Легенда о мальчике, что учился дышать (СИ) - "chuckcloud"

— В прямом. Поеду в Манчестер и положу его на законное место, — ответил сержант, надевая тенниску.

— А как же предложение? Охуел?! Не хочешь сделать это ты — сделаю я! Отдай кольцо! Я напишу от твоего имени Нине письмо… Нет! Лучше я напишу ей письмо от своего имени! Предложу выйти за меня, и она согласится! А тогда-то ты приедешь ее отбивать у меня! И я еще подумаю, отдавать ее тебе или нет! Так что лучше давай ты сделаешь все по-хорошему сам, чтобы не портить наши с тобой отношения! — подскочил Лео с пола и принялся надевать френч задом наперед. — Эй, паскуда, ты куда пошел?! Вернись! Мы не договорили! — крикнул он вслед удаляющемуся Тому. Но тот лишь показал через плечо «фак» и был таков. — Сука, — харкнул в сторону ДиКаприо.

— Ох, а нормально отпускать его одного в таком состоянии? — взволнованно, но сонно, пробурчал с пола Батлер. — Ну, не свершит ли он чаво над собой?

— Суицид что ли? — предвзято посмотрел на бородача Лео. — Не, не будет он сейчас таким говном заниматься. Месяцев эдак через шесть-семь — возможно. Сейчас — не беспокойся, — утешил он Батлера.

— Ну, тогда хорошо, — перевернулся на бочок Леонид, подложив ладони плаща под эффектную щеку. — Джейки надобно позвонить и сообщить, что Томми домой отправилсси, а то волноватьсси-то будя…

Черный кэб, прибывший из аэропорта Хитроу, остановился у кованых ворот поместья на Грин-Энд-роуд. Задняя пассажирская дверь распахнулась, и из Астена FX4 вылез Том Харди. Он достал чемодан с вещами, за которыми заезжал в Сиэтл, и покатил к воротам.

— Мистер Харди? — послышался из-за каменной изгороди взволнованный крик дворецкого. — Мистер Харди, это вы?

Том заглянул сквозь ворота во внутренний двор и увидел, как по широкой мощеной дорожке бежит дворецкий.

— Мистер Харди, мы вас не ждали… — запыханно бормотал он, открывая ворота перед сержантом. — Вы не предупреждали… Ох-ох… Мы совсем не готовы к вашему приезду. Что же вы не позвонили?

— Не позвонил… — пожал плечами Том, входя во внутренний двор. — Ничего страшного… — похлопал он дворецкого по плечу и двинулся к дому.

— Побегу, прикажу кухарам приготовить ужин… — поднял указательный палец дворецкий и, обгоняя хозяина, поспешил к мраморной лестнице.

Том шел по дорожке мимо клумб, раньше пестрящих ирисами, анютиными глазками и гиацинтами. Теперь же все было засеяно газоном, и оттого вместо аромата цветов, заполнявших прежде весь внутренний двор, сейчас чувствовался лишь запах скошенной травы. Проходя мимо декоративного пруда, Харди увидел, как карп всплеснул плавником водную гладь и скрылся под кувшинкой. Впереди показалась восьмигранная беседка, белая краска которой заметно облупилась, а на крыше кое-где отвалилась зеленая черепица.

Подойдя к дому и поднявшись по мраморным ступеням, Том очутился на большой террасе огражденной балюстрадой. Раньше эта часть дома слепила белизной, теперь же и ступени, и терраса были покрыты уличной пылью, а по углам виднелась опавшая еще прошлой осенью листва. Под тенью навеса поскрипывали широкие качели. Металлическая сетка сиденья и спинки не была накрыты мягкими подушками и кое-где проржавела. Каменные вазы по обеим сторонам двустворчатого арочного входа пустовали.

Том вздохнул и вошел внутрь. В нос ударил знакомый запах древесины, который перебивался запахами сырости и старины. Лестница, ведущая на второй этаж, казалась еще более широкой и громоздкой из-за отсутствия на ней обыкновенной красной ковровой дорожки. Портреты предков и отца на стенах покрывал не толстый, но заметный слой пыли. Диван и кресла у сводчатого окна накрывали белые полотна. Лак на овальном столике перед ними кое-где потрескался. Каминная полка была пуста.

Все в поместье вроде осталось на своих местах, но в то же время выглядело иначе. Было видно, что за домом и двором по-прежнему ухаживают, но при первом же взгляде становилось ясно, что хозяина здесь нет. Долгих десять лет прошло со смерти мистера Уокена, и без него здесь стало все по-другому.

Том добрался до своей спальни. Шелковые шторы были плотно задвинуты, и от полумрака сержанта мгновенно поклонило в сон. Он поставил чемодан у порога, подошел к широкой кровати, отодвинул балдахин, присел и стянул с себя берцы. Затем откинул покрывало из парчи и забрался под одеяло.

Минувшие недели с последующим запоем оказались для сержанта до того изматывающими, что едва голова коснулась подушки, он тут же провалился в сон и проспал часов пятнадцать кряду. Спустился вниз Том только к завтраку следующего дня, впрочем, после вновь отправился спать. Он все спал и спал, а если наконец высыпался, то просто лежал, бездумно глядя в потолок. Кухара и дворецкий всячески ухаживали за ним, принося в комнату еду и чистую одежду.

Сил не было совершенно. Не хватало их даже на то, чтобы погонять какие-то мысли в голове. Том чувствовал себя так, будто его сначала порубили на мелкие кусочки в кухонном комбайне, а после пропустили через соковыжималку. Полученный сок нарочито вылили, ведь он оказался абсолютно никому не нужным, а сам же Том отправился на мусорку в виде жухлых ошметков.

Так и провел пару недель, не вылезая из кровати.

Но одним утром Том открыл глаза и понял, что дальше так продолжаться не может. Если он не встанет немедленно, то, возможно, не встанет уже никогда. Слабость во всем теле была до того сильной, что казалось мышцы начали атрофироваться. Харди сел в кровати и подвигал шеей из стороны в сторону. Через минуту пальцы, а затем и полностью все конечности стало покалывать. Сержант с трудом встал и двинулся к двери. Еле-еле добравшись до выхода из поместья, он прошел по террасе, присел на мраморных ступенях и закурил.

— Изволите отзавтракать? — подкрался к нему со спины дворецкий, который днями напролет караулил, когда же молодой хозяин соизволит покинуть покои.

— Нет, сука-бля, — отмахнулся через плечо Харди. — Клумбы надо бы засадить цветами. А то, сука-бля, как-то уныло, — указал он сигаретой вперед.

— Передам садовникам, — закивал дворецкий и уже хотел бежать в дом.

— А хули раньше не сделали? Точнее, сука-бля, почему не поддерживали? — продолжил Том, и дворецкий вынужденно остановился.

— Ну… Раньше мистер Уокен давал распоряжения, как и что делать. А теперь и некому… А сами мы и не знаем, как лучше… Пытаемся поддержать, что есть, чтобы не допустить разрухи. Да и людей в поместье теперь мало. Хоть жалование осталось прежним, но большинство трудились здесь именно из-за мистера Уокена. Его не стало, и многие ушли. Кто-то, конечно, остался, например, как я и кухара… Но все равно не справляемся с таким огромным пространством. Вот и делаем, на что сил хватает… — мямлил дворецкий.

— Ну я понял… — вздохнул Том и затушил бычок о подошву берца. — Ну хоть, сука-бля, клумбу засадите. Не хочу, чтобы поместье увядало. Хотя вряд ли оно уже будет цвести как прежде.

— Хорошо, мистер Харди. Что-то еще? — учтиво кивнул дворецкий.

— Краска есть? Белая. Беседку, сука-бля, покрашу, — махнул головой в сторону сержант.

— Отчего же нет, есть, конечно! — лайкнул дворецкий и наконец-таки побежал в поместье.

Через несколько минут он вернулся с наждачной бумагой, банкой краски, кистями и какой-то холщовой сумкой.

— Сначала бы надо зашкурить… — протянул дворецкий Тому наждачку.

— Разберусь. Иди уже, — отмахнулся сержант, как бы предлагая уже дворецкому оставить его в одиночестве.

— Хорошо-хорошо… Вот, только переоденьтесь, а то запачкаетесь, — всучил тот ему в руки сумку.

Том повиновался и достал оттуда старые рубашку и шляпу отца. Стянул футболку и накинул рубаху. Шляпу покрутил в руках, вспомнив, как именно в этой Кристофер когда-то стриг, как тогда думал маленький сержант, розы, на деле же — окучивал тайную конопляную клумбу. Сержант улыбнулся уголком губ и нахлобучил шляпу на голову.

Наконец, еще раз покурив, Том приступил к работе. Пока он тщательно шкурил деревянные балки и дощечки скамеек внутри беседки и покрывал их краской, мысли, напрочь отсутствующие с момента его приезда сюда, вновь потихоньку заполнили голову. Вновь и вновь прокручивая события последних недель, сержант загнал себя в какую-то безысходность, решив, что иного итога быть и не могло — как бы он ни хотел, как бы ни старался. К слову, от этого совсем не становилось легче, ведь Том отчетливо понимал для себя, что потерял не просто любовь, а любовь всей своей жизни. Он совершенно точно знал и чувствовал, что подобного с ним больше не повторится. Вряд ли он сможет полюбить кого-то еще, даже если бы вдруг захотел этого. Да и Том не хотел. Не хотел больше разочарования. Не хотел боли, впрочем, и нынешняя еще не прошла, да и не известно пройдет ли когда-то. А главное, он не хотел любить никого кроме Нины.