Слепой инстинкт - Андреас Винкельман

— А? — промямлил Кюль, словно готовая расплакаться барышня.

— Мою сестру звали Сина. Ты ее помнишь? Это было десять лет назад.

— Чувак, я не знаком с твоей чертовой сест…

Кулак Макса врезался ему в живот, в складки жира, так что Кюль пролетел через прихожую и упал на пол рядом со столом в гостиной. Обхватив руками живот, он лихорадочно ловил губами воздух.

Макс понимал, как сейчас Кюль себя чувствует. Если не приготовиться к удару, да еще с таким пузом, то боль в солнечном сплетении становится невыносимой. Тело сводит судорогой, гениталии вжимаются внутрь, дыхание прерывается. В такие моменты кажется, что можно умереть.

Впрочем, не ощущая сострадания, Унгемах смотрел на поверженного противника, валявшегося у его ног. Сердце билось как бешеное, мышцы напряглись — Макс чувствовал себя точно так же, как в первые секунды боя, он даже поднял руки, привычно принимая защитную стойку. Унгемаху хотелось сражаться, стереть этого извращенца в порошок, чтобы он больше никогда не трогал маленьких детей. Он должен поплатиться за то, что сотворил с Синой. Для этого Макс тренировался все эти годы, стольким пожертвовал, так мучился, подставляясь под удары соперников. Только для того, чтобы отомстить. И теперь ему было противно смотреть на этого типа, на это жалкое создание, которое даже не в силах сопротивляться.

— Вставай! — прорычал Макс.

Кюль захрипел, кровь капала на ковер.

— Вставай!!!

Ему не хотелось пинать Кюля — боксеры так не дерутся. Если твой противник повержен, трогать его нельзя, даже такую мразь, как этот извращенец. Но Макс сдержался не только потому, что так диктовал профессиональный этикет, но и потому, что рука Сины по-прежнему тащила его назад. Почему она не позволяет ему довести дело до конца? Кюль медленно поднялся на колени, оперся на стол и наконец выпрямился. Он стоял перед Максом, пошатываясь, словно старик, чьи кости уже утратили былую прочность.

— Что… что… я… — Глаза его выпучились, с губ капала слюна.

Макс, не замахиваясь, ударил его в лицо. Не так сильно, как мог бы, но и не слабо. Не издав ни звука, Кюль перелетел через журнальный столик и упал на диван.

Унгемах бросился к нему, схватил за грудки, но рубашка с треском порвалась. Тогда Макс вцепился ему в шею, поднял на вытянутой руке и швырнул через всю комнату. Витрина стеллажа, заставленного игрушечными машинками, разбилась, во все стороны полетело стекло. Кюль неподвижно лежал на полу.

Макс склонился к нему.

В его душе бушевала всепожирающая ярость, глаза налились кровью, живот сводило от напряжения, плечи дрожали. Ему вспомнилась Сина: вот она стоит на мелководье в ручье, ее рыжие волосы погружаются в воду, она улыбается… А потом образ рассеялся, все вокруг стало красным, мир взорвался ненавистью и болью.

Он был готов убивать.

Но почему же, почему Сина держала его за плечо, не давая рвануться вперед?

Глава 32

Франциска с Паулем вышли из «Острого угла» на улицу. После сумрака захудалой пивной даже слабый свет резал глаза. Остановившись, Готтлоб прищурилась и покачала головой. Она не понимала, как можно так прожигать свою жизнь. Еще и полудня нет, а в забегаловке, попивая пиво, уже сидели пять мужчин. Судя по их остекленевшим взглядам, эти кружки были не первыми и не последними. Несмотря на запрет на курение в общественных местах, в пивной дым стоял коромыслом, и Франциска даже не знала, что хуже — эта чудовищная смесь запахов никотина, пота и пива или вонь от рыбы в магазине Вилкенса. Как бы то ни было, волосы и одежда успели впитать и то и другое, а ведь день только начинался. Ей так хотелось принять душ!

В целом бармен, старик по имени Альфред Бирхлер, подтвердил показания Вилкенса, хотя и не смог точно сказать, когда тот вышел из пивной. По словам Бирхлера, — а он к тому времени тоже был уже пьян, — Вилкенс пошел домой около девяти вечера. «Достаточно времени, чтобы доехать до интерната и похитить Сару», — подумала Франциска. Она всерьез подозревала Вилкенса, было в нем что-то пугающее.

— И что теперь? Будем устанавливать за Вилкенсом наблюдение?

— Ты о чем? — раздраженно осведомилась Готтлоб.

Она была разочарована и злилась на Пауля, который не видел в поведении Вилкенса ничего подозрительного. Кроме того, Адамек не мог сосредоточиться на деле и только ходил вслед за напарницей, не проявляя инициативы. Раньше Пауль себя так не вел, и его умение самостоятельно принимать решения всегда было для Франциски очень важно. Неужели появление на свет дочери лишило его профессионализма?

— Что с тобой такое? — удивленно спросил Пауль.

Готтлоб хотела задать ему тот же вопрос, но смолчала. Может быть, все дело в ней. У нее, как и у Пауля, сейчас выдался нелегкий период в жизни. Глубоко вздохнув, Франциска попыталась успокоиться.

— Ну, что думаешь? — наконец спросила она.

— Честно говоря, я его не подозреваю. Конечно, он ублюдок еще тот, но на похищение вряд ли способен. К тому же, в то время он был пьян в стельку.

— Но бармен же сказал, что Вилкенс по субботам обычно задерживается дольше, где-то до полуночи, — возразила Готтлоб. — Он мог заглянуть в пивную и сказать всем, что ему завтра рано вставать, чтобы обеспечить себе алиби.

— Мог. Но представь себе связанные с этим сложности. Этот тип встает в два часа ночи и идет на рыбалку. Потом коптит рыбу, присматривает за магазином и развозит товар клиентам. Вечером заходит на пару часов в пивную. Я представить себе не могу, как с таким расписанием можно успеть похитить девочку из интерната.

— А почему он отказался сдать пробу на генетический анализ?

— Да ладно тебе! Это же не первый раз происходит! Люди отказываются делать этот анализ, так как им нравится идти наперекор полиции и они знают, что тем самым доставляют нам неприятности. Вилкенс не из тех, кто легко сотрудничает с людьми. Ну, не знаю. Этот Детлеф Кюль кажется мне…

У Франциски зазвонил мобильный.

— Циллер, — сказала она, посмотрев на экран. Взяв трубку, она послушала немного и ошарашенно повернулась к Паулю. — Вот черт! Наш боксер…

— Боксер? Какой еще боксер?

— Макс Унгемах. Помнишь, я тебе о нем рассказывала?

— И что?

— Циллер следил за Кюлем и заметил БМВ с гамбургскими номерами. Они потеряли Кюля из виду, а когда подъехали к его дому, то увидели там и этот БМВ. Судя по всему, он парковался в спешке.

— Погоди-ка… — Пауль изумленно открыл рот. — Машина принадлежит боксеру, чья сестра пропала десять лет назад?

Франциска удрученно кивнула.

— Я видела, как он приехал в этом БМВ на заправку, когда встречалась с ним. Приметная машина. Наверное, Унгемах узнал, что мы подозреваем Кюля.

— Плохо дело, — задумчиво протянул Адамек.

— Именно. Этот парень способен убить Кюля. Так, поехали!

Они побежали к своим автомобилям.

Глава 33

Фред Киндлер спрятал мобильный и огорошенно уставился на своего напарника.

— Ну что?

— Она сказала, чтобы мы немедленно бежали в квартиру. Мужик на БМВ — профессиональный боксер, он может быть опасен. Мы должны задержать его, но вести себя с ним нужно аккуратно.

— Профессиональный боксер? Надеюсь, это он поведет себя с нами аккуратно… — Циллер распахнул дверцу.

Они побежали через парковку к дому. Бодо было не по себе. Он не рассчитывал на такой поворот событий. Если сейчас взбешенный боксер пытается убить Детлефа Кюля, то они могут опоздать. Неизвестно, как давно он вошел в дом, но не меньше пяти-десяти минут назад.

— Если все выйдет из-под контроля, неприятностей не оберешься, — выдохнул Киндлер, добежав до входной двери. — Но ничего, прорвемся! Никто же нас не предупреждал об этом боксере, а Готтлоб о нем знала. В общем, найдем, что сказать. — Он нажал на несколько кнопок домофона.

Послышался гудок, и дверь распахнулась. На первом этаже в коридор выскочил какой-то толстяк в майке, семейных трусах и тапочках. Он чем-то напоминал терьера, страдающего от зубной боли.

— Ну все, вы меня достали, придурки чертовы! — завопил толстяк.

Циллер навис над коротышкой, сунув ему под нос удостоверение.

— Полиция. На каком этаже проживает Детлеф Кюль?

— А?

— Детлеф Кюль, дружище, на каком этаже?

— На восьмом, а что?

— Возвращайся в свою квартиру.

— Эй, вы же не можете…

— Заткнись, я сказал, и возвращайся в квартиру! — заорал Бодо.

Его тирада возымела свое действие: толстяк действительно ушел. Циллер умел запугивать людей. Заскочив в лифт, они рванули на восьмой этаж. Кабинка поднималась, как назло, медленно. Оба полицейских обнажили оружие, проверили, все ли в порядке, и оставили его в расстегнутой кобуре. Дверь открылась.

— Ну, вперед! — Циллер вышел первым.