Стражи Хейвена - Саймон Грин

— Лучше две, — сказал Хок. — Просто чтоб наверняка.

— Не отравляй мне удовольствие. Зажигалки готовы?

— Разумеется. И хаос-бомбы.

Фишер насупилась:

— И все-таки я не уверена насчет этих штук. Не зря они до сих пор запрещены. Пока никто толком не понимает магию хаоса. Один техник попробовал объяснить мне, что там к чему, так у меня потом весь день голова болела. Эти штуки с тем же успехом могут вынести и нас вместе с проклятыми врагами. Обещай, что используешь их только в самом крайнем случае, Хок, или я не пойду с тобой.

— Ой-ой-ой, — спокойно возразил тот. — Что стряслось с нашим духом авантюризма?

— А что стряслось с твоим инстинктом самосохранения?

— Нельзя ли отложить семейные разборки на потом? — влез Чанс. — Вы говорили, у нас мало времени.

— Не порть другим удовольствие, — проворчал Чаппи. — Только-только здесь стало интересно. Собачья любовь гораздо практичнее. Мы просто…

— Я прекрасно знаю, что вы делаете, — рявкнул Чанс. — И это неизменно вызывает у меня отвращение. Может, Верховный маг и усилил твой интеллект, но с инстинктами ни черта не сделал.

Пес фыркнул. Фишер выбрала из серебряных шариков один и замахнулась.

— С праздничком…

Ударная граната взорвалась прямо в дверях, в гуще телохранителей Они успели только промелькнувший серебряный блик и потянуться за оружием и внезапно оказались в эпицентре ревущего урагана. Фасад ресторана исчез мгновенно, разнесенный яростными ветрами, телохранителей разорвало на части, в воздух вместе с обломками кирпичей и щепками полетели кровь и искромсанная плоть. В отсутствие реального шторма вихри быстро стихли, и на красивые улицы пролился страшный дождь. Праздные прохожие завопили в ужасе, когда с неба на них посыпались обломки и потроха. Хок и Фишер уже неслись вперед с оружием наголо, Чанс и Чаппи поспевали следом.

Они ворвались в ресторан через разрушенный фасад и обнаружили, что тридцать девять криминальных авторитетов и их свита уже на ногах — отодвигают стулья от столов и требуют объяснений. Хок и Фишер сразу нанесли им тяжелый удар, разбросав вокруг бомбы и зажигательные снаряды. Пламя вспыхнуло по всему ресторану, раздуваемое и подпитываемое остатками урагана, застрявшего в изящно обставленном помещении. Люди летели во все стороны, некоторые горели. Еще несколько увидели Чаппи, крикнули знакомое «Волк!» и побежали.

Затем капитаны добрались до первых телохранителей — и все смешалось в сверкании стали и лязге клинков. Один за другим охранники падали, не способные противостоять ярости, которая двигала супругами. Чанс старательно прикрывал их со спины, размахивая огромной секирой со смертоносным мастерством. Пес радостно носился взад-вперед, проделывая ужасные вещи с наиболее медлительными и игнорируя тех, кто пытался его остановить.

Преступные боссы быстро сообразили, что их единственная надежда на спасение заключается в численном превосходстве. Все вместе они подались назад, образован ощетинившийся клинками полукруг в дальнем конце зала, откуда в оцепенении наблюдали, как падают их последние защитники. Неуправляемое пламя бушевало по всему помещению, последние порывы ветра раздували костры вокруг мертвых и умирающих. То, что осталось от ресторана все сильнее напоминало преисподнюю. И самые жуткие персонажи в этом аду — Хок и Фишер, с окровавленными клинками и жаждой крови в глазах, — перешагнули через упавших телохранителей и приблизились к уцелевшим бандитам. Долгие годы, когда им приказывали не замечать зла, когда виновные разгуливали безнаказанными, эти горькие годы, наконец, закончились.

Чанс придержал шаг. Это была битва Хока и Фишер, их личная вендетта. Он подозвал Чаппи, и пес притрусил, улыбаясь во всю окровавленную пасть.

Хок и Фишер остановились. Некоторое время враги молча разглядывали друг друга под тихие стоны умирающих и потрескивание горящей мебели. Огонь медленно распространялся. Скоро весь ресторан грозил превратиться в геенну огненную, откуда не спастись никому.

— Почему теперь? — спросила Мария аб Хью, владелица весьма доходного игорного дома, где ставки повышались до визга, а на уплату долгов у проигравшего было ровно столько времени, сколько требовалось, чтобы переломать руки и ноги его детям. Она неплохо знала Хока и Фишер, и глаза ее пылали мстительной яростью.

— Зачем преследовать нас именно сейчас? Вы ведь должны понимать, что всех вам не взять. А выжившее отомстят, как вам и не снилось. Вы умрете, ваши родные и друзья умрут, каждый, кто хоть раз перемолвился с вами добрым словом, умрет. Все вы подохнете, вереща от боли. Ваши имена станут грязным ругательством на устах этого города.

— Мы как раз ожидали услышать от тебя что-нибудь в этом роде, — спокойно отозвалась Фишер. — И ты права, у двоих против тридцати девяти шансы невелики, хотя в свое время мы видали и похуже. Но мы в некотором роде торопимся и более заинтересованы в справедливости, нежели в наслаждении нашей местью. Поэтому от имени всех тех, кто пострадал от ваших рук, от имени всех тех, кто истекал кровью, мучился и умирал из-за вас, мы принесли вам маленький подарок. Давай, Хок. Привнеси немного хаоса в их размеренную жизнь.

Хок уже держал хаос-бомбу наготове. Маленький, тускло поблескивающий золотой шарик. Вполне возможно — самое опасное оружие, какое он когда-либо собирался применить. Хок слыхал все страшилки о первых стражах, которым доверили опытные экземпляры. То, что от них осталось, пришлось похоронить в неосвященной земле, и поговаривали, что из-под могильных холмиков и поныне доносятся приглушенные голоса.

Данная новая версия хаос-бомбы считалась гораздо более безопасной, но только потому, что никто ее пока не испытывал. Сказать по правде, Хоку было совершенно наплевать. Он поклялся покарать как можно больше виновных, прежде чем покинет Хейвен, и лучшего случая не представится. Капитан произнес запальное слово и швырнул хаос-бомбу в сгрудившихся перед ним преступных главарей. Кое-кто отшатнулся, явно ожидая очередной зажигалки или нового витка урагана, но один из более смелых шагнул вперед и отбил бомбу ладонью, пытаясь послать ее обратно бросившему. Разумеется, он умер первым.

Бомба активизировалась в момент прикосновения к ладони. Золотой шарик затрепетал, и нечто, заключенное внутри, проснулось и вырвалось наружу. Никто не мог бы сказать, что это — живое ли существо или сила природы. Или какой-нибудь магический конструкт. Оно было слишком иным, слишком противоестественным, чтобы описать его человеческими словами. Оно распространилось в дымном воздухе, и его ужасное присутствие не регламентировали ни разум, ни логика. Все, чего оно касалось, кричало.