форму, но дед вовремя напомнил, что пиджак от него, как бы ни назывался, вообще никогда не должен расстёгиваться. Это в жару-то, а если ещё с жилеткой! Но однобортный с одной пуговицей, так называемый спортивный (хотя, как в нём заниматься спортом, хоть той ж гимнастикой — я в душе не представляю) — это слишком расслабленно. Выбрал однобортный, отбился от жилетки — описанием того, как яростно я буду вонять потом уже через час.

Оставил выбор подкладки, невидимых пуговок и прочей придури на Мурку, которая — извращенка, прости, Рысюха — этим всем НАСЛАЖДАЛАСЬ сбежал — в Дубовый Лог и на изнанку. Там искатели нашли лес, не очень даже далеко и на нашем берегу большой реки, выше по течению Щучьей километров на двадцать. Вот туда я и собрался — срывать зло на местной фауне. Для моего развития охота на тварей нулевого уровня была уже абсолютно бесполезна, тем более, что мне до достижения полного потенциала было не далеко. Если бы не последний скачок, связанный с получением синергии стихий, то, возможно, уже его достиг бы. Так что — да, это было именно вымещение злости на непричастных, замаскированное под охрану экспедиции. При том, что это местные леса нужно было охранять от исследователей, а никак не наоборот.

С транспортом на изнанке было глухо: коней сюда водить было всё равно, что на убой, причём способом, напоминающим ритуальное мучительство, а автомобильного транспорта тоже не было изначально. Так что — пешком, всё пешком. А, собственно, почему⁈

Мысль была такая внезапная в свой очевидности, что я аж остановился и застонал от досады на собственную глупость. Дед тут же плеснул на дрова бензином:

«Дошло, наконец, что для появления здесь транспорта его неплохо бы завезти, да?»

«Даже не о том речь, что завезти — бывает, что на изнанке моторы нормально не работают. Я понял, что именно наши грузовики, в смысле — грузовики Кротовского, они словно специально для изнанки делались! Они же на макрах работают, и у них там универсальное гнездо, которое принимает любой макр!»

«Ага, а добываются эти макры здесь. Порой сами под колёса бросаются. Шикарное дело: едешь себе по своим делам, а по дороге топливо собираешь».

«Дед, я что, идиот⁈ Почему только сейчас об этом подумал⁈»

«Не знаю, утешит тебя это или нет, но смотри: поскольку к тебе с этой идеей ещё никто не пришёл, значит, одно из двух. Или ты всё же не идиот, или всё же он, но просто в наименьшей степени среди окружающих!»

И он заржал, довольный. Потом, правда, сжалился:

«Просто до сего дня нужды в транспорте здесь не было. Изучали то, что в пешей доступности, у строителей своя техника. Да и возить тут, кроме охотников и их добычи — нечего».

А вот эта мысль — она на самом деле утешила, тем более, что так оно всё и было. Тут же пришла и другая: наличие транспорта сможет вывести на другой уровень и сбор дикорастущих ягод, если отправлять бригады сборщиков на пикапе, в котором можно и бочку с водой поставить. Охотникам, пожалуй, тоже это будет лучший выбор, особенно вариант с лебёдкой. В общем, записал себе в блокнот, заняться при первой возможности. А теперь — на изнанку! Хотя, честно сказать — размышления о транспорте уже немного притушили злость. Пока добирался до места встречи с охотниками, пока устраивали последние проверки, не забыл ли кто что-то нужное — я продолжал думать об автомобилях. Пришёл к выводу, что нужно два пикапа для хозяйственных нужд, пока хватит, четыре охотничьих и два — для будущей дружины, хоть окрестности патрулировать, хоть на помощь кому выехать. Это пока — два, как самый минимум, дед говорит, что нужно две пары, плюс один подменный — на случай поломок у какого-то из «боевых», и один командирский, с мощным устройством для связи. Но это он размахнулся, опять штатное расписание какого-нибудь армейского подразделения из своего мира вспоминает, небось. А ещё в Викентьевке просят слёзно грузовики для разработки торфяника. Так строители соглашались, за доплату, отвозить извлечённые на трассе насыпи торф и ил в посёлок, всё равно им порожняком в Тальку ехать, а сейчас им это не по пути будет, станут вынутый грунт просто сваливать на сторону. Да и закончится строительство, что тогда? Корзинами торф из карьера носить, что ли⁈

Ладно, подумаю об этом после возвращения на лицевую сторону мира. А пока — «пехота, в путь», надо будет, кстати, песню предложить в качестве походной, хе-хе.

Двадцать вёрст — это четыре часа ходу. По дорогое, налегке или с небольшой поклажей, при хорошей погоде. А по пересечённой местности, по кустарничкам и высокой траве, внимательно глядя по сторонам и под ноги — змей здесь пока не встречали, но это ещё не значит, что их здесь нет — совсем другой расклад. Да ещё и карты нормальной нет, только кроки, так что идти приходилось не по кратчайшему пути, а по разведанному. Так что за четыре часа прошли чуть больше десяти километров и остановились на отдых.

И мне тут же притащили на анализ сорванное на ходу по пути или найденное вблизи привала. Ранние ягоды — видимо, конкуренты нашей земляники. Одни были ядовиты, одни — безвкусные и водянистые, почти без полезных веществ и сахаров, разве как как замена воде. И только третьи, которых по всемирному закону подлости было меньше всего и сорвали их вдалеке отсюда, были не только пригодны в пищу, но и имели какое-то подобие вкуса. Вкус, правда, на любителя — больше всего напоминали ревень, но и у такого продукта найдётся свой ценитель. Вон, дед не устаёт удивляться, порой даже матерно, что находятся люди, готовые добровольно, не по приговору и не под пытками, есть баранину и баклажаны. А по мне так фаршированный баклажан с грибами и чесночком вполне приемлемая еда.

Так или иначе, но до намеченного места ночлега — холма в паре сотен метров от кромки леса и в сотне метров от реки — добрались уже незадолго до сумерек, только и успели расчистить площадку при помощи магии, поставить палатки и установить охранный периметр, как начало темнеть. Счищенные с вершины кустарнички, трава и даже откуда-то взявшийся валежник составили не то вал, не то забор — в общем, завал, который тоже стал частью оборонительной системы. Никакой «походной романтики», как её описывал и вспоминал дед не было и близко, да и мы тут не туристы. Быстро приготовили ужин, осмотрели и подремонтировали снаряжение, распределили вахты да легли спать. И никаких тебе шашлыков да песен у костра.

Надо сказать, усталость тоже хорошо гасила злость. Появились здравые мысли, начиная от того, что пока я тут фигнёй страдаю — на лице дела не делаются, а только копятся. И дошло, что именно хотел донести до меня дед, когда говорил, что одиночка всегда проигрывает системе, даже если он хоть барон, хоть король, а система сводится к круговой поруке мелких и средних чиновников. Что не нужно играть по чужим правилам и на чужом поле, а стоит подумать, как вытащить их на свою территорию со своими правилами. Вот только как это сделать пока что в голову не приходит. Но оно и понятно, что такие дела на ходу не придумываются. Хи-хи, «на ходу».

«О, пошли плоские шуточки. За окном шёл дождь и рота красноармейцев».

«Рота кого⁈»

«Да какая разница. „На улице идёт дождь, а у нас идёт концерт“, если так угодно».

Утром так же быстро свернули лагерь и двинулись к лесу. Там не было ни приключений как таковых, ни превозмогания. Не считать же за таковые первую обнаруженную в этом мире змею? Короткая и толстая «колбаса» свалилась с дерева, которое мы пытались срубить, чтоб сделать мост через овраг, и была удивлена и ошеломлена больше, чем мы, так что даже мявкнуть не успела, как была прибита, причём аккуратно, с минимальными повреждениями для тушки. Оказалась, кстати, вообще не ядовитой ни в каком смысле и обещала быть вкусной, так что её отложили на обед.