День восьмой - Торнтон Найвен Уайлдер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Нам почта без надобности, – пробормотал Джон и тронулся дальше, а через час увидел то, что хотел.
Это была лавчонка, с самыми разнообразными товарами и с коновязью, а рядом с ней – кузница с небольшой наковальней для изготовления подков, несколько домишек и лестница, что вела к причалу на реке. Ниже по течению он увидел огни – как ему показалось, на маленьком островке, – поэтому повернул назад, проехал примерно милю к северу от городка и, спешившись, устроился на ночлег.
Проснулся Джон на рассвете и сквозь туман увидел длинную баржу с лесом, что скользила вниз по реке. В рулевой рубке был зажжен фонарь. Ему даже почудилось, что оттуда доносятся голоса, и запах только что сваренного кофе и зажаренного бекона.
На высокогорье в Андах легкое дуновение ветерка может вызвать сход лавины. Так произошло и с Джоном Эшли, которого воображаемый запах кофе и бекона лишил самообладания. Он вдруг опять очутился в «Вязах», вернулся к работе, которую любил, ощутил немыслимую усталость от затянувшегося процесса, когда видел гордое лицо Беаты в десяти ярдах от себя, услышал пение Лили, а также слова всегда уверенного в себе Роджера, осмотрительной Софии и шумные проявления любви Констанс. Зажав голову между коленями, он завалился на бок, потом перекатился на другой. Душевные страдания зрелого мужчины рождаются в молчании и неподвижности, только вот Джон Эшли не был зрелым мужчиной, поэтому стонал, ревел и выл.
Солнце стояло в небе уже несколько часов, когда он вернулся в городок, привязал Евангелину к коновязи, вышел на обрыв и долго смотрел на реку, стоя спиной к лавчонке. Джон понимал, что обращает на себя внимание: множество глаз внимательно рассматривают его и оценивают лошадь, – наконец, развернулся, перешел дорогу и, кивнув зевакам, стоявшим на крыльце лавки, вошел внутрь. Пять человек собрались возле холодной печки, но никто кроме хозяина заведения, даже не поднял головы. Эшли пробормотал что-то вроде приветствия и услышал то же самое в ответ, потом попросил коробку имбирного печенья и, расплачиваясь, словно невзначай показал несколько долларовых бумажек. Пока он жевал печенье в задумчивой тишине, любопытство присутствующих достигло апогея, еще несколько мужчин вошли в лавку.
– Откуда ты, сынок? – поинтересовался наконец хозяин.
Большим пальцем указав на север, Эшли улыбнулся:
– Из Канады.
– Долгая дорога! – удивился хозяин, и его слова эхом разнеслись по всей комнате.
– А я не тороплюсь. Покрутился немного в Айове, пытался разыскать брата.
– И что теперь?
Эшли продолжал неторопливо жевать, а в дверях тем временем собралась небольшая толпа из мужчин и мальчишек, к крыльцу подъехала повозка.
– Позавтракать здесь можно? Яйца, бекон? Доллара на два, – поинтересовался Джон.
– Конечно. Эмма! Приготовь парню яичницу с беконом и мамалыгу.
В двери за стойкой показалась женщина и уставилась на Эшли. Тот приподнял шляпу.
– Очень любезно с вашей стороны, мэм.
Хозяйка исчезла, и опять повисла тишина.
– И где теперь собираешься искать брата? – заговорил наконец лавочник.
– До меня дошли слухи, что его видели в Новом Орлеане.
– Ничего себе!
Эшли посмотрел на хозяина и вроде бы ненароком сказал:
– Тут недалеко, в Джилкристс-Ферри, один мужик предложил двадцать четыре доллара за мою лошадку. Как, кстати, ваше местечко называется?
– Ходжес.
Мужчины, столпившиеся в дверях, тут же обернулись, а несколько человек даже выскользнули из лавки и присоединились к кружку, который образовался вокруг лошади, уже негромко обсуждая цену. Продолжая жевать, Эшли вышел на крыльцо, обратив взор на реку.
– На этих баржах с лесом набирают людей – без оплаты, за проезд?
– Кого-то берут, кого-то – нет.
– А здесь останавливаются?
Раздались тихие смешки.
– Не любят они берегов, поэтому стараются держаться подальше. Видишь островок ниже по течению? Это Бреннан, и там они время от времени останавливаются. Вон две баржи и сейчас стоят.
Один из парней попытался посмотреть у лошади зубы, но та прижала уши и фыркнула. Эшли даже не посмотрел в ее сторону: спокойно вернулся в лавочку и сел на бочонок с гвоздями, не спуская глаз с двери. Вскоре вошла Эмма с оловянной миской в руках, а с улицы послышалось конское ржание. В лавку периодически кто-то заходил и что-то по мелочи покупал. То и дело раздавалось ржание Евангелины.
Джон невозмутимо завтракал, пока возле дверей не возникло движение. Зеваки расступились, и на пороге появилась низенькая полная женщина лет пятидесяти. Окинув взглядом помещение, она решительно подошла к Эшли. На ней были жакет и юбка из джинсовой ткани, из которой шьют рабочую одежду. Мужская кепка с повернутым назад козырьком плотно сидела на коротких вьющихся волосах. Обветренные щеки горели румянцем, который по яркости не уступал шарфу, обмотанному вокруг шеи. Ее манеры не отличались ни мягкостью, ни учтивостью, но в серых глазах то и дело появлялись смешинки.
– Тридцать долларов, – заявила дама без предисловий.
Эшли быстро взглянул на женщину, а потом, подцепив мамалыги, поднес вилку ко рту.
– Это вы только что подъехали на повозке?
– Я.
– Можно посмотреть на вашу лошадь?
Женщина усмехнулась и двинулась к выходу, а Эшли проглотил очередную порцию мамалыги, и двинулся следом. Незнакомка стояла возле Евангелины, а та тыкалась ей в плечо, от которого явно пахло овсом.
– Тридцать два, – сказал Джон, тщательно осмотрев ее лошадь. – И найдете, кто перевезет меня на Бреннан.
– Договорились. Пойдемте со мной.
Заплатив по счету, Эшли попрощался с компанией, а потом вскочил в седло и отправился верхом вслед за повозкой. Через десять минут они свернули к воротам, и Джон увидел вывеску «Миссис Ходж. Сено и корма».
– Виктор! Иди сюда! – позвала кого-то спутница.
Из амбара выскочил паренек лет шестнадцати.
– Как лошадку зовут?
– Евангелина.
– Классное седло! Откуда? – спросила миссис Хадж.
– Приятель дал.
– Я такое видела всего раз. Это индейская работа. Виктор, поставь Евангелину в стойло Джулии и задай ей овса. Я сбегаю в дом, взять кое-что. Повозка пусть постоит пока здесь. А еще принеси мешок кукурузы.
Евангелина даже не обернулась, когда ее уводили.
Миссис Ходж отсутствовала недолго, а когда вернулась, в руках у нее был старый саквояж, который она и протянула Эшли, прежде чем повернулась к помощнику:
– Виктор, отвезешь этого джентльмена к Динклеру. Отнеси мешок в лодку и жди там.
Парнишка зашагал вниз по лестнице к мосткам, а миссис Ходж достала из кармана старый бесформенный кошелек и вложила его в руку Эшли.
– Лошадь с таким седлом стоит пятьдесят долларов. Кукурузу отдай Вину Динклеру, владельцу лавки на Бреннан-пойнт. Скажешь, от миссис
