Жара и пыль - Рут Джабвала

Как и его отец, Наваб в последние годы пристрастился к чтению персидской поэзии и двустиший на урду, особенно тех, что описывали быстротечность мирских утех — чему, по его мнению, он, как никто, мог служить подтверждением. Помимо увеличения суммы на содержание, его самой неотложной задачей были розыски пропавших казенных драгоценностей. Власти Хатма обвиняли бегум в их присвоении, на что она с жаром отвечала, что взяла лишь то, что было ее собственностью. Делу этому была уготована долгая тяжба, ибо после получения Индией независимости оно перешло в ведение правительства, которое попыталось начать дело против бегум. К тому времени и она сама, и драгоценности пребывали в безопасности в Нью-Йорке.

Наваб приходил в сильное волнение, когда говорил о нападках, которым подвергалась его мать. У него было повышенное давление, и, когда он особенно выходил из себя, Гарри старался его успокоить. «Вы умрете от удара», — предупреждал он Наваба. (Так оно и случилось, только пятнадцать лет спустя в апартаментах на Парк-авеню в Нью-Йорке, на руках у уже совсем древней бегум.) Когда Гарри так говорил, Наваб всегда смеялся: сама мысль о смерти его смешила. Он любил рассказывать историю, которая произошла в Хатме примерно через год после отъезда Гарри. Банду разбойников, с которыми, по всеобщему мнению, Наваб водил дружбу, захватила полиция (к тому времени — реформированная). Иных из бандитов убили при столкновении, других поймали и предали суду. Они были приговорены к смертной казни за многочисленные убийства и долгие годы разбоя. Наваб не раз навещал их в тюрьме, и до самого конца они выказывали смирение и бодрость духа. Он провел с ними и последнюю ночь — наблюдал, как они едят свой последний ужин, играют в свою последнюю карточную игру и укладываются спать. Они и в самом деле спали, а он не мог. Он сопровождал их к месту казни и напоследок помолился с ними. В последнюю минуту один из них — Тикку Рам, из очень высокой касты — внезапно повернулся к палачу и начал расспрашивать: «А вы?..» — но не мог договорить, ибо тот надел мешок ему на голову. Недостающее слово было, вероятно, «хамар» — приговоренный беспокоился о касте палача, который производил над ним эту последнюю и столь интимную операцию. Только это его и волновало в момент ухода. Наваб похвалил такое отношение к смерти и сказал, что надеется последовать примеру Рама, когда придет его черед.

В эти последние годы об Оливии не было слышно ни звука. Наваб мало говорил о ней, это стало такой же личной темой, как и бегум. Он никогда не упоминал о ней и о том, как ей живется там, в X. Возможно, он никогда об этом не думал, полагая, что ей было хорошо и удобно среди всего того, что он постарался ей предоставить. Сама Оливия тоже не давала о себе знать. Она все еще писала Марсии, но, в отличие от писем из Сатипура, письма из X. были короткими и ничего не проясняющими. Писала она к тому же очень редко, сначала два-три раза в год, а потом и того реже. Оливия перестала писать после смерти Наваба, она пережила его на шесть лет.

Марсия говорила Гарри, что они с Оливией были очень похожи. Он подумал, что в юности, наверное, так оно и было: Марсия тоже была хрупкой и миниатюрной, но темноволосой, а Оливия — блондинкой; однако к тому времени, когда Гарри с Марсией познакомились ближе, он уже не мог соотнести ее образ с воспоминаниями об Оливии. Марсия много пила, курила и визгливо смеялась. Отличалась разговорчивостью и нервозностью и дважды чуть не умерла от передозировки снотворного. Марсия утверждала, что больше всего они походили друг на друга темпераментом — очень страстным, говорила она. Она заявила, что прекрасно понимала Оливию. Вкусы, конечно, у них были разные, к примеру, Марсия никогда не могла уразуметь, что Оливия нашла в Дугласе, ибо, по мнению Марсии, он был просто сухарь, и ее совершенно не удивило, что он Оливии наскучил и она ушла к более интересному человеку. Годы спустя, когда Марсия познакомилась с Навабом в Лондоне, она сказала, что он и в самом деле интереснее, чем Дуглас, но опять же — не в ее вкусе. Разница во вкусах никак не умаляла сходства их темпераментов и характеров, которые были всегда готовы следовать за темпераментом, куда бы он их ни завел. Когда Гарри спросил Наваба, похожа ли Оливия на Марсию, тот, ни секунды не колеблясь, воскликнул: «О нет, ни в коем случае!». Эта мысль, казалось, поразила его как абсурдная и ужасающая одновременно.

Что она была за человек? Как она жила? Когда я осматривала ее дом над городком X., мне пришло в голову, что ее жизнь здесь мало чем отличалась от той, которую она вела в Сатипуре или могла бы вести в Лондоне. Комнаты были обставлены в ее вкусе, она играла на пианино те же пьесы. Вот и все, что мне удалось узнать в том месте, которое когда-то служило ей домом. И ничего более. Я до сих пор представить себе не могу, что она думала тогда, чем стала. К сожалению, все то время, что я провела там, шел сильный дождь, и мне было не разглядеть, что она видела из окна, сидя за своим вышиванием. Возможно, узнай я это, что-нибудь изменилось бы.

Я сняла комнату в X. и живу так же, как в Сатипуре. Городок точно такой же: обветшалые домики, путаница узких переулков; только располагается он на склоне и, кажется, будто вот-вот соскользнет вниз с горы. Некоторые его участки и в самом деле иногда сползают вниз, особенно теперь, в сезон дождей, да и сами горы крошатся: их с шумом низвергающимися обломками загромождены раскисшие дороги. Я с нетерпением жду окончания дождей, потому что хочу подняться выше. Я часто смотрю вверх, но еще ничего не видно. Не видя, я представляю себе самые высокие горы на свете, с самым белым снегом, таким белым, что он сияет на фоне самого синего неба, которое мне никогда прежде не доводилось видеть. Вот чего я ожидаю. Возможно, это будет именно то, что видела Оливия: тот же вид или видение, что все годы наполняли ее глаза и душу.

Я редко смотрю вниз. Иногда после дождей туман клубится в долине, и воздух так пропитывается влагой, что птицы будто плывут в нем, а деревья качаются, словно водоросли. Думаю, я еще не скоро спущусь вниз. Сначала, конечно, у меня появится ребенок. Потом я переберусь повыше — в ашрам, говорят, там смогут меня принять. Я видела их свами, когда те спускаются на базар за покупками. В городе их очень уважают за праведную жизнь. Они без остатка посвятили себя изучению философии тех самых древних писаний, что были рождены на вершинах этих гор, которых мне никак не увидеть. Свами — жизнерадостного вида мужчины, они громогласно смеются и шутят с людьми на базаре. Говорят, что любой нуждающийся, если он чист сердцем, может подняться в ашрам и ему позволят остаться настолько, насколько он пожелает. Большинство, правда, вскоре спускаются обратно — не выдерживают холода и аскетических условий существования.

В следующий раз, когда я увижу свами, я поговорю с ним и попрошу разрешения подняться в ашрам. Я пока не знаю, надолго ли там останусь. На какое-то время — безусловно, так как в моем положении спускаться еще труднее, чем подыматься, даже если бы я того и захотела.

Примечания

1

Набо́б или наваб (англ. nabob) — титул правителей некоторых провинций Восточной Индии в империи Великих Моголов. После падения империи титул набоба сохранили правители, которые подчинились британскому владычеству в качестве вассалов. (Здесь и далее — прим. ред.)

2

Дхоти — легкие свободные штаны, затягивающиеся веревочкой на талии, или юбка-запашка, обычно — мужская.

3

Свами — почетный титул в индуизме; означает на санскрите «владеющий собой» или «свободный от чувств».

4

Бегу́м, также бегюм, — титул знатной женщины и обращение к ней в мусульманских странах и районах Южной Азии.

5

Айя — няня, служанка.

6

Садху — так в индуизме и индийской культуре называют аскетов, святых и йогинов, более не стремящихся к осуществлению трех целей жизни индуизма: камы (чувственных наслаждений), артхи (материального развития) и даже дхармы (долга).

7

Пура́ны — тексты древнеиндийской литературы на санскрите, в которых описывается история вселенной от ее сотворения до разрушения, генеалогия царей, героев идевов, а также излагается индуистская философия и космология.

8

Брахманы — священные писания индуизма, содержащие комментарии к Ведам.

9

Мантра-молитва богу Шиве с просьбой даровать исцеление и спокойствие.

10

Ситар — многострунный музыкальный инструмент из группы струнных, используемый для исполнения индийской классической музыки.