Монструм - Полина Граф
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А еще он заноза в известном месте, когда наши взгляды расходятся! Да еще и Сара эта…
– М-да, неспроста о ней говорят как о Железной Деве. – Дан отвел глаза. Взгляд его потускнел. – Так странно. Они ведь оба попали в Соларум в одно и то же время. И так изменились за эти годы… – Он снова вздохнул. – Стефан стал раздражительным параноиком, а Сара… сам не понимаю, что с ней произошло.
– Но сейчас она готова нас убить, – заключил я.
– Нет, тебя она не убьет. Сара будет беспрекословно подчиняться приказам и поведет тебя к Паскалю. Она ответственнее остальных придерживается системы. Всё во имя Света.
– Мне она никогда не нравилась, – отстраненно пробурчала Фри, скрестив руки на груди. – Я понимаю, она чертовски сильная и одна из тех немногих протекторов, кто способен использовать квинтэссенцию эфира в бою… Но не может нормальный человек быть таким черствым.
– Мы все здесь ломаемся. Каждый по-своему. Ей еще повезло… – Дан замолчал, потому как дверной замок громко щелкнул.
Все резко вскочили с мест. Дан сотворил шпагу и взял ее наизготовку. Раздались шаги, мелькнула тень. Мы отступили.
А затем в гостиную вошла она. Моя мама. Она рылась в сумке и удивленно округлила глаза, когда заметила нас. Ее взгляд намертво вцепился в меня, а сам я взволнованно застыл, не зная, чего ожидать.
Но мама смягчилась и широко улыбнулась.
– Макс! – радостно воскликнула она и тут же бросилась меня обнимать. – Почему ты не предупредил, что заглянешь?
До этого я никак не мог вспомнить ее лица – оно металось в закоулках сознания, словно неуловимый сон, виденный тысячи лет назад. Мама стояла передо мной, все такая же бойкая и красивая, не сломленная пережитыми невзгодами. Я коснулся ее руки и погрузился в душу – родную и знакомую. Бескрайнее пшеничное поле золотилось в лучах солнца. Ветер мерно колыхал стебли, пуская нескончаемые волны. В Центре – высокое дерево с рубиновыми листьями, горевшее сотнями огней.
– Прости.
– Вечно ты обо всем забываешь, – с укором сказала мать.
Я обернулся к остолбеневшим товарищам. Фри удивленно вскинула брови, а Дан только сейчас спохватился и резко убрал шпагу за спину, хотя ее кончик все равно торчал у него над головой.
– О, ты с друзьями? – Мама наконец обратила внимание и на остальных.
Дан быстро развеял шпагу, и теперь за спиной у него оказалась только рыба.
– Да, мы ненадолго заглянули. – Я озадаченно почесал затылок. – Это Фри и…
Дан дерзко отодвинул меня в сторону и учтиво протянул руку моей матери.
– Меня зовут Дан Вуйцик, – сказал он, при этом не забыв выдать свою самую медовую улыбку. Минуту назад он распинался о тленности бытия, но вмиг собрался и вновь запестрел напыщенностью, словно павлин. – Я наставник вашего сына.
Мама с прищуром покосилась на Дана.
– При всем уважении, вы как-то молоды для наставника. Пожалуй, ненамного старше Макса…
И тут Дана заклинило. Клянусь, я видел, как в голове его заели все шестеренки. Фри что-то сдавленно крякнула в кулак. Дан явно растерялся. Сомневаться в его навыках – значит бить по больному.
– Слушай, а ты разве не должна была уехать? – поспешил перевести разговор на другую тему я.
Одна из немногих вещей, которые я все еще отчетливо помнил, было то, что мама отправилась на стажировку в соседний город.
– Так я сегодня и уезжаю. Только вещи заберу.
Она посмотрела на часы.
– Отлично, уже опаздываю. – Она скрылась у себя в комнате и вскоре вышла с уже собранной дорожной сумкой. Потом остановилась на пороге, чтобы поцеловать меня в лоб. Сентиментальный жест, но я не отстранился. – В следующий раз предупреждай заранее, – попросила мама. – Мне бы хотелось почаще тебя видеть.
– Хорошо, – кивнул я.
Прежде чем уйти, она задержалась и посмотрела на Дана.
– Да, молодой человек, рыбу можете оставить себе, если она вам так понравилась.
Она бы смутила Дана, если бы это в принципе было возможно.
– Вы очень щедры, – поблагодарил он.
Когда дверь за ней закрылась, Фри с облегчением сказала:
– А все прошло намного лучше, чем я думала.
– Ага, – опустошенно произнес я.
– На ней твердо висит морок, да? – полюбопытствовал Дан.
– Как только я оказываюсь вне ее поля зрения, она даже не помнит, что у нее был сын, – сказал я.
– Ты запретил выносить отсюда свои вещи, хотя знаешь, что, когда мать натыкается на них, морок начинает барахлить? Ты не возвращаешься, понимая, что это может навлечь на нее вред, но все равно не отпускаешь?
– Может быть, но…
– Не хочешь, чтобы она вконец забыла о тебе. – Дан подошел ближе. – Ты ведь понимаешь, что поддерживать контакт с семьей опасно?
Я понимал это лучше кого бы то ни было. Потому и не приходил сюда с тех пор, как перебрался в Соларум. Иронично, как много важного я забыл, но только не прошлое, причиняющее боль.
* * *
Одним из самых интересных проявлений потери памяти являются сны. Душа будто старается залатать себя, ищет обрывки и выдергивает из памяти важные отголоски подсознания, перемалывая их в дикую кашу. Так что, если во сне вы часто и четко видите куски прошлого, то вполне вероятно, что вы потеряли какие-то воспоминания.
Я падал в бесконечности, густой и тягучей, словно мед. Тихо и спокойно. А затем все вдруг затвердело, обрело краски. Падение ускорилось. Что-то с силой набросилось на меня, в нос ударил смрад разложения. Передо мной оказался тот самый подросток-сплит. Фри только что вылетела на улицу и не могла помочь. Монстр повалил меня лопатками на каменные ступени. Позвоночник едва не треснул, нож выскочил из рук. Я изо всех сил отталкивал напиравшего сплита, чувствуя, как пальцы вязнут в жиже. Тот рычал со странным свистом, от которого замирало сердце; извивался, стараясь приблизиться. С каждым мгновением сплит становился больше и тяжелее. Разлепив глаза, я увидел, что его одежда почти скрылась под новой кожей, вокруг голодных маслянистых глаз проступила костяная маска, а третья пара конечностей практически сформировалась. Сплит широко раскрыл пасть, усеянную лесом неровных и тонких клыков. Его челюсть отвисла настолько, что щеки порвались, точно прогнившее мясо. Из глотки мне на грудь пролилась черная масса.
Монстр уже заслонил от меня неяркий свет ламп и стал настолько тяжелым, что я не мог дышать. Сплит яростно давил и щелкал клыками.
Адская, неестественная тварь.
Из последних сил я уперся в него
