Наше вам с кисточкой, босс (СИ) - Броницкая Илона

Чувство вины и дикий страх — ужасный коктейль. Я уже была на грани истерики, когда на плечи легли чьи-то руки. Дядя Тоша? Успел? Развернулась лицом к нему и уткнулась носом в значок “лакост”.  

— Алина, как ты? — мягко спросил Давыдов.

У меня от недосыпа глюки начались? Или в воздухе витают пары анестезии и потому так “торкнуло”? 

— Н-нормально, — неуверенно ответила я. — А вы как здесь оказались?

Директор “Арт-Строя” в тёмно-синей рубашке поло и белых брюках выглядел уставшим, встревоженным.

— Я знал, где работает Молчанов. Пару раз спросил дорогу от приёмного покоя, а потом увидел тебя. Новостей ещё нет? 

— Пока нет, — я приложила холодную ладонь ко лбу. — Он говорил, что закончит к двенадцати, если всё будет хорошо. 

— Без пятнадцати, — сообщил Давыдов, посмотрев на часы в телефоне. — Здесь недалеко скамейка, под окном, пойдём сядем. Сколько ты уже на ногах? Мне кажется, упадёшь скоро.

— С восьми утра тут, — шмыгнула носом я. — Не хочу уходить. Вдруг что-то случится? 

Я понимала, что ничем помочь не смогу. Навряд ли Игорь Викторович в какой-то момент выбежит из операционной весь в крови и с криком: “Срочно нужен кто-то, умеющий писать натюрморты!” Но мне нужна была иллюзия контроля.

“Если я рядом, ничего плохого произойти не может”. 

— Всё будет хорошо, — пообещал Сергей. 

Просто обнял за плечи и прижал к себе. Я утонула в аромате его парфюма. Щекой чувствовала жёсткую ткань рубашки-поло. Знала, что врёт, понимала, что просто успокаивает, но стало легче. Время больше не казалось мне палачом на эшафоте. Минуты текли спокойно, плавно. И когда я почти смирилась, что ждать придётся ещё долго, дверь оперблока открылась.

Молчанов вышел в зелёной хирургической пижаме. Задумчиво глядя под ноги, прятал в нагрудный карман пачку сигарет с зажигалкой. Никакой драмы на лице, ни единого признака великой трагедии.

— Как прошло? — бросилась я к нему, теряя тепло объятий Давыдова. — Как мама?

— В реанимации уже, проснулась и потихоньку приходит в себя, — онколог-уролог всё-таки улыбнулся. — Опухоль я удалил, кровопотеря небольшая. Понаблюдаю сегодня до вечера, и если всё будет нормально, переведу в обычную палату.    

— Ох, слава богу! Спасибо, спасибо огромное! 

Я не выдержала. Расплакалась от облегчения. Наплевать, что впереди ещё долгая и упорная борьба за мамину жизнь. Здесь и сейчас мне подарили чудо. Самое настоящее волшебство. И волшебная палочка не нужна. 

 ‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 24. Разговоры взрослых людей

В палату нас не пустили даже на минуточку. Молчанов строго велел Сергею увести меня из больницы и прийти завтра, когда маме станет получше. Начальник с врачом не спорил, обнял меня за плечи и настойчиво подтолкнул к выходу. У меня ноги подгибались, так что дойти получилось только до той самой скамейки под окнами. Я плюхнулась на неё и откинулась на спинку, закрывая глаза.

Странно, что Давыдов приехал. Расстались мы отвратительно. Я была уверена. что он смотреть в мою сторону не захочет. А тут такой красивый жест. Бросил все дела, оставил офис без начальника и полетел в Красноярск, чтобы поддержать бывшую девушку.

“Точно наследство Меркулова хочет оттяпать, — подсказал параноидально настроенный внутренний голос. — Видишь, как старается?”

— Тьфу на тебя, — ответила я и не заметила, что вслух.

— Переживаешь? — спросил Давыдов. — Если хочешь, можем поговорить.    

— О маме? — я приоткрыла один глаз и снова зажмурилась. 

Смотреть на лицо, которое рисовала десятки раз в потрепанном скетчбуке, не хотелось. Стоило Сергею приехать, как выстроенная оборона начала казаться глупостью. 

“Не бывает настолько подлых обманщиков, — убеждала себя я. — Воспользоваться болезнью дорогого мне человека, чтобы усыпить бдительность… Нет, это уже слишком!” 

— Не обязательно о маме или операции, — Давыдов не смотрел на меня, говорил будто в пустоту. — Можно о погоде, о Красноярске, об “Арт-Строе”. О чём хочешь.

— Погода солнечная, Красноярск я ещё толком не видела, а об “Арт-Строе” пока не готова думать, — я покрутила на запястье браслет с бусинами “на удачу” и призналась: — Дядя предлагает уволиться. 

— О как, — Сергей почесал пальцем переносицу и сцепил руки в замок. — Нашёл тебе место поинтереснее и подоходнее? Может, и жениха получше привёл?

— Нет конечно, мы ведь не в Древней Руси живём, — я улыбнулась, представив дядюшку в пёстрой компании сватов. “Наш товар, ваш купец!” —  Он считает, что необходимость работать отпала. Могу сидеть дома, ходить по магазинам и что там ещё принято делать девушкам вашего круга? 

— Получать хорошее образование, — ничуть не смутившись, ответил Давыдов. — Заниматься благотворительностью, интересоваться искусством. Но я предлагал сходить на выставку Ван Гога, а ты отказалась. Вернее, даже трубку не взяла. Двенадцать раз. И двадцать пять сообщений в чат проигнорировала. Я до сих пор идиотом себя чувствую, представляешь? 

Стало по-настоящему неловко. Даже если Антон Павлович прав, и Сергей — подлейший из альфонсов, неправильно повела себя я. Что мешало ответить на звонок? Или написать сообщение? Я ведь могла прийти на встречу в музей и спокойно сказать боссу, что из нашего общения ничего не выйдет. 

— Прости, — пробормотала я, краснея под внимательным взглядом Давыдова. — Перенервничала и натворила глупостей. Нужно было заранее предупредить, что не пойду на выставку, чтобы ты мог найти другую компанию. Уверена, Марине Эдуардовне очень нравится Ван Гог.

— Разве что в виде тюремной татуировки, — выдал странное замечание Сергей и крепко сжал зубы. Задела моя ревность? — Но ты тоже не скучала на корпоративе. Уже тогда поверила дяде и решила демонстративно мне отомстить? За что? Скажи хоть, а то я не в курсе. Всю голову уже изломал. 

— По-моему, ты придумал отличную версию. Я просто втерлась в доверие к Елене Станиславовне, использовала тебя, а потом попрощалась, — начала я закипать. — Мне нравится. Лучше быть стервой, чем ключиком от сейфа. 

— Меркулов тебя наследницей объявил? — прямо, без увиливаний, спросил Сергей. 

— Никого, кроме нас с мамой, у него нет, — ответила я. — Так что можно сказать и так. Я никогда не думала о себе, как о его наследнице. А стоило. Зарецкая не зря постоянно намекала на то, что меня в “Арт-Строе” терпят только из-за богатого дядюшки. 

 ‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Да, так и было. — Нет, он категорически не собирался щадить мои чувства. — Меркулов пришёл ко мне и, толком ничего не объяснив, поставил перед фактом. “Завтра приедет Алина Василевская, устрой её на работу, зарплату буду платить сам”. Уже тогда решил, что будущая наследница обязана во всём ему подчиняться? Что ж, его право. Ваше право. Но когда я целовал тебя в машине, то последнее, о чём думал — деньги Меркулова. А стоило бы, говоря твоими словами. Мог ведь предвидеть его реакцию. Но что уж теперь? Имеем то, что имеем. 

Мне ещё никогда так не хотелось поверить другому человеку. Сердце отстукивало чечётку, а мысли окончательно запутались. Антон Павлович заставил Сергея взять меня на работу, а зарплату платил из своего кармана? Значит, действительно не собирался оставлять меня дизайнером надолго. “Наиграется и успокоится”. Сергей из его плана по приручению наследницы выбивался? А я поддалась на манипуляцию. Запросто поверила в то, что не нужна Давыдову сама по себе. Только в комплекте с возможностью вернуть “Арт-строй” в безраздельную собственность. 

— И что мы теперь будем делать? — робко спросила я.

— Давай начнём сначала, — едва слышно проговорил Сергей. — Не с самого, конечно, я не готов ещё раз согласовывать проект Царедворского, но хотя бы с выставки Ван Гога. Мой отпуск без содержания продлится ещё неделю. Погуляем по городу, посетим местные музеи и выставки. Я, к стыду своему, не подготовился, заранее ничего не узнал. Но думаю, культурная жизнь здесь обязана быть.