Маэстро - Юлия Александровна Волкодав

* * *

— Я считаю, мы должны написать жалобу! Все вместе! Тогда к нам прислушаются! — кипятился Олег. — Ну давайте хотя бы позвоним этому Владимиру Петровичу! Он же оставил нам телефон!

Марик поморщился. Они добирались почти сутки: долго и мучительно проходили таможню в Москве, ждали задержавшийся самолет, три с половиной часа летели, потом не менее тщательный таможенный досмотр в Милане, а еще встреча с представителем российского посольства Владимиром Петровичем, который часа два рассказывал им в душном и абсолютно советском, как будто они уже не в Италии, дубовом кабинете, как нужно вести себя в чужой стране. И теперь, когда они наконец-то попали в гостиницу и получили ключи от номеров, в которых им предстояло прожить полгода, Марик меньше всего был настроен скандалить. Ну да, в его номере нет душа, только маленькая раковина, в которой даже голову не помоешь. Европа называется. А рассказывали сказки про капиталистов! Чуть ли не в шампанском они купаются, в роскоши живут. Да наше студенческое общежитие при консерватории пороскошнее будет, чем эта, с позволения сказать, гостиница. Ну и что теперь? Они кто? Популярные артисты? Всего лишь студенты, приехавшие на стажировку в музыкальную столицу мира. Ну и условия соответствующие.

— Я тоже считаю, что надо звонить и жаловаться, — заявила Светлана — томное меццо-сопрано, единственная девушка в их группе.

— Дураки вы, — спокойно сообщил Валдис, глядя в окно. — Да знает прекрасно Владимир Петрович, куда нас поселили. Наше посольство эту гостиницу и выбирало. Вы думаете, родина хочет за нас переплачивать капиталистам? Радуйтесь, что у каждого свой номер хотя бы.

— Ты такой спокойный, потому что в твоем номере душ имеется! — фыркнула Светлана.

— И вы все будете ходить ко мне мыться, — резонно возразил Валдис. — Ну и что?

Марик с тоской смотрел на своих новых товарищей. Он уже успел познакомиться и пообщаться с ними в самолете, а заодно выяснить, что у него нет ничего общего с людьми, с которыми ему предстоит жить и учиться бок о бок целых полгода. Олег такой же первокурсник, как и Марат, только Академии Гнесиных. Тенор и любитель романсов. Из разговора с ним Марик понял только, что папа у Олега занимает какой-то высокий пост в правительстве. Светлана Марченко — третьекурсница Консерватории, уникальное меццо, про нее он еще во время учебы в Москве слышал. Дочка знаменитого композитора Марченко. И белобрысый прибалт Валдис, надежда эстонской оперы, невозмутимый как удав. Марат уже скучал по такому понятному и предсказуемому Рудику. А впереди еще целых шесть месяцев.

Бытовые условия тоже удручали. Комната оказалась крошечной: узкая кровать, тумбочка и шкаф с болтающейся дверцей. Микроскопический туалет. Без душа, да. Но Марик старался думать не о ду´ше и мебели, а о том, что уже завтра он увидит «Ла Скала»! Уже завтра начнутся занятия с педагогами-вокалистами и концертмейстерами этого уникального театра. Он в Италии, его любимой с детства, волшебной стране. И она даже из окна автобуса показалась еще прекраснее, чем он представлял: шпили величественного собора Дуомо, полноводные каскады фонтанов и цветы, цветы повсюду! Пышные клумбы на каждом шагу, несмотря на январь. Хотелось прямо сейчас бросить все и идти гулять по городу. Впрочем, именно так он и поступил, оставив товарищей препираться дальше.

Единственным достоинством их гостиницы было ее расположение. Марик за десять минут вышел к старому городу. Дуомо, конечно же, завораживал невиданным прежде масштабом: разноцветными витражами, выступающими статуями в человеческий рост, резными фасадами, мощью, невероятной для дня сегодняшнего, что уж говорить о прошедших веках.

Туристы выстраивались в очередь и проходили внутрь собора. Марат последовал их примеру, хотя в голове отчетливо звучал бесцветный голос Владимира Петровича: «С иностранцами не общаться, магазинами не увлекаться, сохранять моральный облик советского человека». Вряд ли посещение храма относилось к правильному советскому облику. Но когда Марат делал так, как ему говорили?

Внутри собор чем-то напоминал концертный зал: длинные ряды скамеек, обращенных к алтарю, колонны и благоговейная тишина, несмотря на множество людей, собравшихся под его крышей. Кто-то разглядывал витражи, кто-то фотографировал интерьеры, а кто-то молился и зажигал свечи. Марат побродил по гулкому залу, постоял возле чьих-то могил, не умея прочитать то, что на них написано. Выучить итальянский, язык музыки, язык оперы — еще одна его цель в этой поездке. И пошел к выходу.

Веселая галдящая толпа на площади повлекла его к ажурному зданию торгового пассажа, напичканного магазинами и кафе, и Марик вдруг вспомнил, что последний раз ел еще в Москве — перехватил в буфете аэропорта несколько бутербродов с колбасой. Деньги им выдал все тот же Владимир Петрович, в лирах, с обязательной лекцией о правильных тратах. И теперь не мешало бы прицениться и понять, что советский человек может себе позволить в капиталистической Европе.

Сразу же выяснилось, что немногое. Присев за столик, Марат ткнул пальцем в первую же понравившуюся картинку меню. Ему принесли макароны с фаршем, залитые томатом. Вкусно, сытно и почти привычно. Но Марик быстро прикинул в уме цены и понял, что его стипендии хватит в лучшем случае на двадцать тарелок таких вот макарон. А ведь хотелось и привезти что-то из-за границы: он надеялся пополнить свою коллекцию итальянских пластинок и обновить гардероб, особенно концертный.

Первое знакомство с магазинами тоже не слишком обнадежило. Ему придется два месяца не есть, не пить и тем более не курить, чтобы купить хорошие туфли. Зато он нашел музыкальный магазин и, уже не глядя на цены, купил сразу три пластинки — Тито Гоби, Марио Ланца и Карузо. Проигрывателя в гостинице, конечно же, не было, но Марик не сомневался, что где-нибудь его отыщет. Не терпеть же до самого возвращения на родину! А может быть, удастся и на хороший импортный проигрыватель скопить!

Когда Марат вместе со своей добычей вернулся в гостиницу, его ждал сюрприз. Не самый приятный. Дверь в его номер оказалась не запертой, а внутри и без того тесной комнаты он обнаружил вторую кровать. И соседа!

— Анджей, — высокий тощий парень в майке и трико протянул ему руку, — твой новый сосед.

Марат онемел, но протянутую руку пожал, едва не поморщившись. Он терпеть не мог вялых, расслабленных рукопожатий.

— Балетная труппа, — пояснил Анджей. — Мы вместе летели, но с нами этот Петрович после вас еще два часа душеспасительные беседы вел. Что ты так смотришь? Ну да, нас уплотнили. Как в старые добрые времена. Поверь, я бы тоже предпочел отдельную комнату. Девки вообще по трое