О возвращении забыть - Сергей Коротков

— Офицер, офицер… — трясся чеченец и морщился, пуская пену изо рта.

— Пошёл, я сказал!

Кое-как Топорков отогнал пленного за камни, краем глаза заметив, что и Ден повёл "своего" чёрного за кусты. Остальные спешно собирались, снова навьючивая на себя трофеи и рюкзаки. Рогожин ловко и умело командовал отрядом.

Никита установил пленного на колени, расцепил наручники, не спуская глаз с хитрого вёрткого боевика. Отошёл метра на два. Достал свой НРС и еще клинок типа "свинчатка" из рукава. Такими разведка и десантники редко пользовались, чаще на тренировках. Острое полотно из свинцового лезвия и пластиковой тонкой рукоятки предназначалось для точного броска из любого положения — нож летел только утяжелённым лезвием вперёд. Да, был мягким, но для поражения плоти противника этого хватало!

— Держи, бородач, защищайся и умри с достоинством! — Никита, скинув разгрузку и автомат (остальная снаряга осталась у скалы с отрядом), взялся за свой нож.

— Я не буду использовать этот шанс, но благодарен тебе, офицер, за честный поступок! — почти без акцента сказал пленный, не вставая с колен, и перевёл взгляд с ножа на траве на Топоркова, принявшего боевую позу.

— Чё так вдруг? Я бы воспользовался случаем! Только вы, суки, не даёте нашим пленным такого шанса! Вставай!

— Нет! Я не хочу никакого конца! Честного или позорного. Ваша женщина и так осквернила меня, рана моя болит и режет сердце!

— Ишь ты-ы! Как залепетал! Видать, не дорезала она тебе член твой! — Никита взглянул на тёмное пятно грязных штанов боевика в районе от ширинки до колен.

— Не убивай, офицер! Я буду говорить. Я скажу всё!

— Ой ты, боже мой! Да мне сейчас на хрен уже не нужны твоё имя, родной аул и какие кому ты задолжал займы! Ясно излагаю, баран?!

— Я два года воюю по этим горам. Я знаю… — боевик запнулся, что-то оценил и продолжил: — Аллахом клянусь! Я знаю все схроны и тропы "воинов Ичкерии", место, где чаще бывает Абдул-Халим и почти все передвижения штаба "Чёрного воина"…

Никита аж руку с ножом опустил. Ни черта себе!

— Слушай, бородатый, я ещё и язык твой лживый отрежу за гонево такое!

— Клянусь детьми! Аллахом клянусь! Я…

— Ты знаешь, где находится Садулаев и Шамиль Басаев?

— Да, офицер! Могу показать на карте, а ваша разведка проверит. И если я вру, можете как барана потом меня резать! Клянусь…

— Не блефуешь, чечен? — перебил Никита пленного.

— Что? Я не…

— Не лжешь, говорю?

— Не-е-е! Я жить хочу, я работать хочу! Не хочу убивать! Не хочу…

— Заткнись, а?!

Никита обошёл чеченца, повалил его, сковал снова наручниками ему руки за спиной, сделал в сторону несколько шагов.

— Запал. Я Истребитель.

— Я Запал. Что у тебя?

— У меня инфа от пленного. Неплохая!

— Не смеши меня, майор! У них перед казнью у всех инфа и клятвы стать профессорами наук и кормить маму с ложечки! Вали его и догоняй нас! Мы выдвигаемся.

— Запал. Инфа особой важности! Места последних дислокаций объектов 2 и 4 из чёрного списка ОГВ. Командир, это бомба!

Чеченец, вытянув шею и прислушиваясь к диалогу Топоркова, поняв, что чаши весов уравнялись, громко бросил:

— И я покажу предателя в вашем штабе! Как это у вас… э-э… крот… крота. У вас в Грозном, у генерала Еделева есть в штабе крот. Подкупленный нашей диаспорой в Москве. Я клянусь…

— Командир, ты слышал? Могу повторить.

— Слышу. Пи…ц! Ладно, тащи его сюда. Отвечаешь головой, майор! Догоняйте.

Но тут в разговор командиров вклинился голос Дена.

— Запал. Я Холод. У меня важная инфа и ценный информатор! Пленный. Короче… такая же фигня, как у Истребителя!..

Стемнело хорошо. Спецназа ещё не было. Даже в пределах действия локальной связи. Ковальский бросил взгляд на полоску зари на западном горизонте, соскочил с камня.

— Юрий, а ты уверен, что заложников тоже нужно с нами туда брать? Лишний балласт, так сказать! А там не Крещатик, чтоб прогуливаться по нему. Там Зона!

— Я помню, подполковник, куда мы собрались! Помню! И помню зачем. Если из Центра поступил приказ — вы, подполковник, как военный человек, должны понимать и принимать распоряжение командования как единственно важное…

— Ой, умоляю тебя, профессор, не пиши мне тут гобеленом! Всё, проехали! Как начнёт сыпать свои заумные эпиграммы, аж мутит меня! Это я что, там, в Зоне, ваще повешусь от тебя?!

— Давайте не будем, подполковник, говорить обидные слова!

— Давайте, профессор! — передразнил Ковальский учёного.

Оба отвернулись друг от друга и принялись демонстративно напевать свои любимые мелодии, что вместе создавало стоны пьяного забулдыги.

Установка в сборе и готовности возвышалась почти у центра каменной гряды, напоминающей пирамиду, и пока была прикрыта маскировочной сеткой. Очертания её для непосвященных смахивали на что-то среднее между ручной зенитно-пулемётной установкой типа спарки максимов и большим телескопом в планетарии Крымской обсерватории. Рядом с ней и тоже под маскировкой покоились две батареи-аккумулятора и ещё непонятный ящик с проводами.

Ковальский поглядывал на часы каждые пять минут, Мешков в третий раз сверял записи своего ежедневника с показаниями приборов. Майор Семаков исправно занимал пост в полста метрах от них и… спал. Уморился в доску военинженер от беготни, переживаний, затем резкого бездействия и наступающей ночи.

Темнота, лёгкий горный воздух и пелена грозового фронта над горами. Редкие вспышки озаряли территорию Ингушетии, двигаясь на восток.

Мешков поправил очки, снова что-то замерил, записал, подсвечивая мини-брелоком.

— Профессор, ты ещё помигай фонарём, чтоб все снайперы наши были! — съязвил Ковальский.

— Прошу прощения! Подполковник, пожалуйста, установите шест в тот паз с раструбом! Пора уже! Очень плохо, что нет всей команды, но у нас ещё остался почти час, чтоб не паниковать и не бить в барабаны!

— Ой ты господи-и! — Ковальский поднял длинный телескопический металлический шест, похожий на десятиметровое удилище, воткнул в нужное место, защелкнул зажимы.

Молниеотвод. Точнее, молниеприёмник.

В наушниках раздался долгожданный голос Рогожина:

— Я Запал. Я Запал. Шурави в сборе! Идём в точку назначения. Полчаса — и на месте.

— Я Подпол. Слышу вас, Шурави. Ждём.

— Я Фотон. Я Фотон. Принято, — проснулся Семаков.

— Говори. И сразу хочу сказать, Чёрный, я церемониться не собираюсь, у нас дико мало времени, и ты — полутруп! Если ты за минуту не приведёшь мне более одного довода, по которому я решу, что…

— Командир, я всё понял, много текста! — перебил Рогожина пленный чёрный.

Никита и Ден обомлели. Ни фига се, орёл!

— Если вы гарантируете мне жизнь, хотя бы до возвращения домой… э-э… на вашу базу, то я доведу до вашего сведения и слуха вашего начальства…

— Послушай, голубок! — на этот раз прервал наёмника полковник. — Послушай и запомни одно — если ты, гусь лапчатый, ещё раз перебьёшь старшего по званию и главного здесь, в нашей миссии, а также будешь вешать лапшу мне про возвращение и моё начальство, типа жаждущее тебя созерцать, я, мля, жопу тебе на репу натяну, прижму вон тем валуном на ближайшие двести лет и скажу всем любопытным, что так и было! Понял? На базу ему, ишь! Ты больше нас можешь забыть о возвращении! Ясно, одноногий ты мой?

Речь была обезоруживающей. "Красава, командир! Я бы, наверное, сказать так не смог, а сразу по репе настучал!" — подумал Ден, приглядывая за чеченом.

— Итак? — отрезал монолог Рогожин. — Тебе минута, или валун ждёт! Слушаю.

— Крут командир!.. — начал наёмник.

— И я тебе не командир! Заруби себе, одноногий! — Рогожин встал, ноги на ширине плеч, и уставился на пленного.

— Меня и мою группу нанял известный мультимиллионер Доронин для обнаружения и спасения своей дочки! Вон она, среди ваших освобождённых…

— Холод! Копни под валуном ямку под его размеры, но в два раза короче, — обратился Рогожин к Дену, — мы ноги и голову его положим рядом с телом для потомков-археологов!

— Э-э, старшой! Извини, понял! Дослушайте, прошу вас! — заёрзал наёмник, бледнея.

— Быстрей, безногий!

— Я правду говорю! Сначала так и было. Всё обсудили с его людьми, получили аванс, фото дочки, оказавшейся по дурости в заложницах, начали готовиться. У меня было трое своих ребят, остальных, бывших головорезов из ДШБ, я нашёл…

— Мля, короче и главное!

— Есть! В столице ко мне в машину подсел человек. Поведал обо мне, нашей предстоящей миссии и ещё кое-что о моей команде, о чём знали только мы! Сказал, если я свалю или попытаюсь гнать пургу, то нас того… — наёмник провёл рукой по горлу, — нам это не страшно, но стало как-то херово идти на операцию под колпаком спецслужб.

— С чего ты решил, что он силовик?