Право на эшафот - Бронислава Антоновна Вонсович

– Ваша светлость, к вам посетитель.

Я так удивилась, что у меня чуть книга из рук не выпала. Тетя уверяла, а Эсперанса подтвердила, что, пока я одна, без старшей родственницы, меня беспокоить не будут. Максимум – письмами завалят, на часть которых нужно будет дать вежливый ответ. Пока меня заваливал письмами только граф Нагейт, которого я игнорировала и не принимала присылаемые им подарки. В первом письме, которое я все-таки из интереса распечатала и прочла, он сообщил, что Теодоро снял жесткое требование о браке, но не будет возражать, если граф получит мое согласие лично. Не знаю, кто меня больше разозлил: граф, которому давно дали понять, что он нежеланная особа в нашем доме, или король, решивший распоряжаться моей рукой, – но досталось графу. Я написала ему холодный ответ, в котором понадеялась, что наши дороги больше никогда не пересекутся. К письму приложила нераспакованный подарок, а уже следующие письма возвращала нераспечатанными. Мне было все равно, что пишет граф. Хватило изучения первого послания, чтобы понять: ничего интересного или полезного в них не найду. Комплименты себе я и сама могу перед зеркалом говорить.

– Графа Нагейта мы не принимаем, Эсперанса. И вообще никого из мужчин не принимаем, пока тетушка не вернется.

– Это не граф. Точнее, граф, но не Нагейт, а Дарок, – затараторила она. – У него к вам королевское послание.

Сердце забилось так, что не сразу вспомнила, что граф Дарок – это Диего, у которого его величество экспроприировал мой жемчуг. Но когда вспомнила, воздух передо мной заискрил.

– Ваша светлость, успокойтесь, – испугалась горничная, – это же библиотека! Конечно, самое ценное зачаровано, но гореть все равно есть чему. Жгите уж сразу гостя.

– А можно? – Я удивилась настолько, что почти успокоилась.

– Обычно нет. Но граф Дарок маг из армейских, должен уметь противостоять нападению, – с долей сомнения ответила Эсперанса. – Так-то, ваше сиятельство, никого жечь не стоит. Это будет нарушением гостеприимства.

– Я его в гости не приглашала.

Хищно потерла руки, предвкушая, как что-то из «вспомненного» использую на наглом визитере.

– Он не в гости пришел, а как посыльный, – напомнила Эсперанса. – Нападать на него будет с любой стороны плохо.

– А откуда ты его знаешь, – спохватилась, – разве он раньше наносил визиты нам с тетушкой?

– Нет, ваша светлость, в круг вашего общения он не входил. Но его перевели в университет после грандиозного скандала.

– Какого? – Подалась к горничной.

– Неприличного, – она зарделась, – донья Селия меня со свету сживет, если я вам расскажу.

– Тоже мне секрет Полишинеля, – фыркнула я. – Наверное, соблазнил какую-то неподходящую даму.

– А дон Полишинель – это кто? – задумчиво уточнила Эсперанса, теперь уже меня заставив покраснеть. – Я не помню такого семейства.

– Понятия не имею, кто это. И вообще, меня в гостиной ждет королевский вестник, а мы тут с тобой о каких-то посторонних донах болтаем. Скажи, прилично, если при разговоре будешь присутствовать ты? Или нужна экономка?

Эсперанса отвлеклась от непонятного дона и перешла к более насущной проблеме – соблюдению приличий при встрече герцогини с посторонним мужчиной. После долгих раздумий она решила, что не подходит для такой роли.

В гостиную я вошла в сопровождении экономки, Росы Лидии Риос, старшей сестры экономки столичного особняка. Даже если бы не знала, что они родственницы, сразу бы заподозрила: старшая и младшая словно вышли из-под одного пресса с разницей в несколько лет.

Сеньора Роса заметно робела: наверное, не приходилось ей раньше исполнять роль дуэньи при незамужней юной герцогине.

– Дон Диего, – чинно поклонилась я.

– Полноте, Эстефания, к чему эти церемонии, разве мы с вами не друзья?

В руках самопровозглашенный друг держал конверт с королевским вензелем, сразу привлекший мое внимание. Но подходить и отнимать письмо, пусть и предназначенное мне? Нет, я лучше немного подожду, и Диего вручит послание сам. И вообще почему-то казалось, что не стоит проявлять заинтересованность в известиях от Теодоро.

– Друзья, дон Диего? Вы воспользовались тем, что после казни я была не в себе.

– После казни все не в себе, – елейно ответил он и осенил себя знаком Двуединого. – Кто отправляется туда, к нандам, – он манерно указал на небо, – кто к ксуорсам. – Ткнул пальцем под ноги, словно не единожды топтал местное подобие демонов. – Но вы, Эстефания, выглядите вполне живой и целой, значит, речи о казни не идет.

Я разозлилась.

– Вы прекрасно поняли, о чем я. Что вы собирались делать с моим жемчугом?

– Не допустить, чтобы кто-то им воспользовался в дурных целях, – на голубом глазу ответил этот весьма находчивый тип. – Эстефания, вам не кажется, что не предложить гостю сесть несколько негостеприимно?

Он широко улыбался и виноватым не выглядел. С другой стороны, сделать он ничего не успел, а если пакость не получилась, то ее, считай, и не было.

В чем-то он был прав: у стоящего человека больше возможностей для маневра, поэтому я не стала говорить, что планировала не слишком затягивать прием гостей, а просто села, знаком велев экономке последовать моему примеру. Получилось величаво, и не подумаешь, что я в герцогинях без году неделя. Впрочем, при мне оставалась память тела, иной раз выручавшая куда лучше природной смекалки.

– Почему же вы не предупредили меня об опасности, дон Диего?

– Эстефания, дорогая, – фамильярно протянул он, не переставая улыбаться чуть шире, чем позволяли приличия. Возможно, он так показывал радость от встречи со мной, но мне почему-то казалось, что это вылезает внутренняя хищная сущность. – Не поверю, что в вашем возрасте вы не знаете элементарных вещей. Эрилейские никогда не пренебрегали образованием детей. Поэтому я решил, что вы либо провели нужный ритуал над жемчугом, либо деньги для вас важнее безопасности. Деньги от меня вы бы не приняли, пришлось помогать вам несколько причудливым способом.

– После пребывания в казематах у меня пропала часть памяти, в том числе касающейся магии. Я просто забыла об опасности.

Диего приподнял хорошо очерченные угольно-черные брови.

– Мне-то откуда это было знать, Эстефания? Но я сделал все, чтобы ваш жемчуг не попал в чужие руки.

Почему-то подумалось, что Эстефания специально выбрала именно это платье. Возможно, на нем было что-то еще, тогда мне недоступное. Что-то, делающее смерть не напрасной. Ведь приговоренная была готова и к смерти, если с обменом ничего не получится… Усилием воли я заставила себя сконцентрироваться на разговоре и ехидно уточнила:

– Передав жемчуг его величеству?

– Я собирался вернуть вам, но не успел. Сначала вы сбежали, а потом жемчуг у меня