Самая страшная книга 2016 (сборник) - Гелприн Майк

Ульяна вынырнула из своих мыслей с четким желанием поесть.

Да что ж такое? Ульяна не понимала природы голода, ведь она не так давно съела целый бутерброд из сумки. Это оттого, что Денис что-то не то делает? Да не может быть, он аккуратный такой. Никогда никаких сроков не нарушал. Тем более еду в миску она сегодня клала собственноручно.

Или просто она привыкла есть досыта? Неудивительно, там урожайные земли. Обильная вкусная картошка, эталонные домашние яйца, жирное молоко, вкусные свойские куры, тучные здоровые свиньи, море ягод и грибов. В Мужиках все должны быть сыты, там принято, чтоб и цепной пес харчевался не хуже хозяина. Даже комаров не бьют от греха подальше: только гоняют. И за такое уважительное поведение жителям воздается.

Пока никто не голоден, все в порядке.

Может, ее просто ломает? Вот надо покормить… лису… и все. Привыкла, выработался рефлекс?

Никакой лисы в Мужиках Ульяна, кстати, никогда и не видела.

Ну хоть слезай и поезжай обратно, с досадой подумала она. Все думают, что она страсть как любит сидеть в деревне. А ведь ей пришлось бросить все и возвращаться в дом, где она провела молодость, когда дед умер. Она получалась единственной наследной хозяйкой и не могла так просто исчезнуть из Мужиков, пока не продаст дом по закону новому владельцу. Иначе рисковала… Многим.

Но какой дурак из района захочет селиться в Мужиках?.. При ней пока ни одного не нашлось, но она активно прорабатывала этот вопрос, когда бывала в столице. И если повезет, то вернется она не одна, а с покупателем.

Надо было все-таки вложиться, провести водопровод, сделать ремонт, но душа не лежала. Да и не думала она, что все затянется на два года.

Ульяна достала телефон, набрала Дениса.

Не проходит. В настоящее время абонент…

Абонент что? Кормит лису? Рисует чудовищ? Вот уж местечко нашел. Ест? Делает все правильно? Делает все неправильно?

– Дениииис… ну Дениииска… Выйди за окраину, что ли…

Ульяна все набирала и набирала. Абонент все не мог и не мог.

Это, видно, костегложец, звучал собственный голос у Дениса в голове. Костегложец. В саду водится. Иначе зачем кто-то приволок в сад кость? Лиса? Да ну. Она скорее из сада что-нибудь утащит, чем сюда принесет. Конечно, костегложец. У него должна быть длинная морда с хищными зубами под мягкими губами. Чтоб кости глодать было удобно. А потом он делает из них дудочки и играет.

Стук повторился, требовательный и даже злой. Кто-то неразборчиво заворчал за дверью.

Хотя, может, конечно, и красногуб. Бледная такая тварь с впалыми больными глазами и ртами на щеках. С алыми-алыми губами.

А может, и вурдалак. Жарь, Дениска, картошку. Вурдалак – он тебе не костегложец, кожей да костями питаться не будет. Ты поешь, поешь; а потом и он поест.

Шутки шутками, а Денису было не по себе. Кто мог прийти со стороны сада?..

– Кто там? – спросил Денис.

В ответ раздражающе постучали.

– Кто. Там? – раздельно и чувствуя, как злость вытесняет страх, спросил он во второй раз.

– Открывай! Открывай! Быстрее!

Денис аж отшатнулся. Неразборчивый, хрипловато-ворчливый голос принадлежал, судя по всему, пожилому мужику.

– Зачем? – без выражения, но громко спросил Денис, чувствуя тупое раздражение. У него там картошка готова, а он тут базар разводит не пойми с кем и для чего.

– Открывай! Есть хочу!

На секунду Денису стало как-то дурновато, когда он ярко представил себе неестественно огромную лису, лысую, со сморщенной мордой, колотящую в дверь.

Потом понял, что так он просто сойдет с ума, и положил руку на крючок, чтобы открыть.

Все хорошо, сказала себе Ульяна. Солнце зашло. Рядом никто не сидел, людей было немного. Затекли коленки, а вообще поездка ей нравилась. Стая птиц, перетекая и сходясь-расходясь, летала над далеким фиолетовым лесом. Нераспаханная гарь, застывшие косые деревья тонули в опустившихся сумерках. Автобус катил, разминаясь с редкими машинами, и Ульяна для себя решила, что пора успокоиться.

Она расслабилась в кресле и задремала. Ей снился пожар и пепел. Может быть, потому, что в салоне было жарко.

Что-то в ворчании за дверью смутило его настолько, что он убрал руку с крючка.

– Чего надо? – спросил Денис, соображая, как бы поскорее закончить этот странный разговор. Снаружи было холодно и неуютно, крюк, хоть и мощный, не выглядел неприступным.

– Жрать давай!

– Ты, мужик, домом ошибся, – ответил Денис– Иди отсюда.

Еще этого мне не хватало. Или сельский дурачок, или алкаш, подумал он. Лиса это одно дело, а всяких больных я кормить не нанимался.

В дверь грохнуло:

– Жрать!!!

– Да пошел ты на хрен, мужик! – Денис аж дернулся и сорвался на крик.

За дверью зарычало, зашумело, удаляясь, и стихло.

Денис снял крючок и с каменным лицом распахнул калитку.

За дверью было пусто. Он вышел, пооглядывался. Никого.

Почему-то вдруг представилось, что стучавший не ушел из сада, а спустился в старый погреб. И теперь смотрит оттуда, из темноты.

– Данунахрен, – громко сказал Денис, запер дверь и пошел в дом.

Далеко от Мужиков, в автобусе, Ульяна застонала, когда сон перетек в кошмар.

Вернувшись под надежную крышу – в саду было как-то неуютно, честно говоря, – он снял горячую сковороду со стола и отнес в кухню. Достал палку Ульяниной колбасы. Вроде она говорила, что в погребе были соленые огурцы? Истекая слюной, Денис выскочил на веранду, снова обулся, вышел.

Согнулся, заглядывая в погреб, посмотрел вниз, включив свет. Ему почему-то очень не хотелось туда спускаться.

Но он все-таки пересилил себя. Не маленький же. Это просто погреб. Просто кошка. Просто, может, сельский сумасшедший постучал в дверь.

Порисовал один, мрачно подумал Денис. Настроение совсем пропало, денек-то выдался странный.

Под беленым сводом оказалось светлее и просторнее, чем он думал, хотя порядок навести Ульяне не мешало бы. Денис выбрал банку из не очень аккуратных запыленных рядов, оглянулся разок и стал подниматься. Хотелось быстренько взбежать, но Денис нарочно делал ровные неторопливые шаги. Он злился сам на себя.

Снаружи уже достаточно стемнело, но Денис увидел, что дверь в дом приотворена.

А он закрывал ее, когда выходил.

Стало очень, очень жарко, потом холодно. За шиворот словно насыпали льда.

Ветер, наверное. Ну конечно, блин, ветер, в закрытом с четырех сторон дворе, где распахнутую дверь погреба он не потревожил ни на сантиметр, а двери в дом открыл на две ладони.

Да какой ветер? Он едва капюшон шевелит.

Денис поставил банку у крылечка и тихо, медленно вошел.

Да. Дверь из веранды в столовую тоже была прикрыта небрежно.

Денис с шумом втянул воздух. Топор-то оставался в доме. Можно было взять еще какой-нибудь инструмент в сарае или вообще палку в саду; да хоть кирпич, которым он убил клеща; но Денис ощущал, что медлить он не может. Если он сейчас же не узнает, что там в доме такое, кто там и почему, то рискует заполучить нервный срыв. А вот это ему совсем ни к чему. Он не доставит неведомому гостю и вообще этому странному дню такой радости.

Инструмент, главное – инструмент. Если какая-то шваль позарится на его ноут и планшет, Денис чувствовал, что полезет в драку, не раздумывая ни полсекунды.

Он стянул капюшон толстовки – слишком тот закрывал обзор по краям. Осторожно, как киношный сапер, вставил крюк в скобу. Чтобы со спины никто не зашел.

И увидел в углу за дверью кочергу. Обычную, гнутую из арматурины и расклепанную с одной стороны кустарную кочергу с очень удобным кольцом на конце.

Денис взял ее, стараясь не скрипеть кожей куртки, а потом распахнул дверь и вошел в комнату, даже не попытавшись придать лицу злое или решительное выражение. Оно само по себе было таким. Убью скотину, безрассудно подумал Денис, врываясь в залитую холодным дневным светом столовую.