Чёрная река - Олаф Локнит
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
К Риго подбежал помощник виночерпия, сообщил, что слуг и стражу так же угостили вином, как и приказано.
Надо было подождать еще хотя бы половину квадранса, должна быть гарантия того, что практический каждый человек в замке отведает необычного напитка.
У пуантенца сердце сжалось, когда он заметил, что маг Алого Конклава рассматривает хрустальный кубок с остатками вина на свет — неужели заподозрил? Но выпить — выпил! Пора действовать!
— Эссут эрт минпо, — нараспев произнес Риго, стараясь не перепутать звуки и их протяженность. Творить заклинание — это целое искусство! — Фигур данум арус!
Граф Безьерский удивленно посмотрел на стоявшего но левую руку и чуть позади виночерпия, вдруг заговорившего на непонятном языке. На самом деле это было наречие атлантов, на котором читались очень многие заклятья. Спустя несколько мгновений гости начали засыпать — зрелище напоминало сцену из сказки про зачарованный замок: люди оседали, некоторые упали лицом на стол, другие повалились набок.
Настоящее моровое поветрие!
— В чем де… — начал было граф Безьер привстав с кресла, но Риго и здесь успел: щелкнули два кольца «стигийских кандалов»: вещи на Закате редкой, но очень полезной. Этим металлическим приспособлением можно было в одно движение приковать человека к дереву, стальному пруту или любому другому предмету толщиной с предплечье. Граф оказался прикованным к ручке кресла.
Эмерт сорвался со свое места с воплем «Сидеть смирно!», метнулся к месьору Фуа и мигом скрутил его. Барон Гольфье вообще предпочел не шевелиться. Понял, чем это чревато.
— Отец? — пролепетала Алиенор. — Что случилось?
— Измена! — взревел граф, дернулся, но «стигийские кандалы» держали крепко, не вырвешься. — Стража, ко мне!
— Тише, ваша милость, — сказал Риго, на всякий случай отходя на несколько шагов в сторону. Безьер вполне мог запустить в предателя-виночерпия ножом, одна-то рука свободна! — Вас никто не слышит. Все спят, включая гвардейцев. Прошу не винить в случившемся слуг, они не изменяли вашей милости…
Тут Риго снова изменил внешность — показываться в своем настоящем облике было опасно, а потому новое заклинание личины придало пуантенцу образ сотника (впрочем, уже полутысячника…) Рагнара, командовавшего фортом Тусцелан.
— Это колдовство ваша милость, — на всякий случай пояснил Риго. Граф пепелил его яростным взглядом. — Никто не причинит вам вреда, а гости скоро проснутся.
Следующее заклинание: в узкую бойницу залы полетел крошечный огненный лепесток, на улице превратившийся в россыпь искр. Сигнал остальным.
Как Риго не боялся, все прошло на редкость гладко. Каждый участвовавший в грандиозном налете на замок Безьер точно знал, что ему делать.
* * *Киммериец отлично представлял себе, как забурлил бы славный Шадизар, случись нечто похожее в этом прекрасном городе — например, ограбление дворца его светлости наместника короны! О таком событии говорили бы зим триста, если не половину тысячелетия!
Лотос действовал безупречно: заснули все, за исключением пяти поварят и не пивших колдовского вина двух конюхов, одного десятника гвардии и одной служанки из покоев молодой графини. Их моментально нашли, связали и заперли в хлеву нижнего двора.
Для молниеносного захвата крепости хватило тридцати пяти человек, разбитых Конаном на семерки. Вооружение было легким: самострелы, ножи и несколько коротких мечей-гладиев. В распахнутые ворота заехали несколько повозок, из первой выскочил Конан со своими «сыновьями» и резвым шагом направился в главную залу, где уже разворачивались весьма драматичные события.
Граф Безьерский от бессилия и нанесенного смертельного оскорбления орал в голос, на чем свет стоит кляня негодяев, осмелившихся… осмелившихся… Он просто слов не мог найти, чтобы в точности охарактеризовать происшедшее! Зато от души прошелся по самим разбойникам, их предкам до сотого колена, привычкам, пристрастиям в непотребной любви, внешнему облику и прочих достоинствах и недостатках. Алиенор беззвучно плакала и ее было жаль больше всех: испортили девушке долгожданный праздник. Фуа, Рыжий Кочет, известный скверным правом и редкой даже среди дворян Полудня вспыльчивостью, только щерил зубы и шипел будто змея. Барон Гольфье предпочитал молчать, наблюдая за происходящим и запоминая в лицо каждого обидчика.
Среди бодрствующих был и Фалькон — голиард решился на импровизацию: вскочил, кинулся к Алиенор, выкрикнув «Не трогайте ее!», но бездушный Эмерт споро приложил по затылку голиарда рукоятью кинжала — от греха подальше. Фалькон рухнул на пол как подкошенный, молодая графиня тонко разрыдалась.
И тут состоялось явления главного героя.
Высокий человек с двумя сопровождающими быстро прошел через залу. Остановились возле стола. Граф Безьер замолчал и выжидающе посмотрел на незваных гостей.
— Биркарт Абсемский, к услугам вашей милости, — разнесся под сводами низкий бас. — Я искренне сожалею, что пришлось прервать торжество. Вы сможете продолжить веселиться приблизительно через половину колокола…
Месьор Альгейс хотел что-то сказать, но слова застряли в горле. Тем временем Биркарт начал распоряжаться:
— Обыщи мажордома, у него ключи должны быть от сокровищницы, — сказал разбойник одному из сыновей. Повернулся ко второму: — Позови остальных, пусть начнут собирать урожай…
— Ты — барон Абсем? — рявкнул граф.
— Я только что представился, нет нужды делать это вторично…
Лицо его милости приобрело невиданный сине-зеленый оттенок, Риго испугался, что у него сердце не выдержит. Но Безьер был человеком крепким. В зале появились еще семеро проходимцев, как и у предводителя, лицо каждого было прикрыто шарфом или платком. После чего началось и вовсе невообразимое.
— Не снимается! — вопил один из головорезов. — Отрезать вместе с пальцем?
— Никакого ущерба благородным месьорам и дамам! — громыхнул в ответ Биркарт. — Если перстень нельзя снять, оставь!
— Серьги с опалами брать? — осведомлялся другой. — Дешевка ведь!
— Бери!
С заснувших дворян снимали украшения, рыцарские цепи, кольца, броши с каменьями. Гербовую цепь с Безьера сорвал лично Биркарт. Посмотрел на перепуганную Алиенор.
— Я пойду наперекор обычаю забирать все, — сказал барон Абсем. — Все-таки у вас день рождения… Оставьте ваши драгоценности себе.
Рыжий Кочет лишь презрительно посмотрел на одного из «сыночков» и процедил через губу:
— Клянусь, однажды я расплавлю это золото и волью его тебе в глотку. Ты должен знать, что слово Фуа высоко ценится…