Гарри из Дюссельдорфа - А Дейч

В стихотворениях Гейне звучала тема неразделенной и несчастной любви. Он вернулся к этому, но уже подругому. В первых стихах были ночные страхи и волшебство мертвенно-бледной луны, от них веяло кладбищенской жутью. Теперь лирика Гейне светилась солнечным светом, дышала запахами весенней листвы, сверкала в уборе цветов, звучала хором птичьих голосов:

В чудеснейшем месяце мае

Все почки раскры.лися вновь.

И туг в молодом моем сердце

Впервые проснулась любовь.

В чудеснейшем месяце мае

Все птицы запели в лесах,

И тут я ей сделал признанье

В желаньях моих и мечтах.

Жизнелюбие и простота немецкой народной песни, внесенные в поэзию предшественниками Гейне - Гёте, Бюргером, Вильгельмом Мюллером, - жили в поэзии Генриха Гейне. Леса и луга, ручейки и реки, плывущие в небе облака и земля, покрытая пестрым цветочным ковром, - все жило в стихах Гейне. Для птиц и растений, для земных цветов и небесных звезд поэт нашел язык, и ему хотелось выразить своими стихами все скорби и радости мира:

Недвижны в небе звезды,

Стоят и сквозь века

Друг другу шлют влюбленно

Привет издалека.

И говорят друг с другом

Тем чудным языком,

Что никакому в мире

Лингвисту незнаком.

Но я изучил и запомнил

Его до скончания дней.

Грамматикой мне служило

Лицо ненаглядной моей.

Гейне назвал этот цикл стихотворений "Лирическое интермеццо". Это был как бы поэтический антракт между двумя трагедиями, входившими в сборник. Гейне рассказал историю любви - от ее зарождения в дни сияющей весны и до печального конца, когда поэт решает похоронить свою неудачу со скорбями и горестями на дне морском:

Дурные, злые песни,

Печали прошлых лет

Я вас похоронил бы,

Да только гроба нет.

А знаете, вы, люди.

На что мне гроб такой?

В него любовь и горе

Сложил я па покой.

Стихотворения "Лирического интермеццо" почти все короткие, в восемь или двенадцать строк. "Из своих скорбей великих я делаю маленькие песни", писал Гейне и называл эти песни "коварно-сентиментальными".

И розы на щечках у милой моей,

И глазки ее незабудки,

И белые лилии, ручки-малютки,

Цветут все свежей и пышней...

Одно лишь сердечко засохло у ней!

Какой неожиданный конец для лирического стихотворения!

Такая насмешливая, ироническая концовка раскрывала смысл стихотворения, показывала непрочность капризной и жестокосердной любви. Поэт умел передать и горькое чувство разочарования, и трагедию одиночества:

На севере диком стоит одиноко

На горной вершине сосна,

И дремлет, качаясь, и снегом сыпучим

Одета, как ризой, она.

И снится ей все, что в пустыне далекой,

В том крае, где солнца восход,

Одна и грустна на утесе горючем

Прекрасная пальма растет.

Романтическая грусть, глубина чувства придавали поэзии Гейне особое, неповторимое обаяние. Он много говорил о ненонятости и об одиночестве, а сердце поэта искало дружбы и подлинного товарищества.

Когда осень позолотила листья берлинских парков и все чаще стал сеять мелкий дождь, Гейне, охваченный тоской, решил навестить друга - Эвгена фон Брезу. Тот жил теперь в Польше и в каждом письме звал к себе Генриха.

Гейне пробыл несколько недель у Эвгена, в поместье его родителей. Быстро прошли дни сердечного и глубокого общения с другом, страдавшим от вынужденного безделья в деревенской глуши. Генрих видел роскошь шляхетских пиров, шелк и бархат польских магнатов и рядом с этим - жалкие деревни с глиняными домиками, крытыми соломой, бедных крестьян, гнущих спину перед своими панами. Вес это угнетало поэта. Он понимал, что и за пределами Германии народ живет в нищете и трудится на других. Гейне задумал написать очерк о Польше. Он надеялся, что ему удастся высказать мысль об аристократии как о жестокой и грозной силе, против которой должен выступить народ и в Германии и за ее пределами. Быть может, прусские цензоры будут милостивее к нему, если дело касается Польши. Свои наблюдения над жизнью и образом мыслей поляков Гейне тщательно записывал. Он отмечал глубокие патриотические чувства польского народа и его стремления к свободе. "Любовь к отечеству у поляков - великое чувство, в которое вливаются все прочие чувства, как река в океан, - записывал Гейне. - Если отечество-первое слово поляка, то второе его слово-свобода. Прекрасное слово! Но... свобода большинства поляков не божественная, вашингтоновская; лишь незначительное меньшинство, лишь такие мужи, как Костюшко, понимали и стремились распространить ее. Многие, правда, с энтузиазмом говорят об этой свободе, но не собираются освободить своих крестьян".

Из таких записей возник очерк "О Польше", который появился в "Собеседнике", значительно смягченный цензурой. Но и в таком виде он вызвал озлобление прусских аристократов. "Эта статья сделала меня смертельно ненавистным у баронов и графов", - признавался Гейне в письме к своему другу Зете.

Перед отъездом из Берлина Гейне подготовил новую книгу и решил передать ее издателю Дюмлеру. Она называлась "Трагедии вместе с "Лирическим интермеццо".

Вернувшись в столицу, Гейне в январе 182,3 года отправил рукопись Дюмлеру с письмом, где характеризовал свои стихотворения как "цикл юмористических песен в народном духе". Поэт добавлял, что "образчики их печатались в журналах и своей оригинальностью вызвали интерес, похвалы и горькие упреки... О своей поэтической ценности я, конечно, не могу судить. Замечу только, что поэзия моя пользуется необычным вниманием во всей Германии и что даже враждебная резкость, с которой о ней кое-где говорили, является неплохим признаком".

Дюмлер согласился напечатать книгу Гейне. Поэт переживал радостное чувство, читая корректуру; вносил исправления в отдельные строки, иногда менял последовательность стихотворений "Лирического интермеццо", добиваясь логического перехода от одной песни к другой.

В литературных салонах Гейне выступал смелее, охотнее читал стихи, выслушивал похвалы, а порой и попреки. Некоторые не понимали его резких переходов от пафоса и возвышенного стиля к иронической шутке, насмешке над косностью быта, мещанской узостью, дворянским высокомерием. Во всяком случае, было ясно одно:

Гейне стал заметным человеком в литературной среде Берлина. Круг его знакомых расширился. Он сблизился с Адальбертом Шамиссо, своеобразным поэтом и прозаиком. У Гейне было нечто общее с Шамиссо. Оба относились отрицательно к тем романтикам, которые искали свой идеал в прошлом. Познакомился Гейне с Ламот Фукс, автором фантастической повести "Ундина", с видным юристом Гансом, с другими учеными и писателями.