Волшебный час - Сьюзен Айзекс

Грегори втянул свои и без того впалые щеки. Он выглядел так, будто ожидал аплодисментов.

Я не захлопал.

— Грегори, вы упоминали о какой-то угрозе.

— Ах, да. Ну так вот, Сай посмотрел на нее испепеляюще и сказал: «Этот фильм ставит не Бонни Бернстайн. И ты прекрасно знаешь, что на съемки не являются без приглашения». Уж поверьте мне, это не было сказано вполголоса. То есть Сая было довольно хорошо слышно.

Дело дрянь. Хоть я и до этого чувствовал, что с Бонни неладно, я ощутил, что дела ее складываются совсем паршиво.

— И как она отреагировала? — спросил я.

— Она рассвирепела. Совершенно рассвирепела. То есть по каким-то ей одной известным причинам она ожидала встречи с цветами и ковровой дорожкой. Наверное, она думала, что он примет ее с распростертыми объятьями и…

Я перебил его:

— Угроза, Грегори.

— Да-да. Значит, она сначала замерла, совершенно ошеломленная. Вы представьте: такое унижение. Я даже подумал, что она вот-вот заплачет. Но она не заплакала. Нет. Она тихо, действительно тихо, так, что, думаю, только я один и расслышал, потому что ближе всех стоял, знаете, что она ему сказала? Она сказала: «Сай, ты ведешь себя со мной как последний подонок в последний раз!«Так и сказала. За несколько дней до его убийства.А потом повернулась и пошла!

6

Боже, ну и денек! Сначала я совершенно окоченел от ледяного тона Линдси, а потом Николя Монтелеоне окутал меня облаками дружелюбности. Я был огорчен тем, что огорчен мой брат, и все гадал, удастся ли ему найти другую работу. Я вновь увиделся с Джерми и вместе с ним — со своим прошлым. А еще была Линн.

И Бонни Спенсер. Самая трудная часть дня. С утра я пытался изгнать безумное наваждение — Бонни с оголенными плечами, такая желанная. Я все еще не в силах был сопоставить этот образ с крупной, живой и в общем-то незатейливой Бонни. Я хотел, чтобы она покинула мои мысли, а она совершенно не собиралась мне в этом помочь.

Когда Грегори удалился — хотя он и успел перед уходом объявить в присутствии целого отряда из десяти человек, что я являю собой «Самого живописного копа всех времен и народов», — я схватился за телефонную трубку, намереваясь звякнуть домой Марти Маккормаку. Я хотел ввести его в курс дела и спросить, как он смотрит на то, чтобы я вызвал Бонни для беседы и немного ее припугнул. К тому же мне не терпелось пообщаться с приятелем.

И вдруг я почувствовал нечто знакомое каждому пьянице: легкий спазм в горле, сердцебиение, а потом усталость, ощущение того, что силы на пределе. Обычно это занимает считанные доли секунды, когда твой мозг говорит тебе: эй, приятель, страшно хочется дерябнуть. Я повесил трубку и поехал в Уэстхэмптон.

И вот ровно в пять я уже сидел на металлическом складном стуле в цоколе методистской церкви, окутанный обычными для этого места отвратительными клубами сигаретного дыма. Это была встреча общества Анонимных Алкоголиков. Я честно пытался заново копаться в себе и бесстрашно себя перекраивать. Но вместо этого ощутил, что скатываюсь в какую-то жаркую пучину, заново переживаю утреннюю встречу с Бонни и фантазирую на эту тему. Она снова пятится от меня и упирается спиной в раковину, но на этот раз я прижимаюсь к ней. Я целую ее, а она стонет от восторга и желания и кладет руки мне на плечи. И руки у нее такие чудесные.

Тут я сообразил, что дышу слишком глубоко и прерывисто. Усилием воли я попытался сконцентрироваться на чем-нибудь другом.

Клубы дыма, окутавшие цокольный этаж, слегка затуманили едкий цвет губной помады выступавшей. Девушку звали Дженнифер. Скулы ее покрывали алые полоски румян, а темно-коричневые тени доходили до самых бровей. Но голос совершенно не соответствовал боевой раскраске. Она была счастливой обладательницей высокого, глуповатого, сладкого голоска девчушки, которая просит тебя показать ей бицепсы, а потом восторженно визжит «Ой ты!». Дженнифер, пожалуй, была не старше Линн.

— Если хотите знать, я раньше вот что делала: выливала из пузыречков раствор для контактных линз, а взамен наливала водку, — объясняла Дженнифер.

Мы захохотали, захлопали в ладоши, потому что такого еще не слышали.

— В общем, у меня на работе в столе хранилось три таких пузыречка. Так что два-три раза в день я принималась моргать, как безумная, и бежала как бы промывать глаза.

Обычно я терпеть не мог этих собраний в летнее время. Уж не знаю, отчего, но стоило мне закрыть глаза (или так окосеть, что они не открывались), — и встречи Анонимных Алкоголиков до боли напоминали холостяцкие пирушки в безалкогольном варианте. Неопрятные церковные цоколи заполняли яппи [22], обменивавшиеся историями о собственной деградации и вручавшие друг другу визитные карточки. Несмотря на строгие запреты, кадреж был вполне в порядке вещей: «Эй, крошка, спонсор не нужен?»

…Тем временем сборище АА приступило к очередной сценке из хэмптонской жизни, и местные вроде меня сразу почувствовали себя… ну, скажем, как дома.

Дженнифер захихикала:

— Вот, значит, беру я пузыречек с раствором для линз — и пулей в туалет. И водку залпом. А после работы пузыречки в сумочку сложу, домой отволоку и наполню на завтра.

Народ оценил ее рассказ по достоинству. Вместе со всеми остальными я понимающе кивнул. Несмотря на то, что в Дженнифер не было ничего даже отдаленно напоминающего интеллект, я отдал должное ее исключительной сообразительности. И подумал: уж если вздумаешь собственноручно загадить себе жизнь, становишься таким изобретательным!

Я вытянул ноги и откинулся на спинку стула с намерением расслабиться и слушать, понимать, учиться. Но стоило мне приступить к обдумыванию одной здравой идеи — о том, как многие пьяницы почти с религиозным экстазом верят в безусловное превосходство водки, в ее невинность без запаха, в ее чистоту, — как мысль о Бонни снова засвербила в моем мозгу.

Черт бы ее побрал, что она все-таки за штучка? Что кроется за этой демонстративной прямолинейностью, за этой умной самоиронией? Не психопатка же она из фильма «Роковая страсть», преследовавшая Сая, не охотница, пытавшаяся заставить его сделать фильм по какой-то чуши собачьей, которую она именует сценарием, или сделать так, чтобы он снова ее полюбил, а может, она просто-напросто бездарная неудачница, которая притарабанилась на съемочную площадку, нанюхавшись для храбрости кокаина, опрокинув бутылочку или изучив какое-нибудь кретинское пособие о том, как стать неотразимо привлекательной?