За все с тобой рассчитаюсь - Джеймс Чейз

– А если у этой куклы возникнут скверные мысли? Я не должен спускать глаз с вас обоих.

Гомец резким движением оторвал шнур от розетки, взял телефон и прошел через комнату.

– У меня есть желание поговорить с тобой, – сказал он, – но она определенно ищет ссоры. Если она будет вмешиваться в наш разговор, то мы никогда не кончим.

– Ты заплатишь мне за это! – вдруг взорвалась Лоис. – Ну и манеры.., грязный сутенер!

– Закройся! – крикнул он, направляясь к ней.

– Ну, идем, – нетерпеливо сказал я.

Секунду он злобно смотрел на Лоис, потом повернулся, подошел ко мне и мы вышли в салон, закрыв за собой дверь.

Гомец устроился в кресле. Он провел рукой по своим грязным жирным волосам и смотрел на меня, как удав перед завтраком.

– А что ты делаешь во всем этом? – спросил он.

– Киллино хочет разделаться с тобой, мой мальчик, – сказал я, внимательно глядя на него. – Он прекрасно понимает, что единственная для него возможность быть переизбранным, это доказать избирателям, что он может быстро расправиться с типами, подобными тебе. Это его единственный шанс, и он им, как ты видишь, воспользовался. Он уже выдал тебя и выдаст таким же образом всех остальных своих друзей. Но ты, если хочешь, можешь помешать ему.

– Не беспокойся, я-то ему здорово помешаю, – сквозь зубы прошипел Гомец и сжал кулаки. – И я не нуждаюсь ни в твоей помощи, и ни в твоих советах!

– Все вы одинаковы, – сказал я, пожав плечами. – Ты рассчитываешь прийти к Киллино и убить его, не так ли? Но тебе это никогда не удастся. Он же прекрасно понимает, что ты постараешься отомстить ему и примет все меры предосторожности. Держу пари, что ты даже издалека не увидишь его до выборов. А после уже будет поздно.

Он нахмурился и стал покусывать губы.

– Так что же ты предлагаешь? – нервно спросил он.

– Есть отличная возможность погубить Киллино. Приходи сегодня в половине двенадцатого к номеру 46 на пристани. Разве тебе неизвестно, что Киллино ходит в эту коробку развлекаться? В подвальном же этаже есть комната, зарезервированная для его банды, куда все они ходят. Это тебя, надеюсь, не затруднит.

Немного подумав, он встал.

– Если это все, что ты можешь мне предложить, то убирайся! А в следующий раз, если войдешь сюда без приглашения, выйдешь отсюда ногами вперед!

– Как мне страшно! – иронически проговорил я, открывая дверь. – Если же ты обнаружишь в этом борделе Киллино, то для газет это будет выглядеть довольно мило. Ты этого не находишь? Джед Девис готов описать всю грязь, при условии, если будет иметь доказательства тому. А если подобного рода новость появится в газетах накануне выборов, Эду будет несладко.

– Убирайся! – повторил он.

Я с насмешкой посмотрел на него и вышел.

На границе Парадиз-Палм виднелись несколько жалких хижин. Дальше можно было заметить единственный в своем роде особняк, над дверью которого был освещен только номер здания – «46».

Я остановил «меркурий» на пустыре, поблизости, и осторожно направился к этому зданию, стараясь все время держаться в тени. Через открытую дверь до моего слуха доносилась танцевальная музыка. Сквозь щели штор на окнах пробивался свет.

Какой-то человек вышел из тени на свет и приблизился ко мне. Я остановился, положив руки на револьвер.

Но это был Хоскис.

– Салют, Джек! – сказал я – Видели вы сегодня утром «Морнинг Пост»?

– Ах, это вы! Видел. Это заставит Киллино призадуматься.

– Держу пари, что и вас тоже. Вы настроены немного повеселиться?

– Да, я думаю войти туда, – сказал он, подозрительно осматривая фасад дома. – Только я хотел бы знать, что из этого выйдет?

– Увидите. Не надо спешить. Сколько с вами людей?

– Шесть человек. Этого достаточно?

– Надеюсь. Только скажите им, чтобы они не показывались, пока. И пусть будут начеку. А пока они могут с пользой для себя провести время. Мне хотелось бы, чтобы они перерезали телефонные провода. Это возможно?

– Полагаю, что да. Но зачем все это?

– Мне очень не хотелось бы, чтобы в случае драки, были предупреждены флики Киллино. Мы и так будем достаточно заняты.

– Вы, надеюсь, не вслепую идете? – спросил Хоскис, который, видимо, все еще сомневался.

– Вы же видели, как я подал вам ваших кубинцев. Мне кажется, что вы можете доверять мне.

– Да, вы действительно хорошо продаете ваш салат, – сказал он. – Ладно, я отдам необходимое распоряжение. Я подождал, пока он вернулся.

– Они устроят это. Так мы войдем?

– Войдем. У вас, конечно, есть револьвер?

– Да. Но у вас, я надеюсь, есть разрешение на ношение оружия?

Я кивнул и мы вошли в здание.

Внутри располагался слабо освещенный бар и площадка для танцев. В углу, на желтом ковре, расположился оркестр, состоящий из пианиста, виолончелиста, саксофониста и ударника. У бара за прилавком стоял кубинец.

На площадке топталось несколько пар. У мужчин был обычный вид клиентов подобного рода коробок. Девушки танцевали полураздетыми. На них были надеты только лифчики, шелковые трусики, чулки и туфельки на высоких каблуках. Среди них были и довольно красивые.

Атмосфера была удушливой, жаркой и сырой одновременно: смешение запахов пота, духов и алкоголя. Бумажный серпантин свисал с потолка, как лишайник.

Мы протянули свои шляпы груму – китайцу и поискали глазами местечко в зале.

Я посмотрел на часы: было одиннадцать часов десять минут.

– Можете развлекаться в течение двадцати минут. В половине двенадцатого мы начнем работать, – сказал я.

Хоскис внимательно осмотрел высокую блондинку в белье из черного шелка, которая с недовольным видом облокотилась о стойку бара.

– За двадцать минут я не успею наделать глупостей; у меня не хватит времени. Лучше выпьем по стакану.

Блондинка смотрела, как мы приближались к бару.

– Хелло, красотка! – сказал Хоскис.

– Хелло, красавец! – ответила она.

– Что, если мы выпьем по стаканчику, – подмигнул мне Хоскис. – Я имею большой успех у блондинок.

– Не верьте ему, – сказал я девушке. – Этот тип ежедневно на завтрак ест орехи. Вот это, действительно, дает удивительный эффект!

Девушка, очевидно, приняла нас за пьяных и посторонилась. Кубинец, протирая стаканы, спросил, чего бы мы хотели.

– Три порции сухого виски, – сказал Хоскис. – И не суй свой палец в мой стакан. – Потом он обратился к девице:

– Скажи мне, курочка, ты не возражаешь, если я не буду делить тебя с другим? Ты для этого слишком хороша. У тебя нет подружки, которая могла бы заняться моим товарищем, чтобы нам побыть немного наедине?

– Он разве недостаточно взрослый, чтобы выбирать самому? – засмеялась она. – Коробка набита…

– Слышите! – сказал мне Хоскис. – Не охотьтесь на моих землях… Посмотрите вокруг себя…

Я ошалело смотрел на него. Он, безусловно, понимал жизнь. Кубинец поставил перед нами стаканы, и мы заплатили в два раза дороже, чем это стоило.

– Теперь ваша очередь, – Хоскис сделал широкий жест рукой и кивнул кубинцу. – Мой друг нас приглашает, иначе я бы не поехал с ним!

Я сунул кубинцу пять долларов. Девушка прижалась ко мне. Эти пять долларов решили вопрос. Это со мной она будет любезной и милой. Хоскис грустно посмотрел на нее. . – Ты, милашка, ошиблась в клиенте. Может быть, ты была недостаточно внимательна? – О, брось! Хоскис казался задетым. – А я-то подумал, что ты полюбишь меня бесконечно!

– Пошли его спать, – вздохнула блондинка, посмотрев на меня. – Он нас только расстраивает, – Мадам просит вас отправиться спать, – сказал я с улыбкой Хоскису. – Это возможная вещь? Он допил свой виски и вздохнул.

– Не сейчас. Я не буду портить вам удовольствие. Она ведь здесь не одна, от которой пахнет одеколоном. Я как раз вижу другую, которая подходит с моей стороны.

К нему действительно приблизилась довольно жирная рыжая девица, сильно напудренная, в трусах желтого цвета.

– Тебе нужно подкрепление? – спросила она у блондинки.

– Избавь нас, пожалуйста, от этого нудного человека, – сказала она, указывая пальцем на Хоскиса. – Он лопает только орехи и сидит без гроша.

Рыжая фыркнула.

– Верно, что у тебя нет ни гроша, мой дорогой? – спросила она Хоскиса.

– Я берегу свои деньги для рыжих. Ты попала в самую точку. Хочешь выпить?

– Пойдем потанцуем? – спросила меня блондинка.

– Вот-вот, идите-ка лучше танцевать, – подхватил Хоскис. – Моя подружка будет меня держать в тепле все это время.

Я проглотил виски и отвел блондинку на площадку. Танцевала она прилично.

После двух кругов по площадке я спросил ее:

– А кто держит эту коробку? Ее глаза округлились.

– А что тебе до этого?

– Послушай, к чему же делать из этого тайну?

– Действительно, ни к чему. – Глаза ее вдруг потеряли всякое выражение. – Это мадам. Ты это хотел узнать?

– Мадам? Которая?

– Мадам Дурелли, – вздохнула она. – Ты доволен?

– Я не собираюсь терпеть твое скверное настроение, – тихо проговорил я. – Если ты неспособна быть полюбезнее, я тебя оставлю.