Воздушные рабочие войны (СИ) - Лифановский Дмитрий

— Да было бы за что, товарищ Стаин, — Назаров тоже был доволен. И тем, что московский гость оказался не проблемным обычным парнем, без амбиций и закидонов, и тем, что он наконец-то уезжает, а самое главное уезжает довольным. Московские знакомцы из Управления шепнули по секрету, что подполковник очень не прост и вхож к наркому и самому товарищу Сталину. Да оно и видно. И по званию, и по наградам.

Сашка с Назаровым с улыбкой посмотрели на суетящуюся около полуторки Дарью Ильиничну.

— Володя, ты с этим ящиком поосторожней, там посуда и керосин. Разольется, провоняет все — причитала она, семеня рядом с Зиминым. А Сашка недоумевал, как можно в небольшой комнатке в бараке хранить столько хлама и зачем все это тащить в Москву. Но спорить с Петькиной мамой не стал, они с Лидой и так еле-еле уговорили ее на переезд. И то решающим стало то, что в Москве она сможет чаще видеть сына, что далеко не факт, учитывая их возможную переброску на фронт. Комнату свою Никифоровы оставили соседям тете Нине с дядей Мишей, которым буквально неделю назад пришла похоронка на старшего сына. Оттого и была женщина не очень приветлива при их первой встрече. А сколько слез было пролито тетей Дашей, словно она покидает не темную каморку в бараке, а царский дворец.

А как иначе? Здесь она жила с мужем, здесь появился на свет сын, а потом дочь. Здесь знакома каждая трещинка, каждая скрипучая половица. Вот эту полочку смастерил Степушка. И топчан для сына, когда Петруша подрос. А вот этот буфет они покупали вместе у запитого шепелявого мужика на рынке, он еще так неприятно смотрел на нее. А Степан, заметив эти сальные взгляды, чуть не избил похабника. Но мужик все равно продал буфет, видимо, уж очень сильно нужны были деньги. А табуретки уже Петя делал. Хорошие табуретки, справные. И как все это бросить, как оставить? А Нинка-змеюка глазами поблескивает, сына схоронила, а все туда же! Эх, дура, дура! Разве ж можно так о людях?! Хорошая она, Нинка-то. Да и не от радости глаза блестят, от горя. Плакала опять. Она, как похоронку получила, постоянно плачет. Горюшко-то какое по земле ходит! Война проклятущая!

Нет! Нечего за старое цепляться! Надо ехать! Там сынок — Петечка! Надо рядом с ним быть! Может быть, тогда убережет, спасет, защитит кровинушку от войны! И эта мысль, что если она будет рядом с сыном, с ним ничего страшного не случится, мирила Дарью Ильиничну с предстоящим переездом.

Зато Петькина сестренка была в восторге. И от того, что поедет жить в саму Москву и от того что увидит брата и что полетит на загадочном боевом вертолете. Впервые слышит о таком, но, наверное, что-то очень страшное и грозное, раз Петька, его друг — товарищ Стаин и Лидка — Петькина невеста, летая на этих вертолетах, заработали столько наград. Сашку Верка воспринимала только, как товарища Стаина, командира брата, подполковника, Героя Советского Союза и орденоносца. Вот она вырастет и тоже станет вертолетчицей! Девочка это твердо для себя решила. Уж больно притягательно и красиво смотрелась тётёха Лидка в новой форме с погонами, заломленном направо синем берете и орденом Красного Знамени на груди! Да и не тётёха она уже! Вон какая стала! Верка аж обзавидовалась. Ничего, дайте только подрасти и она всем покажет!

Зато сколько разговоров было в школе и на улице, как завидовали ей одноклассники! Еще сильней, чем сама Верка завидовала Лидке. Завидовать, конечно, плохо и недостойно пионерки, но она же не ерунде какой-то завидует, а боевым подвигам. Ну и чуть-чуть красивой форме, но совсем-совсем капельку! А еще Верке не терпелось познакомиться с Валентиной, сестрой товарища Стаина. У такого геройского человека, как товарищ Стаин, наверняка и сестра такая же!

Наконец, последний узел был закинут в вертолет, еще раз пожав руку Назарову Сашка, игнорируя умоляющие взгляды Верки, направился к вертолету.

— Володя, готовы?

— Готовы, товарищ подполковник, — отрапортовал Зимин, отряхивая рукав гимнастерки. Сашке было плевать на такое нарушение, не на плацу, чай.

— Тогда рассаживай пассажиров и полетели. Домой хочу, в корпус.

— Прошу, милые дамы, — паясничая Володя подставил согнутую калачиком руку Дарье Ильиничне и приглашающе махнул второй рукой. Женщина, вцепилась в подставленный локоть, было видно, что лететь ей страшно. Сашка посмотрел на Петькину маму, на насупленную Верку и скомандовал:

— Лида, давай с тетей Дашей в салон, пригляди там за ней. А ты, мелкая, в кабину. Но смотри мне, руками ничего не трогать и не галдеть! — он погрозил Верке пальцем.

— Урррааа! — раздался на весь аэродром радостный пронзительный девчачий визг, — ничего не буду трогать, честное пионерское под салютом, — она вскинула руку к лицу, — и молчать буду! — нетерпеливо запрыгала вокруг Сашки Вера и вдруг, резко остановившись, воскликнула: — Я не мееелкаая!

— Ну, раз не мелкая, полезай в кабину. Лида, помоги ей, — все-таки в этом вертолете кабина была расположена высоковато, и залазить туда приходилось по довольно неудобной лесенке. Сам же Сашка пошел вокруг вертолета. Зимин отличный механик, но перед вылетом надо все проверять самому.

А Вера уже устроилась в кабине, восторженно крутя головой. Глаза ее радостно поблескивали, рыжая челка задорно выбивалась из-под шлема. Руки девочка дисциплинированно сложила на колени, при этом от нетерпения и любопытства она чуть не подпрыгивала на месте, ерзая на парашюте. Она в самом настоящем боевом вертолете, да еще и на месте пилота, вот даже рычаг управления перед ней, жаль потрогать нельзя, она честное пионерское слово дала! Эх, и похвастаться некому! И задаваку Катьку она теперь не скоро увидит и других своих подружек и друзей. На секундочку стало грустно. Но долго унывать Верка не умела и уже спустя мгновенье снова вертела головой.

Сашка закончил осмотр и полез на свое место. Плюхнувшись в кресло, покрутился, устраиваясь поудобней, и повернулся к Верке. Благодаря помощи Лиды девочка была полностью готова. Ремни застегнуты, шлемофон подключен к СПУ. Только парашют не надет, но он ей и не нужен, все равно не умеет пользоваться, а учить нет времени и нужды, случись что-то прыгать будет вместе с Сашкой. Только вот лучше бы ничего не случилось у него мама друга в салоне. Сашка надел шлемофон и, подцепив кабель к разъему, включил СПУ в режим внутренней связи:

— Ну что, не мелкая, — он весело посмотрел на возмущенно испепеляющую его взглядом Верку, — готова?

— Я не не мелкая!!! Готова!!! — выпалила девочка.

— Тогда слушай и запоминай, — посерьезнел Сашка, — Связь у тебя настроена только на меня. Но пока не разрешу, сидишь и молчишь. Понятно?

— Понятно, чай не дурочка! — обиженно буркнула Верка. А потом, поняв, что обиды свои лучше не показывать, а то передумает товарищ Стаин и выгонит из кабины в салон к мамке, закивала, — Я не буду болтать, я, когда надо, молчать умею.

— Я знаю, — тепло улыбнулся Сашка, словно прочитав ее мысли, — ты же Никифорова. Но инструктаж я провести обязан. Положено так. Вера кивнула, и, закусив губу, приготовилась слушать. — Все мои команды выполнять быстро и не переспрашивая, ну и руками ничего не трогать я тебе уже говорил. Понятно?

— Понятно!

— Повтори, что понятно?

Верка по привычке хотела было взбрыкнуть, но тут же взяла себя в руки:

— Молчать, команды выполнять быстро, ничего не трогать.

— Молодец! Выйдет из тебя летчик! — поддержал ее Сашка, и девочка тут же расплылась в улыбке. А парень уже готовился к взлету. Когда машина оторвалась от земли, в наушниках у парня раздался тихий писк. Кинув взгляд на Веру, он увидел, что девчушка побелевшими пальцами ухватилась за пристежные ремни. — Вера, ты в порядке? — обеспокоенно спросил Сашка. Девочка повернула к нему покрывшееся от волнения красными пятнами лицо:

— Да, — в глубине ее зеленоватых глаз плескались радость, восторг и счастье, а еще что-то такое, что люди, знакомые с авиацией, называют жаждой неба.

Долетели нормально, с посадкой на дозаправку в Рязани. Дарья Ильинична освоилась и уже чувствовала себя не так скованно, можно было возвращать Лиду в кабину. Но под умоляющим взглядом на удивление притихшей Веры Сашке не хватило духу отправить девочку в салон к матери. Так и садился он на родной аэродром с Верой Никифоровой в качестве второго пилота. Верка вела себя образцово, за все время полета не сказав ни одного слова без дела, что для нее было настоящим подвигом. И лишь когда на подлете к Москве к ним в сопровождение пристроилась пара МиГов она, забывшись, с восторженным криком попыталась приникнуть к блистеру, только вот ремни не пустили.