Антология российской фантастики - Стрела Аримана

– Такая же, как у нас?

– Не всегда. Мы тоже мало знаем об этом. Однако несомненно - где-то она отстала от нас, где-то - умчалась вперед.

– Как понимать: “отстала”, “ушла вперед”, разве это дорога, по которой идут путники в город?

Смолкла песнь Мер. Она подошла, чтобы слышать ответ Иса.

– Спасибо за науку. Иногда привычная аналогия для свежего ума затеняет смысл. Я о том, что у предков твоих в руках был каменный топор, а на плечах - козья шкура. Это еще до того, когда они пригнали сюда стада. И для счета им хватало десяти пальцев. А будет…

Он долго смотрел вверх, словно искал там ответа. И так же, закинув руки за голову, лежал на кошме и ждал ответа Ртеп. Ждала и недвижная, невидимая Мер.

– Земля будет изобильна. Уйдут войны и голод. И Дальние потомки твои поведут корабли к звездам.

– Царство божие на земле? И не будет хлеб насущный Добываться в поте лица?

– Тут ты загнул - труд не исчезнет. Но из проклятия он станет потребностью. Он перестанет быть изнурительным, станет радостью. Не божье - человеческое царствие грядет, - опять скатился в местную фразеологию Ис, - но вернемся к нашим баранам.

– Баранам?

– В смысле - к нашим делам. Вы хотите разрушить несправедливость и построить то, что называете раем на земле.

– Так. И твоя проповедь равенства - ветер в наши паруса.

– Когда я говорю о равенстве, я говорю о равенстве для всех. А не только в твоем народе! Мне показалось, ты согласился с этим.

– Ты мыслишь как должно. Но не все могут понять тебя. Попробуй поговори с медноголовыми солдатами Империи, а ведь у них нет ни рабов, ни поместий.

– Дойдем и до них. Не всех проймет слово, но кого-то оно заденет.

– Держи карман шире! Поднимут на копьях и гвоздиками пришпилят к столбу! Лишь меч способен их вразумить.

– Но меч - способен? А может, после доброго удара мечами они задумаются, все ли решается силой? И слово тогда упадет на удобренную почву?

– Хорошо бы попробовать, но силу надо иметь!

– Нужны люди, Ртеп. И не плешивые пророки - воины.

– Будут. Сотен пять - хоть завтра. Пастухи, пахари, подмастерья.

– Нужно пойти к тем, кого готовят для боя на арене.

– К этому быдлу?

– Не по доброй воле они там.

– Лучше сдохнуть, чем развлекать своей кровью и кровью друзей низколобую имперскую сволочь!

– Еще раз - они не выбирали. И нам - не выбирать. А оружием они владеют. И хватит болтать! Или я уйду. Это - приказ.

– Ясно! А у тебя - железо в голосе. Я рад… Сим победиши!

Светало. Не было здесь привычной росы. И не у кого было спросить совета. А если уйти? Но с другим встанут они - лавину уже не остановить. А он дальше видит и больше знает. И хватит сомнений.

Назавтра с Гефом ушли в пески первые пятьдесят последователей - так именовали они себя. И каждому был дан знак, выкованный Гефом - крохотное изображение меча, чтобы носить под одеждой. А кузнец с подмастерьями взвалили на себя инструмент и три новых меча необычной длины и прочности. Вышли они из разных ворот и в разное время - так приказал Учитель. Вернулся Геф через пятнадцать дней. Тогда пошел Ртеп с другими И тоже вернулся через пятнадцать дней.

7

Наместник Липпин только что вышел из ванны, капельки воды еще дрожали на его рыжих жестких бровях. Недавно взошедшее солнце било в широкие окна имперской резиденции.

– Верховный жрец просит принять! - грохнув доспехами, по-солдатски гаркнул дежурный сотник.

– Проси, - пожал плечами Липпин и спокойно глянул на дверь.

Он принял жреца, стоя посреди комнаты как был, в льняной белой рубахе-хитоне, спускавшейся до колен. По подолу шла красная полоса. На ногах - красные же сандалии с ременной оплеткой по всей голени. От просторной короткой одежды наместник казался шире и приземистее А ширину лица подчеркивала короткая стрижка и челка на невысоком лбу.

“Не соизволил накинуть тоги, солдафон, нечистое животное”, - подумал верховный жрец, оглядев упершего руки в бока и широко расставившего ноги наместника. И почтительно склонился, прошуршав тяжелыми длинными одеждами, черными и белыми, расшитыми сверху донизу золотом.

Наместник прошел к окну, забыв или не захотев пригласить гостя. Потом, что-то высмотрев на дворе, указал место рядом с собой. Липпин не был ни глупым, ни злым - он просто был бестактным человеком. Да и вся эта восточная церемонность стояла у него поперек горла. Кроме того, он знал, что человек, за спиной которого стоят одетые в металл несгибаемые имперские войска, может позволить себе любое хамство, не говоря уже о неуважительном приеме верховного жреца подвластной страны в столь ранний час.

– Рад видеть тебя, верховный жрец, - коротко кивнул наместник, когда жрец подошел к окну, - с чем пожаловал?

– Шатания и смута в народе растут, проповедники-безбожники подстрекают к бунту. Проходимец, называющий себя Учителем, что бродил, богохульствуя, в Рете и других малых городах Благословенной земли, ныне - уже с полгода - здесь, в столице государства!

– Провинции Империи, - поправил разошедшегося жреца Липпин. - И ты из-за этого поднялся так рано? Я в ваши религиозные распри лезть не намерен. У меня свои дела. А вы спорьте, мажьте друг друга дерьмом, целуйтесь - мне на это наплевать, только налоги платите.

– Ошибаешься, наместник, - с достоинством поднял голову жрец, - тебя это касается. Ибо Ис - так зовут проповедника - не только богохульник, но и бунтовщик По его учению все равны. Нет раба и нет хозяина.

– Мы тоже присматриваем за вашими юродивыми, но, насколько я знаю, до сих пор болтовня шла о духовной свободе.

– Прости назойливость, наместник, не о духовной свободе речь. Об этом толковали другие, что не мешало побивать их каменьями.

– Вашими руками, верховный жрец, вашими. Мы - чиновники Империи - тут ни при чем. Мы лишь против бунта. А этим, помнится - видишь справа обрушенные стены с обгорелыми балками? - грешили твои единоверцы. Тогда и столбы с перекладинами пришлось ставить вдоль всей Большой дорога. Не так ли?

– Я проклял их, ты знаешь. Сейчас - опаснее. Люди этого Учителя пошли в пески. Куда и зачем - неведомо. Но есть слух - собирать силы.

– Сколько? - отбросив деланное равнодушие, резко спросил наместник.

– Сказать трудно - из песков не возвратился никто, во всяком случае - мои люди не видели. Но только из города ушло около трехсот: Они осторожны - заслать лазутчиков не удалось. И есть у них свой знак.

– Что предлагаешь? - глядя прямо в глаза не привыкшему к подобному обращению жрецу, выпытывал Липпин.

– Арестовать. Повесить. Четвертовать, пока зараза не пошла дальше! - уже орал в ярости, пережив унижение, верховный жрец - плевать, в конце концов, на манеры этого хама-наместника, лишь бы направить его меч!