Чистка - Эдуард Даувальтер

Наконец Ягода связал Радека с Бухариным, признав свои преступные контакты с ними. В этом протоколе допроса было достоверно все, кроме одного – рассказа Ягоды, как он с Булановым пытался убить Ежова. Новый нарком Ежов, несмотря на доверие ЦК всегда боялся, что его могут связать с правыми и искал пути противопоставления им. Что может быть лучше этого, как не попытка правых «убить» Ежова. Кто после такого заподозрит Ежова в связях с правыми? Михаил Фриновский свидетельствовал: «Безусловно, тут ЕЖОВЫМ руководила необходимость прикрытия своих связей с арестованными лидерами правых, идущими на гласный процесс.

По существу отравления ЕЖОВА. Мысль об его отравлении подал сам ЕЖОВ – изо дня в день заявляя всем замам и начальникам отделов, что он плохо себя чувствует, что, как только побудет в кабинете, чувствует какой-то металлический привкус и запах во рту. После этого начал жаловаться на то, что у него из десен стала появляться кровь и стали расшатываться зубы. ЕЖОВ стал твердить, что его отравили в кабинете, и тем самым внушил следствию добиться соответствующих показаний, что и было сделано с использованием Лефортовской тюрьмы и применением избиения.»

В Лефортовской тюрьме сидел Буланов, там его вынудили дать признательные показания по делу «отравления» Ежова, после чего Ягода дал такие показания: «Все мои мысли были направлены на то, как бы спасти свою шкуру. Мои люди оставались в НКВД. Спасением бы явился мой возврат в НКВД. Это при Ежове было невозможно. Я просил об оставлении меня в системе НКВД на любой работе, но мне отказано было. Рассчитывать на то, что следы моих преступлений будут скрыты, я не мог. И я решил убрать Ежова, убить его.»

4 мая Ягода продолжил давать показания, более подробно рассказывая о преступных действиях Молчанова, связи с И. Штейном (застрелился в 1936 г.), о том, что узнал от Гая про работу Уманского на германскую разведку, в этом он подозревал и Бертольда Илька. Всех шпионов он заставлял служить в интересах правых, через них он мог иметь выход на зарубежные правительства. Ягода рассказал, как в 1932 г. завербовал Матвея Погребинского и Сергея Пузицкого. Следующие два допроса прошли в уточнении деталей преступной деятельности группы Ягоды, 19 мая его допросил следователь Курский (тогда уже не начальник 4-го отдела ГУГБ) вместе с следователем Коганом. Ягода разложил так состав антисталинского заговора:

«В заговоре принимали участие следующие партии и группы, которые имели свои собственные организации:

1. троцкисты,

2. зиновьевцы,

3. правые,

4. группа военных,

5. организация в НКВД,

6. меньшевики,

7. эсеры.»64

Он дал ответ Курскому на вопрос о лидерах заговора:

«Вопрос: Вашими показаниями, таким образом, устанавливается, что в 1932-1933 гг. в стране был организован единый заговор для свержения советской власти, был создан центр вашего общего заговора, куда вошли:

1. Каменев, Пятаков – от блока троцкистско-зиновьевской организации.

2. Рыков, Томский – представляли центр организации правых, меньшевиков и эсеров.

3. Енукидзе – который представлял в этом центре правых, а также заговор в НКВД.

4. Корк – представитель заговорщической группы среди военных.

Так это?

Ответ: Да, так.»

Бухарин тоже входил в состав правого центра, но был слишком острожным конспиратором, передавая рискованные дела Томскому и Рыкову. Следствие продолжало набирать обороты.

Люди Ягоды

На февральско-мартовском пленуме пошатнулись позиции руководителя ГУГБ Якова Агранова, его вялые и довольно глупые оправдания оставляли мало возможностей на лучший исход для него. 15 апреля он был снят с поста главы ГУГБ, он был понижен до  начальника 4-го отдела ГУГБ НКВД СССР, на короткое время став главным следователем. Новым начальником ГУГБ и первым заместителем наркома стал Михаил Фриновский, это назначение было очень продуманным шагом со стороны Ежова. Фриновский считал себя одним из самых верных ягодинцев, по край не мере он так говорил. Так, заместитель начальника Управления НКВД по Московской области Александр Радзивиловский вспоминал слова Фриновского: «Вот Вы меня мало знаете, а я ведь не такой, как все начальники отделов центра. Я человек прямой и принципиальный. Все же эти Мироновы, Молчановы, Гаи, Паукеры лебезят перед Ягодой, разыгрывают из себя преданных ему людей, а по существу по отношению к нему они предатели. Я их вижу насквозь, они в глаза Ягоде говорят одно, а за спиной готовы его продать. Терпеть не могу это. Я люблю Ягоду, и он это знает, но это не мешает мне прямо ему в глаза говорить о том, что с теми или иными указаниями его я не согласен и всегда настою на проведении своей точки зрения. Именно за мою прямоту Ягода меня ценит, доверяет мне и знает, что я его не подведу. Я же его так люблю, что если потребуется, готов отдать за него свою душу. Все это я Вам говорю для того, чтобы Вы знали какой у меня характер».

Сложно сказать насколько был искренен Фриновский, он был мастером подхалимажа, это точно. Одновременно он поддерживал дружеские отношения с Евдокимовым, о чем Ягода догадывался и вряд ли испытывал какие-то иллюзии насчет верности Фриновского. Он никому не доверял полностью, в каждом из чекистских руководителей видел конкурентов. Поэтому он не отдавал Агранову возможность руководить ГУГБ. Теперь, когда он сам сидел в тюрьме, он ждал, что эти «верные» чекисты его поддержат. Радзивиловский далее рассказывал: «Когда Ягода был арестован, то следствием по его делу лично не только руководил, но и вплотную занимался Фриновский. Уже одно это обстоятельство вызвало во мне убеждение, что для чекистов, знавших близость Фриновского к Ягоде, его столь же близкое и активное участие в допросах Ягоды носит довольно прозрачный характер. Это подтверждалось еще тем, что бывая в Лефортовской тюрьме, я наблюдал участие в допросах Ягоды кроме Фриновского и Миронова. Участие Фриновского и привлечение Миронова к допросам Ягоды иначе нельзя было расценивать как желание показать или дать понять Ягоде, что близкие ему люди его не покидают, и взяли следствие в свои руки. Несколько позже я наблюдал, как вместе с Фриновским бывал в Лефортово, специально приезжавший из Ленинграда в Москву демонстрировать Заковский. Он был также известен широким чекистским кругам, как "ягодинский человек" и совместно с Фриновским участвовал в допросах Ягоды.»

Все они, Фриновский, Миронов, Заковский и все остальные руководители НКВД так или иначе были ягодинцами. Генрих Ягода был одним из руководителей органов 16 лет и фактическим руководителем около 6 лет, не было ни одного видного чекиста, не попавшего под его влияние. С этими чекистами Ежов теперь вел дело Ягоды. Чтобы сохранить себе карьеру и возможно жизнь, им теперь приходилось делать все, чтобы поскорее избавится