Время жить. Трилогия (СИ) - Тарнавский Виктор Вадимович

– Вы ориентируетесь в степи по сопкам? – спросил Билон. Постройки Авайри уже исчезли за горизонтом, и заснеженная равнина вокруг вдруг напомнила ему Великую Пустыню, куда он несколько раз выезжал во время своего пребывания в Зерманде.

– Да, по сопкам, – кивнул Кримел. – И еще по телеграфным столбам. Но упаси вас Единый ездить в одиночку, пока вы не освоитесь. В степи нетрудно ориентироваться по солнцу, но в облачную погоду могут возникнуть сложности. Чтобы как следует изучить здешние места, нужен не один год. У нас говорят, степные духи любят заманивать новичков. Иногда потерявшихся в степи через какое-то время находят… чтобы потом похоронить то, что от них осталось.

Это прозвучало настолько зловеще, что Билон замолчал. А грузовик между тем катил и катил по гладкой равнине среди сопок, пока не приехал в Сухую Балку.

– Странное название у вашего поселка, – повернулся Билон к Кримелу. – Совершенно не соответствует.

Выросший в низине посреди однообразной степи поселок радовал глаз. По дну широкой пологой балки струился ручей, обрамленный сухим камышом и кустарниками. По обеим сторонам длинных улиц стояли разноцветные одноэтажные и двухэтажные дома, причем ни один полностью не повторял другой. На небольшой площади посреди поселка, куда вел аккуратный мостик через ручей, высился шпиль небольшого храма, а по обе стороны от него выросли два длинных двухэтажных здания в старобаргандском стиле. Повсюду росли деревья, вверх по склонам тянулись ветрозащитные полосы и делянки каких-то высоких травянистых растений.

– Оно вполне соответствует, – пожал плечами Кримел. – В жаркие годы этот ручей почти полностью пересыхает. Раньше здесь было куда суше и пустыннее, и лишь после того как в 34-том пробурили артезианскую скважину, у нас прекратились проблемы с водой. Видите, в некоторых домах односкатные крыши? Все они были построены более полувека назад, с тем расчетом, чтобы во время весенних дождей вся вода стекала в подземные резервуары.

Дом Кримела, как отметил Билон, тоже был с односкатной крышей. Он стоял почти на краю поселка и был обнесен высокой оградой из колючего кустарника. Открыв ворота, Кримел заехал внутрь и остановился рядом с пристройкой, очевидно, гаражом.

– Вот мы и дома, – с удовольствием сказал Кримел. – И, что характерно, прибыли прямо к обеду.

– Добрый день, – статная темноволосая женщина лет сорока с небольшим протянула Билону руку. – Я Стора Кримел, а вы, очевидно, Майдер Коллас? Вы так молодо выглядите?

– О, это пройдет, уверяю вас, – улыбнулся Билон, глядя в приветливые темно-карие глаза. – Вы и не заметите, как быстро я повзрослею.

– А вам придется, – усмехнулся Кримел. – Иначе Стора лично возьмется за ваше воспитание. Между прочим, она – очень важная персона в нашей газете, на ней лежит тяжелая обязанность приобщения к грамоте наших авторов. Стора – наш корректор и литредактор в одном лице, и я порой удивляюсь, как ловко ей удается переводить мои гениальные творения на нормальный, правильный и невообразимо скучный горданский язык.

– Хари! – брови Сторы собрались в укоризненную складку. – Не порти мне молодого человека! Твои словесные выкрутасы могут сойти за гениальность в трактире, но печатное слово должно распространяться на литературном языке. Иначе все наши читатели просто забудут, как он звучит!

– Не обращайте внимания, Майдер! – рассмеялся Кримел. – Наша со Сторой война за чистоту и образность языка длится уже, по меньшей мере, четверть века – ровно столько, сколько мы работаем в этой газете. И, что самое печальное, мне часто приходится уступать. Как это ни ужасно, но Стора – это пятая часть моего штата и, я бы сказал, самая лучшая часть.

– Льстец! – Стора гордо вскинула голову и величественно удалилась из комнаты. – И не вздумай преследовать меня на кухне! Мы с Тагин сами доведем все до конца, а потом позовем вас на готовенькое.

– И вот так всю жизнь, – с притворным вздохом развел руками Кримел. – У вас есть невеста, Майдер?

– Есть.

– И она тоже журналистка?

– Не совсем, – Билон не стал вдаваться в подробности. – Заканчивает юридический.

– Это хорошо, – снова вздохнул Кримел. – Никогда не женитесь на сослуживицах, Майдер, иначе у вас никогда не будет по-настоящему свободного времени. Даже в постели вы будете говорить о работе.

– Надеюсь, мне это не грозит, – махнул рукой Билон. – Да, вы сказали, у вас всего пять сотрудников. Кто они?

– Первые двое – это мы со Сторой. Третьим идет наборщик, четвертый – один парень, который сидит в Авайри и снимает оттуда всю информацию. Завтра я вас с ним познакомлю. Я думаю, вы понравитесь друг другу. И, кроме того, в Авайри у меня есть еще один тип, который занимается закупкой бумаги, продажей тиража, уплатой налогов и всеми прочими подобными делами, к которым я совершенно не приспособлен. Эту акулу я зову своим главным бухгалтером и плачу ему больше денег, чем зарабатываю сам. Вот, собственно, и все. Надеюсь, шестым будете вы.

– А почему вы совсем не перенесете свое дело в Авайри? – спросил Билон. – Только из-за того, что ваш дом здесь?

– Не только, – проворчал Кримел. – Понимаете, Майдер, Сухая Балка всегда была центром нашей округи, по крайней мере, пока в Авайри не протянули железную дорогу. Если вы взглянете на карту, то поймете, насколько удачно расположен наш поселок. Мы словно в центре большой обитаемой зоны, и люди до сих пор привыкли приезжать к нам, чтобы навестить храм, обменяться новостями, узнать что-то новое или просто посидеть в нашем трактире "Белый Клык", что на площади. Авайри – это здешний отстойник, туда приезжают по железной дороге с материка всякие чиновники, торгаши, мошенники и прочий сброд, который хочет здесь только зашибить деньгу и убраться прочь. Конечно, после того как сюда приедут беженцы, все изменится. Однако и Сухая Балка больше не останется прежней. Вы обращали внимание на новую железнодорожную ветку? Ее тянут к нам. Километрах в двух отсюда будет станция. Не скажу, чтобы мне это очень нравилось, но раз все меняется, нужно меняться и мне. Собственно, именно поэтому я хочу взять на работу вас.

– А могу я ознакомиться с вашей газетой? – несмело спросил Билон. – Мне жутко неудобно, но мне пришлось поспешить с отъездом, и я ровным счетом ничего не знаю о вас.

– Ничего страшного, я о вас знаю ничуть не больше, – оптимистично откликнулся Кримел. – Вот, смотрите.

Не без робости Билон взял в руки тонкий газетный лист. "Западный край" был совсем невелик – всего восемь страниц формата А4, черно-белая печать, крупный старинный шрифт с чуть расплывающимися очертаниями букв. Билону на секунду показалось, что он в музее "Курьера", разглядывает выпуск полувековой давности.

Однако эта газета была датирована прошлой неделей. "Раздел мира завершен", – гласил самый большой заголовок на первой странице. "После создания Континентальной Ассамблеи Гордана окончательно оформила полученную от пришельцев власть над Западным континентом", – было набрано курсивом строкой ниже. На той же странице Билон отыскал статью о процессе над депутатами парламента, обвиняемыми в коррупции, начало материала о подготовке к приезду беженцев и коротенькое поздравление со свадьбой Лонса Даско и Коры Эттершан из поселка Гнилая Лощина.

Медленно перелистывая страницы, Билон постепенно проникался духом газеты. Очень толковые и умные комментарии о событиях в Гордане и за рубежом самым странным образом соседствовали в ней с мелкими и мельчайшими местными новостями, которые писались людьми, прекрасно знающими округу и людей, ее населявших.

– Честно говоря, я не представляю здесь места для себя, – признался Билон. – Я вижу, у вас весьма обширная сеть внештатных корреспондентов, в которую я совершенно не вписываюсь, а о том, что происходит в стране и в мире, вы осведомлены лучше меня.

– О, не все так трагично, – невозмутимо заметил Кримел. – Я же вам говорил, с приездом беженцев все должно измениться. Я хочу, чтобы вы взяли эту тему – целиком и полностью. Вы такой же новичок здесь, как и они, поэтому я рассчитываю, что вы будете хорошо понимать, что нужно им и о чем они бы хотели прочитать в нашей газете. Кроме того, я хочу, чтобы ваши материалы помогли навести мосты между ними и нами, старожилами. Здесь немало тех, кто приезжает и уезжает, и мы долго приглядываемся к каждому новичку, прежде чем допустить его в свое общество. Но когда сюда приедут сотни тысяч людей, мы сами окажемся в меньшинстве. И я надеюсь, что наш опыт и наши знания о здешней жизни помогут этим беднягам найти здесь новый дом…