Новый альбом - Павел Тетерин

Снизу бассейн был подсвечен яркими лампами, и свет, проходя сквозь поверхность, разбивался тысячей бликов, окрашивающих в загадочные цвета лица сидящих в первых рядах болельщиков и белый кафель окружающего бассейн пространства.

Заиграла музыка, и зал оживился — соревнования начинались. Лёха грубо толкнул сына.

— Смотри, слышь.

Музыка становилась всё громче, и через несколько минут распахнулись большие двери с правой стороны бассейна, и оттуда вышли спортсмены.

Зал взорвался аплодисментами, мужики повставали со своих сидений, воздух вокруг наполнился свистом и приветственными криками. Илья с сыном остались сидеть на своих местах, внимательно глядя вниз — на выходящих из раздевалок людей.

Спортсменов было четверо. В глаза сразу бросалась разница между ними — все разного роста и комплекции, один — накачанный поджарый крепыш с татуировками на руках, еще один подобного телосложения, но чуть выше, со смуглой, почти тёмной кожей. Третий, вставший на ближайший к ним помост, был полным и коренастым, с блестящей в лучах ярких ламп абсолютно лысой головой. И четвертый — худой, нескладный длинный парень с белой молочной кожей. Ссутулившись, он стоял на своём помосте, наклонив голову вниз и рассматривая мерцающую поверхность перед собой. Ну, этот вряд ли долго продержится — брезгливо подумал Лёха, рассматривая его нелепую фигуру. Слишком хлипок.

На всех были одеты специальные плавки и очки, плотно прилегающие к голове. Тела спортсменов блестели в лучах ламп, освещавших помост. На участников соревнований наносились специальные крема или мази, защищавшие кожу, рецепты которых тренеры хранили в строжайшем секрете, и именно из-за них появлялся этот блеск, от которого иногда казалось, что на помостах стоят не живые люди, а пластиковые манекены. Леха с интересом разглядывал четыре застывших в ожидании стартового выстрела фигуры и медленно потягивал пивко, предвкушая интересное и щекочущее нервы зрелище.

Вдруг тяжёлая музыка, ревевшая из расположенных по залу колонок, почти стихла, и на небольшую, покрытую ковролином площадку возле бассейна вышло три мужчины в костюмах — видимо, какие — то шишки или организаторы соревнований, решил Лёха. Один из них взял микрофон и затянул обычную приветственную речь — спонсоры, проделанная работа, спасибо тем-то и тем-то. Лёха всегда пропускал это словоблудие мимо ушей, не вникая в подробности. Он снова приложился к бутылке с пивом и посмотрел на сына. Тот сидел, сдвинувшись на край кресла, и внимательно слушал приветствие, вытянув шею. Сразу видно, в первый раз. Ну, пусть слушает, если хочет. Один хрен, самое интересное начнется потом.

— И мы очень рады, что интерес к нашему виду спорта остаётся на стабильно высоком уровне — голос говорившего искрился радостными нотками — … и полные залы — лучшая благодарность за все наши труды и старания. Значит, любят люди наше дело, не зря работает уважаемый оргкомитет!

Зал одобрительно загудел.

— Ну, довольно слов! — повысил голос ведущий. — Мы начинаем! Ежегодный Чемпионат Силы Духа открыт! Ура, друзья!

Трибуны снова взорвались криками, свистом и топотом. Ведущий выдержал паузу, подождав, пока народ немного успокоится, затем поднял руку вверх. Шум начал стихать, болельщики быстро рассаживались обратно на свои места, возвращаясь к своим пакетам с чипсами и бутылкам — у кого с пивом, у кого — с чем покрепче. Участники заплыва встали наизготовку, ожидая сигнала. На несколько мгновений повисла почти абсолютная тишина — все взгляды устремились вниз, где стояли четыре почти голых человека, готовые померяться силами за звание чемпиона года. Ну, и за огромный денежный приз, конечно же.

Прогремел выстрел, и спортсмены бросились вниз.

Это был один из самых интересных моментов соревнования. Смотреть, как кто из них закапывается в битое стекло, было очень любопытно. Все использовали разные техники, и от правильного входа зачастую зависел итог борьбы. Там же, кстати, и появлялась первая кровь — некоторые неудачники так неловко входили в верхний слой, что под ними успевала набежать приличная лужа прямо с самого начала, уже возле помостов. В ярких лучах подсветки снизу она смотрелась очень эффектно, окрашивая стекло и блики вокруг оттенками чистого красного цвета.

Вот и сейчас — Леха, чуть приоткрыв рот и сжав в руке уже успевшую немного нагреться бутылку с пивом, жадно смотрел, как четыре фигуры быстро зарываются в искрящуюся поверхность бассейна. Особенно хорошо, надо заметить, дело шло у самого тощего — он сразу как-то лег, аккуратно закопался и начал двигаться — сначала медленно, затем чуть быстрее — видимо, он был всё-таки неплохо подготовлен, несмотря на свой жалкий внешний вид. А вот качок что-то подкачал — он нелепо дергался, войдя только наполовину, и сидевшие на трибунах неподалеку от него люди уже недовольно улюлюкали и свистели.

— Давай, крепыш, даваааай! — заорал Лёха. — Давай шевелись, чё ты разлёгся как на пляже! Вперёд! — он сунул два пальца в рот, пронзительно свистнул и, довольный собой, полез под сиденье за новой бутылкой.

Наконец крепыш закопался полностью и начал двигаться вперёд — уже сильно отстав от своих противников. Хоть он и долго возился, порезаться, видно, успел не сильно — красных пятен вокруг него было немного. Зато пухлый, наверное, переоценил свои силы и переусердствовал — он шел почти вровень с тощим, но за ним уже тянулся заметный красный след.

Вокруг орала, свистела и улюлюкала толпа. Мужики, разгоряченные алкоголем и видом первой крови, вопили и подбадривали спортсменов, как могли. На участников соревнований принимались ставки, и немалые, и это придавало многим зрителей особенный энтузиазм. Леха, во всей этой нелепой суете с ребёнком, ставку сделать не успел, поэтому сегодня наблюдал за заплывом из чисто спортивного интереса.

Тем временем четвёрка разменяла первую треть дистанции. Почти догнав вырвавшегося вперёд дохляка, шедший вторым номером лысый вдруг внезапно задергался и резко выкарабкался из под слоя стекла наверх. Зал вокруг неодобрительно загудел — за выход на поверхность снимали баллы, и шансы на победу у толстяка сейчас существенно сократились. Выскочив, он начал тереть правую сторону лица руками, что-то бормоча себе под нос. Приглядевшись, Лёха увидел, что у него сползли очки, и из-под пальцев, которыми он тщетно пытался что-то вытащить, уже бежали тонкие красные струйки. Наверное, повредил глаз. Вот олух, не мог нормально проверить снаряжение перед началом, злорадно подумал он. А теперь сидит там, время теряет. Его тучное тело, наполовину закопанное в бассейн, то тут, то там облепляли осколки стекла, воткнувшиеся в мягкое и рыхлое тело. От дежурившей возле раздевалок команды медиков к нему уже спешили двое санитаров в белых халатах. Леха несколько раз громко свистнул неудачнику — нечего рассиживаться, пусть пошевеливается, затем хлебнул пива, рыгнул и вспомнил про сына. Он повернулся к соседнему сиденью.

Илья сидел и широко раскрытыми глазами смотрел на разворачивающееся внизу действо. Вцепившись побелевшими от напряжения пальцами себе в коленки, он вытянулся, как струна, и сильно побледнел. Губы дрожали, как у нервной истеричной бабы. Кажется, он сейчас разревётся. Ну этого только нам сейчас тут не хватало — раздражённо подумал Лёха.

— Эй, ты чё там, а? — недовольно потряс он сына за плечо. — Чё ты, расклеился там, что ли? Смотри, нам тут ещё долго сидеть. Эй, слышь? — он потряс маленькое костлявое плечо ещё раз.

Илья вздрогнул, повернул голову и посмотрел на отца. Лёха уперся тяжёлым взглядом в широко распахнутые глаза ребёнка.

— Ну, чё ты дрожишь, как осиновый лист?

— Я не дрожу — еле слышно шевеля губами, ответил Илья.

— Да? — строго, с нажимом переспросил Лёха. — Точно?

Илья кивнул и повернулся обратно к бассейну, весь как будто съежившись и став ещё меньше в своем кресле.

— Смотри у меня. А то будешь нюни распускать, не буду тебя больше с собой брать никуда. Мне плаксы не нужны, слышь?

Сын опять робко кивнул, и Лёха, отвернувшись, снова забыл про него и продолжил следить за разворачивающимся внизу состязанием.

Двое санитаров уже успели подбежать к толстяку. Один поддерживал спортсмена за плечи, а второй, запрокинув ему голову, внимательно рассматривал правый глаз. Что-то аккуратно подправив, он встал и махнул жюри рукой. Мол, все в порядке, можно продолжать. После этого медики, как по команде, подскочили и поспешили обратно к своим местам, оставив толстяка одного. Тот, еще немного поковырявшись со своим глазом, начал зарываться обратно — по правилам заплыва двигаться совсем по поверхности было нельзя. Так, кажется, получалось больше травм — Лёха слышал что-то такое от кого-то из своих приятелей. Повозившись в осколках, толстяк наконец вытянулся под верхним слоем и продолжил состязание.