Слепой инстинкт - Андреас Винкельман

Глава 40

Франциска резко затормозила. Она не заметила автомобиль, внезапно выехавший на единственный перекресток в Хестерфельде. Белый грузовик с какой-то надписью… Он пронесся мимо с такой скоростью, что Готтлоб не успела его разглядеть.

— Явно больше пятидесяти километров в час, — заметил Макс.

Франциска украдкой посмотрела на него. Унгемах успокоился, но еще не пришел в себя до конца, восседая рядом с ней, словно воплощение вселенской печали. Вся его сила и мощь покинули его — по крайней мере, пока.

— Вы прочитали надпись? — спросила Готтлоб.

У ручья она обращалась к нему на «ты» — так вышло само собой, но сейчас Франциска не решалась напоминать ему о минутной близости. Это «ты» было вызвано его беспомощностью, возвращением к детству, к тому Максу, которому вот-вот должно было исполниться шестнадцать. А теперь Унгемах стал прежним. Франциска чувствовала, что воспоминание о той ситуации ему неприятно и он не хочет об этом говорить.

— «Саул и сыновья» или что-то в этом роде.

Франциске показалось, что она где-то уже слышала похожее название, но, возможно, она ошибалась. Впрочем, это было неважно. Готтлоб заговорила об этом только для того, чтобы отвлечь Макса от горестных мыслей, и теперь пыталась продолжить начатый по дороге в деревню разговор.

— Среди ваших знакомых не было рыбаков? Может быть, вы общались с ними, приходя к ручью?

Макс покачал головой.

— Конечно, я видел тут рыбаков, но они прогоняли нас отсюда. Мы же шумели, распугивая рыб. Но почему вы опять заговорили о рыбаках? Вы думаете, Сину похитил один из них?

— Мы не можем исключать такой возможности, кроме того, есть кое-какие зацепки, которые наводят меня на эту мысль.

Ей хотелось назвать ему имя Вилкенса, чтобы посмотреть, не припомнит ли он каких-либо подробностей, но Франциска не решалась. Вдруг Макс решит теперь охотиться за Вилкенсом?

— Вы что-то от меня утаиваете, верно?

— Учитывая то, как вы повели себя сегодня, вы не оставляете мне другого выхода, как бы мне ни хотелось все вам рассказать.

— Знаете, я сожалею о том, что поступил так. — Макс вздохнул. — Правда. Это было неправильное решение. Просто я прочитал ту статью в газете и страшно разозлился. Я был уверен в том, что именно этот водитель похитил Сину! Ни секунды в этом не сомневался. Понимаете?

Франциска медленно свернула направо, не зная, что ответить.

— Понимаю. После всего, что вам пришлось пережить, это была совершенно нормальная реакция. Хотя поступать так было глупо.

— Я больше такого не натворю, можете мне поверить, — виновато протянул Макс.

Франциска покосилась на него. Ей так хотелось верить ему! Кроме того, ей отчаянно хотелось найти еще одну зацепку, связанную с Вилкенсом. А тут еще эти совершенно неуместные чувства к Максу! Плохо дело. Готтлоб даже не пыталась отрицать, что она что-то испытывает к Унгемаху, а после того момента близости на берегу ручья это стало очевидным. И хотя она еще не обсуждала это с Максом, уже возникли проблемы. Личные интересы противоречили ее служебным обязанностям… А ведь все так просто. Ей нельзя говорить с этим человеком о ходе расследования. Если кто-нибудь узнает об этом разговоре, у нее будут большие неприятности на работе. С другой стороны, Макс заслужил право на то, чтобы все знать.

— Могу? — переспросила Франциска.

Он кивнул, глядя ей в глаза.

И Готтлоб решилась.

— Хорошо. Когда вернемся в город, можем зайти в пивную и все обсудить. Я вас приглашаю, конечно, если вы не против.

Макс всегда неуютно чувствовал себя в пивных, но ему нравилось общество Франциски, и потому он без колебаний принял приглашение.

Случившееся на берегу ручья казалось ему странным. Макс не ожидал, что эмоции окажутся настолько сильными и он не сможет сдержаться. Но что было, то было.

Когда Франциска обняла его, Максу показалось, что это правильно, что все так и должно быть. Потом, когда они ехали в автомобиле, Унгемах устыдился случившегося. В конце концов, он впервые в жизни расплакался перед женщиной. Он был благодарен Готтлоб за то, что она не стала обсуждать происшедшее, а завела разговор о расследовании.

Теперь они сидели за круглым столиком в углу пивной. Сделав заказ, Макс беспокойно поерзал на месте и принялся теребить подставку для кружки. Он не знал, должен ли заговорить первым, или начало разговора нужно предоставить девушке.

Некоторое время они сидели молча, делая вид, будто с интересом осматривают интерьер пивной.

— Господин Унгемах, — наконец нарушила молчание Франциска. — Я понимаю, непросто…

В этот момент к ним подошел официант, принеся два бокала светлого пива.

— У меня к вам просьба, — сказал Макс, подождав, пока официант отойдет.

— Слушаю.

— Мне не очень-то нравится моя фамилия… — Он нерешительно покрутил в руках бокал. — А после всего… Я имею в виду… ну… может, нам перейти на ты?

Ему пришлось собрать все свое мужество, чтобы произнести это. Выйти на ринг и сразить противника нокаутом и то было проще…

— Я только за. Можешь называть меня Франциской. — Девушка улыбнулась, поднимая стакан.

— Макс.

Они чокнулись, и в это мгновение Унгемах коснулся ее длинных тонких пальцев. Выпив, они отставили бокалы в сторону.

— Ну хорошо. — Франциска улыбнулась. — Я надеюсь, что ты не злоупотребишь моим доверием.

— Обещаю.

Комиссар кивнула.

— Тебе о чем-нибудь говорит имя Вилкенс? Вполне возможно, что этот человек десять лет назад жил неподалеку от Хестерфельда либо выезжал туда на рыбалку.

Макс задумался.

— Нет. Мне очень жаль… — Он видел, что разрушает ее ожидания. — Хотел бы помочь, но…

— Все в порядке, — отмахнулась Франциска. — Что ж, стоило попытаться.

— А что с этим Вилкенсом?

— Ничего, забудь.

Они немного помолчали. Официант принес им булочки, и они с аппетитом принялись за еду. За ужином Макс и Франциска разговорились. Макс узнал, что Готтлоб выросла в романтичном загородном домике на берегу озера. Она рассказала ему, что ее отец — писатель, выпускавший под псевдонимом детективные романы и тем зарабатывавший на жизнь. Мать раньше работала учительницей немецкого и математики в начальной школе, но в возрасте сорока пяти лет прекратила это занятие. Желание Франциски служить в полиции было связано с профессией отца. К нему в гости часто заезжал приятель, комиссар полиции, который постоянно рассказывал увлекательнейшие истории, связанные с его работой. Однажды отец написал детектив, в котором прототипом главной героини стала его дочь. С тех пор для Франциски все было решено.

Она даже поделилась с Максом своим горем: отец заболел раком простаты, и она не знала, сколько ему осталось.

— Он неисправимый оптимист! — В улыбке Готтлоб читались боль и беспомощность. — Я думаю, папа намеренно скрывает от всех, насколько плохо обстоят дела. Впрочем, хочется надеяться на то, что я ошибаюсь…

Максу показалось, что сейчас он может хоть как-то отблагодарить эту девушку за ее поддержку на берегу ручья в Хестерфельде, и потому он осторожно накрыл ее ладонь своей так же, как в квартире Кюля.

— Все будет в порядке, — мягко сказал он.

Франциска улыбнулась и, не отнимая руки, заглянула ему в глаза. В ее взгляде не было вызова. Макс узрел в нем призыв — призыв довериться ей, познать ее.

Он тонул в глубине ее зеленых глаз.

Франциска покраснела.

— Я отойду на минутку. — Мягко убрав руку, она встала.

Дойдя до конца коридора, девушка оглянулась, и сердце Макса забилось чаще. Покачав головой, он допил пиво. Да что с ним сегодня такое? Он всегда был нерешителен с женщинами, но сегодня душу Макса наполняла отвага, в таких ситуациях для него непривычная. Он заказал еще два пива: уходить не хотелось, и этим он надеялся оттянуть момент расставания.

После того как Франциска вернулась из туалета, они просидели за столиком еще целый час. Бокалы опустели вновь. Макс чувствовал, что захмелел. Обычно он не употреблял спиртного.

— По-моему, сегодня мне лучше не возвращаться в Гамбург.

Франциска посмотрела на наручные часы.

— Уже почти десять. Да, пора по домам. Слушай, давай я отвезу тебя в одну гостиницу, где можно поселиться, не заказывая комнату заранее! Там ты сможешь нормально переночевать. Что скажешь, пьянчужка?

— Давай.

Франциска оплатила счет. По дороге к автомобилю она взяла Макса под руку, заметив, что его немного шатает.

— Ты действительно выпил всего два светлых? — рассмеялась она.

— Да… Но раньше я вообще не пил пива.

В четверть одиннадцатого они припарковались перед гостиницей. Франциска провела Макса внутрь, договорилась насчет комнаты и поднялась с ним на третий этаж. Открыв дверь, она остановилась в коридоре.