Роман строгого режима - Кирилл Казанцев

— Слушай, ты, — проворчала она, — я что, одна должна убирать за твоими проглотами? Истерику хочешь? Сейчас будет.

— Ой, да иду уже, — раздраженно проворчал Антон, выбросил окурок в бассейн, схватил пса за ошейник и поволок в дом.

Двое в кустах облегченно перевели дыхание.

— И зачем мы здесь? — совершенно справедливо заметила Татьяна.

— Не знаю, — проворчал Корчагин. — Набить бы морду этому кренделю, да рука не поднимается…

— Понятно, — усмехнулась Татьяна. — А я считала, что мы союзников ищем. В каком-то странном месте мы их ищем.

— Слушай, Татьяна, шла бы ты домой, — рассердился Алексей. — Ну скажи, чего ты за мной таскаешься? В тюрьму захотелось? Я просил тебя помочь, но не так же… — «А хочу ли я, чтобы она ушла?» — вдруг как-то сконфуженно подумал Корчагин. Странное дело, он начинал привыкать к тому, что эта женщина всегда под рукой. Привыкал к ее ворчанию, обидам, язвам.

— Вот обижусь и уйду, — надула губки Татьяна. — И мудохайся тогда один в своем дерьме. — Подождала, не услышала в ответ ничего резкого, осведомилась нейтральным голоском: — Что дальше, Лешенька?

– Есть план, – ответствовал Корчагин, – но ощущается нехватка личного состава. Не знаю, как ты, а я в ближайшее время собираюсь навестить свои конюшни, обзавестись подходящим транспортом, а заодно посетить отчий дом и поплакать над родным очагом…

По имеющейся информации, в частном доме, примыкающем к конюшням, в данный исторический момент никто не проживал. Управляющий хозяйством убыл по делам на несколько дней, а с семьей у него не сложилось. Ночь была безоблачной, взошла луна, озарив склонившиеся над долиной горы, приземистые строения конюшен, шапки бурьяна за оградой. Похрапывали лошади в стойлах. У сторожа в будке работал телевизор. Похоже, все было спокойно. Две фигуры, одна из которых переносила на плечах рюкзак, перебежали открытое пространство, закопались в бурьяне. Потом обогнули хозяйство по периметру, подкрались к крыльцу жилого строения. Яркая луна осветила чугунную скамейку у крыльца, заброшенный колодец, примыкающий к дому гараж. Дрогнуло сердце — за все эти годы здесь, похоже, ничего не изменилось…

— Слушай, а с кем это ты трепался по телефону? — зашептала Татьяна. — Деловой такой, болтал, как все нормальные люди…

— С кем надо, с тем и болтал, — огрызнулся он. — Много будешь знать, Татьяна, не доживешь даже до рассвета.

Он бесшумно взлетел на крыльцо, потянул на всякий случай дверь. Закрыто. Значит, никого в доме. Несколько минут он возился с отмычкой. Обращению с этой штукой его обучил на зоне один бывалый квартирный вор — добродушный и приветливый человек. Дверь отворилась без скрипа, он просочился внутрь, пропустил Татьяну и прикрыл дверь. Все такое родное, пусть мебель другая, что-то переставили, что-то выбросили. Но какое наслаждение оказаться в отчем доме! Кажется, сейчас шагнешь в спальню, а там на кровати разметалась Лида, ждет, что он принесет ей из холодильника что-нибудь вкусненькое… Он зажмурился от сладости воспоминаний, потом открыл глаза, шагнул-таки в спальню. А вдруг?..

Ошибка просто фатальная! Вечно эти сентиментальные сопли не дают работать! Дрогнул застоявшийся воздух, он поздно учуял запах табака… А Татьяна уже подталкивала в спину — мол, чего чешешься, лирик хренов? Метнулось что-то наперерез, он уклонился от удара, но потерял равновесие и отвалил в сторону с подломившейся ногой! Засада! А Татьяну уже втаскивали в комнату, уже куда-то швыряли — она сдавленно восклицала, ударилась о стену… Звук взводимого курка, и Корчагин уже летел к кровати, перекатился, сбив какой-то столик. Вспыхнул фонарь, метались тени. Снова кувырок — теперь уже через кровать, сдавленный хрип:

— Серый, мочи… — Он поджал колени, пока не угодил в перекрестие лучей, и когда на него метнулось что-то бесформенное, ударил по уровню живота обеими пятками. Удар выдался на славу! Участника засады отнесло и так впечатало в стену, что он даже охнуть не успел — пал бесчувственной тушей. И сбоку пронзительная выпь — слава богу, в мужском исполнении! — похоже, Татьяна впилась в своего противника зубами. Удар головой, хруст, хищное урчание с женскими интонациями. Ну, ничего себе женщины в русских селеньях… Нужно помочь. Он снова колесом покатился по кровати, различая в темноте лишь зыбкие очертания, уткнулся во что-то мускулистое, хрипящее, мужское, отправил кулак в грудину и сжал предплечьем горло, обняв себя свободной рукой за «рабочее» плечо. Противник долго не мучился, обмяк.

— Ты в порядке? — прохрипел он.

— Ох, Лешенька, не спрашивай… — жалобно прозвучало из угла.

— На месте! — грозно гавкнули с порога, вспыхнул фонарь, озарив скрюченные под кроватью тела. Пискнула Татьяна, а Корчагин почувствовал, как щекотливая прохладная змейка заструилась по хребту. Ствол был нацелен точно в лоб, а трясущийся палец уже оттягивал крючок. Приказано взять живым, но кто осудит, если взяли мертвым? Третий объявился! Находился в соседнем помещении, прислушивался к шуму драки, поджидая момента… Дьявол! Он ведь должен был помнить, что все «знаковые» места в этом городе находятся под надзором! Корчагин обязательно посетит свой дом! Позиция зверски неудобная, в рюкзаке — портативные «Кедры», которые он отобрал у парней, прессовавших пасечника, запас боеприпасов — но рюкзак он скинул еще перед порогом…

— Ну вот и всё, — злорадно ухмыльнулся удачливый участник охоты. — Спалились, голуби. — Он завозился, похоже, извлекал то ли рацию, то ли сотовый.

За спиной у него многозначительно кашлянули. Он обернулся — и получил мощный разряд в лоб обухом топора! Повалился как подкошенный, воздержавшись от комментариев. Упало оружие, упал фонарь, звякнул о стену топор, исполнивший свою историческую миссию…

Молчание затягивалось, становилось каким-то глупым. Невнятное тело колебалось в дверном проеме, дышало как-то подозрительно, со свистом. Многозначительный запах растекался по помещению — тяжелый, неприятный, впрочем, в этот щекотливый момент он не вызывал особых отрицательных эмоций. Обычный запах перегара…

— Кто ты, добрый человек? — сглотнув, осведомился Алексей. — Освети лицо и назови пароль.

Спаситель хрипло гоготнул, поднял работающий фонарь и направил его снизу — на подбородок. Проявилось что-то жуткое, безобразное, из самых запущенных глубин подсознания. Небритая челюсть, впалые щеки, воспаленные глаза, запавшие в черепную коробку. При этом обладатель роскошной физиономии начал издавать утробные кладбищенские звуки, направил фонарь на свою «топорную работу», скрюченную под ногами, и удовлетворенно констатировал:

— Кажется, я ему угодил.

— Не въехал, — пробормотал Корчагин.

— Коптелый, а почему ты трезвый? — изумленно спросила Татьяна. — Ты был в дугу, в стельку и в коромысло. Ты не мог так быстро протрезветь…

— Сам в шоке, фартовые мои, — осклабился Коптелый. — Хотя с чего вы взяли, что я трезвый? Я бухой в дымину — просто у меня состояние опьянения проходит последовательно несколько стадий — как вперед, так и назад. Мне стало совестно после вашего ухода, я просидел минуту в бочке, долбанул еще чуток и вернулся, так сказать, на предыдущий уровень. Начал рассуждать, куда вы могли податься. Все это сложно, вам не понять, друзья мои, поскольку вы еще не побывали в шкуре профессионального алкоголика. Я тут, кстати, осмотрелся между делом. Этих кексов было трое. Мы одни. Можем чем-нибудь заняться.

— Потрясающе, — заключила Татьяна. — Всё это так же реалистично, как монгольский автопром. Коптелый, ласточка, милый наш, как же мы рады тебя видеть…

Шура удовлетворенно крякнул, направил на них фонарь и заржал.

— А вы клево смотритесь там вдвоем. Леха, чего это у тебя — женский батальон «Краповые трусики»? Танька, ты чего в угол забилась? Боишься, что ли?

— Боюсь, Коптелый, — призналась Татьяна. — Рада, но боюсь.

— Господи, Шура… — Алексей непростительно тормозил. Он подлетел, заключил друга в суровые объятия, стал лупить его кулаками по спине, выражая неуемный восторг.

— Шура, ты молодец…

— Да ладно, — смутился Коптелый. — Знаешь, Леха, я где-то слышал замечательную фразу: жизнь нужно не растягивать, а наполнять. Водкой я ее уже наполнил, пора бы сделать что-нибудь еще… Ну ладно, раздавишь, — запыхтел он недовольно. — В общем, вы тут это… занимайтесь, если чего-то недоделали, а мне нужно срочно принять антикризисные меры…

— Народ, разбирайте «макарычей»… — бормотал Корчагин, ползая с фонарем по полу. — Ищите у них запасные обоймы, нужно валить отсюда…

Они возились, натыкаясь друг на друга, а Коптелый уже орудовал в смежной гостиной — он нашел там холодильник — причем не пустой, о чем не преминул сообщить. Что-то звякнуло, забулькало — Алексей уже догадывался, в чем заключались «антикризисные меры».