Благодарю за этот миг - Валери Триервейлер

Следующие два года были лучшим временем нашей совместной жизни. В прессе его называли неудачником, исчерпавшим себя, конченым для политики. Мне он казался не таким, как прежде. Три дня в неделю он проводил в Коррезе, остальные мы были вместе. Я носа не высовывала из своей конуры в “Пари-Матч”, держась подальше от политической журналистики. У Франсуа стало немного больше свободного времени, теперь его уже не ждал у порога шофер. Мы жили на улице Коши, в квартире, которую он выбрал сам. Мы не торопясь ее обставляли, обживали и “занимались нами”, как он говорил. Как будто все остальное не имело никакого значения. Он часто повторял: “Устроим себе приятную жизнь”.

Каждая минута по-своему важна. Франсуа, тот Франсуа, которого я тогда безумно любила, был создан для счастья. Он не любил ни спорить, ни ссориться, как это случается между любовниками, – ему не нравилось ничего, что может испортить день, час, миг. Для него жизнь бесконечно драгоценна!

Он, как никто другой, умел перевести размолвку в шутку и с помощью капли юмора вернуть жизнь в правильно русло. Он умел рассмешить меня даже тогда, когда мне совсем не хотелось смеяться. Ему было присуще потрясающее качество – видеть во всем только хорошее. Он наслаждался жизнью с безграничным оптимизмом и непостижимым образом умел заражать этим других.

В то время мы вдвоем отправлялись навстречу приключениям, слушая в машине любимые диски. Он ухитрялся прямо за рулем танцевать сиртаки под песни Далиды. Просто чтобы рассмешить меня, и я смеялась так, как никогда в жизни не смеялась. В те дни мы хотя бы на один день в неделю отправлялись куда-нибудь поваляться на травке. Я показывала ему те места, где он раньше не бывал, – берега Луары и мой родной край. Он тогда впервые открыл их красоту. Благодаря мне он, прежде буквально молившийся на Средиземноморье и раскаленное южное солнце, полюбил Атлантику и могучее дыхание приливов. Мы с ним заезжали в деревни его депутатского округа, катались по землям Ло, утопавшим в золотом свете.

Помню наш первый отпуск в 2007 году: мы провели незабываемые дни на юге Франции и в Италии. В последующие годы мы ездили в Испанию и в Грецию. В Афины, а перед этим на Скирос, Миконос, на Парос. Мы, словно подростки, взяв напрокат скутеры, носились без шлемов, изъездив эти острова вдоль и поперек. Часто даже не знали, где остановимся сегодня на ночлег.

Тогда Франсуа еще умел бездумно тратить время. Мы понимали друг друга с полуслова, ему ничего не стоило меня развеселить. Или вызвать у меня панику: однажды, заехав в какую-то глушь, он вдруг обнаружил, что бензин на исходе. Я доверяла ему, он мог завезти меня куда угодно, я бы все равно последовала за ним. Единственное, что мне тогда было нужно, – это быть с ним, где б он ни находился.

Наши тогдашние чувства ни с чем не сравнимы, они навсегда останутся с нами. Навечно. Мы могли неделями быть только вдвоем – и не скучали ни минуты. Он мне часто говорил: “Я тебя люблю, потому что ты смешная”. Надо сказать, потом по мне это не очень-то было заметно. Уверена, что именно в те дни он накопил сил для того, чтобы преодолеть все препятствия, выраставшие у него на пути.

Еще я возила его по городским окраинам, которые ему, депутату от сельского округа, были мало знакомы. Он надевал кепку и темные очки, и мы заходили в дешевые магазины, где товары с истекающим сроком годности продают со скидкой, вывалив их на поддоны.

Мне хотелось, чтобы он был в курсе повседневной жизни, обычной для многих французов, тех, что считают каждый евро и не знают, как дотянуть до зарплаты. Чтобы это знал человек, который предпочитает отказаться от еды, если она приготовлена не из самых лучших продуктов, который не станет есть никакую другую клубнику, кроме вкуснейшей “гарригет”, не притронется к картошке, если ее не привезли из Нуармутье. Человека, который отправляет в помойное ведро мясо из вакуумной упаковки.

Он так мало смыслил в том, что и сколько может стоить! Не раз я становилась свидетельницей того, как он при виде умопомрачительных ценников на продуктах или вещах спокойно говорил: “Совсем недорого!”

Я вполне прилично зарабатываю. Хотя мои расходы, особенно на детей, довольно весомы, финансовое положение у меня прочное. Но ни при каких условиях я не позволю себе купить товар, цена которого кажется мне слишком завышенной. Мы с Франсуа родились и выросли в совершенно разных социальных условиях. Он надо мной мило подтрунивал, называя Козеттой. Ему было невдомек, как это – не хватает денег. Он даже вообразить такое не мог, потому что никогда ни в чем не нуждался. Ему подавай только лучшее, и ничего кроме лучшего. Он всегда любил дорогие рестораны, а мне больше нравились скромные бистро, он предпочитал большие отели, а я чувствовала себя уютно и в маленькой гостинице.

Между тем его нельзя назвать прожигателем жизни. Он не обращал внимания на то, как выглядит, мог покупать носки и рубашки в обычном супермаркете. Когда Сеголен Руаяль в июне 2007 года, после официального расставания, велела ему забрать вещи и перенести их в штаб-квартиру партии, я решила перебрать чемоданы. И отдала в “Эммаус”[29] почти все, включая черный бархатный костюм, любимый, а потому сильно потертый, а также кожаные куртки. Рубашки были отправлены в ссылку в дальний угол шкафа. Мы пошли и купили новую одежду.

Спустя три года, когда он похудел на пятнадцать килограммов, мне пришлось снова проделать ту же процедуру. Я отдала все его костюмы, все рубашки. Сегодня он смог бы носить их снова, поскольку набрал вес. Впрочем, поздно говорить об этом: теперь другие люди ходят по Парижу в одежде из “Эммауса”, не ведая, что еще недавно она принадлежала президенту Французской Республики.

С тех пор как я разбирала сложенные Сеголен Руаяль чемоданы с его костюмами, прошло семь лет. Настал и мой черед набивать его вещами коробки и чемоданы: они отправляются в Елисейский дворец. “Каждый вернулся сам по себе / В водоворот жизни”, – пела Жанна Моро[30].

Я влюбилась в него, когда он был всего лишь объектом насмешек, получившим по результатам социологического опроса всего 3 %. Ныне у него, президента Республики, снова всего лишь 3 %, как в дни нашего счастья. В мае 2014 года, словно желая вернуть прошлое, он то и дело отправлял мне письма с признаниями в любви. Говорил, что я ему нужна. Каждый вечер приглашал меня с ним поужинать. Я знаю, неудачи первых лет президентства привели его в уныние. Разумеется, он трудился не покладая рук семь дней в неделю. Я, как и все, поверила в него, когда он твердо пообещал сократить рост безработицы и даже снизить ее. Видела, как его огорчают неудачи. Но хотя бы в начале президентского срока Франсуа не нарушал обещаний, которые дал во время избирательной кампании. Единственное, в чем наши мнения разошлись, – это закрытие завода в Флоранже. Мы об этом яростно спорили.