Легенда о мальчике, что учился дышать (СИ) - "chuckcloud"

Точно! Пожалуй, пора вернуть кольцо прабабки в семейный музей, где ему и место. Да, именно там, а не на пальце Нины.

Сержант стал рыться в вещах и наконец в кармане скамов отыскал кольцо. Он сжал его в ладони и поспешил в музей. Там он подошел к витрине, где хранились реликвии его прадеда-кладовщика, отодвинул стекло и положил кольцо в пустующую шкатулку.

Том уже хотел выйти отсюда, когда взгляд остановился на усталом манекене в пальто и шляпе.

— Прости, пап… — прошептал он и подошел к манекену. — Я все проебал и подвел тебя… Теперь я понял многое, о чем ты говорил. Ты предупреждал, что настанет момент, когда я узнаю, что такое одиночество. И ты знал наперед, чего мне будет хотеться в этот момент. Да, пап, ты был, сука-бля, прав. А еще я вспомнил, как ты рассказывал о своей любви. К Мэрил… Может, мне, сука-бля, и никогда не понять твоих чувств к ней. Но зато я понял, о чем ты говорил тогда. Что порой даже минута, проведенная рядом с любимым человеком, стоит дней и месяцев страданий. Да, любовь того стоит. Теперь я это знаю… Но все равно больно, пиздец…

Том присел на тумбу рядом с манекеном и, опустив взгляд в пол, крутил пуговицу на рукаве пальто.

— Я бы так, сука-бля, хотел, чтоб все твои мечты насчет меня сбылись. Ведь теперь это и мои мечты тоже. Прости, что делал тебе больно, говоря, что все это мне не нужно и не интересно. Но я, сука-бля, не знал! Не понимал, о чем ты говоришь, и о чем говорю сам! Вряд ли, сука-бля, тебе станет от этого легче, но ты должен знать, что теперь я это понял. Но что мне делать с этим пониманием? Ведь никого больше я полюбить не смогу. Она такая… Охуенная… Такая особенная. Она бы тебе понравилась. А даже если бы и нет, мне было бы похуй. Ведь я ее люблю. А важно ведь только это, так? И потому, все же уверен, что и тебе она понравилась бы. Но… Все это не имеет смысла. А знаешь почему? Потому что, каким бы ебланом я ни был, все же тоже оказался в чем-то прав. Та, что я полюбил, не любит меня! Та, что я полюбил, не хочет жить со мной бок о бок всю жизнь! Та, что я полюбил, не захочет от меня детей! А почему так… А хуй знает… Честно, я, сука-бля, думал все иначе. И думал, что все это возможно для нас с ней. Но теперь все… Все кончилось. Она осталась там, а я вот — здесь. Разговариваю, сука-бля, со своим мертвым отцом! — усмехнулся Том и закрыл ладонью глаза. — Блять. Я не знаю, как так вышло… Но ты ошибался насчет меня, и, хоть я и понял все то, что ты говорил мне на протяжении многих лет, так и остался той — второй мышкой, утонувшей в молоке…

— Да, пацан, тут ты прав… — вдруг скрипнула дверь и внутрь заглянула…

— Мел? — вздрогнул Том. — Сука-бля… — суетливо вытер он слезу рукавом отцовского пальто. — Какими судьбами?

— А ты, конечно, наглецом вырос! — скрестила полные руки на не менее полной груди Мелисса. — Приехал, значит, и даже не соизволил сообщить! Благо, кухара позвонили и сообщили твоей няньке, что ее воспитанник прибыл! — подошла она к Тому и ткнула в грудь сначала себя, затем его. — Это, по-твоему, нормально? М?

— Прости, Мел… — поджал губы Харди. — Я не хотел тебя обижать…

— Да я уже поняла, пацан. Я, так и быть, не обижаюсь. Ведь вижу, что тут у тебя творится кое-что посерьезнее, — похлопала его по плечу Маккарти. — И я не договорила насчет той мышки. Ты, конечно, все правильно рассудил, что ты вторая мышь, утонувшая в молоке. Но, кажется, ты ни черта не понял сути. Мышь не просто утонула, потому что молоко было слишком жестоко к ней! Мышь не боролась и опустила лапы, — взяла она сержанта за руки. — Понимаешь?

— Мел… — потупил взгляд Том. — Это ведь ты не понимаешь сейчас, о чем конкретно речь. Не знаешь же всего…

— Ну, так я вся внимание! — уверенно посмотрела нянька ему в глаза, крепче сжимая ладони в полных руках. — Расскажи, все как есть, и, может, я изменю мнение. Ведь мне всегда больше нравилась позиция Криса на твой счет. Что ты — мышь, которая взбила масло.

— Мел, пожалуйста, я не хочу. Все это бессмысленно уже, — нахмурился Харди.

— Ну нет, пацан. Так дело не пойдет! Я, уж прости, слышала все твои душеизлияния Крису, — махнула она головой в сторону манекена. — Неужто ты думаешь, что рассказать о своей боли мертвому человеку эффективнее, чем живому?

— Ну проще уж точно, — ухмыльнулся Том. — Не хочу, Мел, правда…

— Тебе нравится быть этой тонущей мышью? М? Почему просто не попробовать? Разве я давала тебе когда-то дурных советов? — приподняла бровь Маккарти.

— Нет… — пожал плечами сержант.

— Нет! — подняла она пышный указательный палец. — Так с чего ты решил, что сейчас я не смогу помочь? К тому же я женщина! Кому, как ни мне, посмотреть на всю ситуацию со стороны. Вы же мужики — долбоебы! О, боже! Ну наконец ты вырос, и я могу себя не сдерживать в выражениях!

Том стоял и, бестолково хлопая глазами, смотрел на няньку, превратившись в сову-долбоеба.

— Так что давай, пацан, выкладывай! — уперла руки в складчатые бока Мел.

Том нахмурился, положил ладони на щеки и стал их массировать, отчего губы надулись в пухлую трубочку. Он смотрел на няньку и все думал, стоит ли вновь пытаться что-то прояснить по его истории с Ниной. Может, уже хватит давать себе ложную надежду? Сейчас наверняка Мел наплетет ворох мотивирующих речей, и он опять развесит уши. Но ведь уже давно ясно, что все кончено. К чему бередить и так нихуя незаживающие раны? Ну, а, впрочем, раз они не заживают, то какая разница? А вдруг и впрямь Маккарти скажет что-то такое, что заставит Тома посмотреть на ситуацию с иной стороны. Ну мало ли…

— Ну! — пощелкала нянька пальцами перед носом сержанта.

— Лааадно… — тяжело вздохнул он. — Пошли, сука-бля, тогда выпьем…

Мел взяла Тома под руку, и вместе они вышли из музея, направившись в столовую.

— Вот и вся, сука-бля, история, — спустя час подытожил Харди, крутя в руках стакан с виски. — Она уехала со своим мужем, ну а я, как видишь, здесь.

— Мдааа уж… — протянула Мелисса и опрокинула остатки вина в бокале в рот. — Ты как всегда, пацан… Легкие варианты не для тебя…

Том хмыкнул и закурил.

— Ну, что я могу сказать… Во-первых! Совершенно точно, что она чокнутая и у нее проблемы с головой! — заявила Маккарти, покрутив у виска. — Но ты же и сам у нас того… С приветом.

— Блять, да! Но даже я ее нихуя не понимаю! — с горечью усмехнулся сержант.

— Ну и дурак! Что тут понимать? — махнула рукой Мел и плеснула в бокал еще вина. — Я вот только послушала твою историю и мне все предельно ясно! Этот ее дурацкий муж, как его там…

— Декстер, — цокнул Харди.

— Декстер. Она, конечно, его не любит, но продолжает оставаться с ним лишь из-за своих страхов быть одной, быть ненужной. А он, наверняка, этим пользуется. Возможно, обещает ей всякое…

— Какое всякое? — нахмурился Том.

— Ну не знаю… Телефоны там, бирюльки, машины… Откуда мне знать, что именно? Но я практически уверена, что это так, — пояснила за абьюз Маккарти. — Ведь женщины, находящиеся в подобных отношениях, всегда пытаются найти в них для себя хоть какую-то выгоду, как бы оправдывая себя, что не просто так она с ним продолжает быть. Ну типа… Кхм… Ой, ну подумаешь, избил он меня! Бьет, значит любит! Да и вообще, он свозил меня на Гоа! — спародировала она голос тупой пизды.

— Ну и что мне это дает? Что, сука-бля, мне тачку ей купить? — скривился Харди. — Я, блять, так-то могу конечно, но нахуя б мне это после того, как она меня опрокинула?

— Ну ты совсем ничего понимаешь? Или не слушаешь? Не нужны ей никакие тачки! Ни от него, ни, уж тем более, от тебя! — постучала костяшками его по лбу Мелисса. — Я же тебе сказала, что для нее это просто оправдание для самой себя. От тебя же ей нужно совсем другое.

— И что же, сука-бля? — подкатил глаза сержант.

— Твоя любовь! — сложила пальцы сердечком нянька и посмотрела через него одним глазом на сержанта, второй зажмурив. — Она же тебе сказала, что хочет принимать твою любовь.

— А я, сука-бля, не давал ей свою любовь? — начинал вскипать Харди, будто Мел пыталась уличить его в бездействии.